Вера Окишева - Чужая жизнь

— Я Кэйт. Я не стану вам заменять Берту. Ищите её дальше, — чуть ли не приказала ему.

— Перестань, — а вот манаукец мне приказал и сжал в объятиях. — Перестань злиться. Я слишком поздно понял, что тебе не хватает моего внимания. Из-за этого семейная жизнь дала трещину.

Я попыталась оттолкнуть его от себя. Возмущённо шипела, с негодовании глядя на Алиаса. Графин он с ловкостью фокусника отобрал и поставил на стол.

— Я очень виноват перед вами. Я исправлюсь, — шептал он, целовал и шептал. — Любовь моя нежная. Как же тяжело было без тебя.

Я наступила ему на ногу, но он этого даже не заметил, как и моего сопротивления. Манаукец соблазнял меня. Я оказалась на столе и испугалась, что он опять меня будет наказывать. Но Алиас, зарываясь рукой в мои волосы, целовал и целовал. Я долго не могла расслабиться, всё ждала, когда меня опять закинут на стол. Это пугало, и… Я ждала этого. Воспоминания вводили в краску, и я не хотела признаваться даже себе, что мне понравилось. Правда долго размышлять я не смогла — не до этого стало. Под ласковым натиском Алиаса я поплыла, сама обнимая его за плечи. Играла языком, вспоминала все свои навыки и обучалась новым. Даже попробовала прикусить губу, когда отрезвела от мысли, что этот гад просто пытается запудрить мне мозги. Укусила больно, зато целовать меня перестали. Тяжело дыша, мы долго смотрели друг на друга.

Ну почему он так сказочно целуется, что я забываю обо всём?

— Дорогая…

— Заткнись, — обиженно шепнула. — Я не Берта.

Собственно, чего он ждал? Да, он приятный в общении, обходительный, богатый, но я не побираюсь!

Сидеть на столе и грубить — плохая идея, но это я поняла слишком поздно. Манаукец обхватил ладонью мой подбородок и шепнул:

— Следи за языком. Я твой муж. Могу наказать и по-другому.

— Ты мне не муж.

— Напомнить, как ты кричала, что я твой муж? Прямо здесь могу устроить, — бросил вызов альбинос.

— Дети нас услышат, — возразила ему.

— Они с няней, она их не пустит, так что я смогу насладиться наказанием до самого конца. Понимаешь? Мы дойдем до логического завершения.

— Извращенец, — прошипела в ответ, держась за руку Алиаса. — Я в суд подам.

— За что?

— За насилие, — припечатала.

Закон за это карает любого. Раса тут ни при чём.

— О, а я запишу на видео твоё наказание и покажу его судье, — чуть ухмыляясь, пообещал Тамино. — Он посмотрит и решит, что ты не права. Так, как ты стонала, стонут от страсти, а не от боли.

— А я буду кричать от боли! — возмутилась в ответ, победно улыбаясь.

— Поверь не от боли, а от неудовлетворённости, — пообещал манаукец.

Рот открыла ответить, но заметила коварную улыбку Тамино и прикусила язык. Я же чуть не повелась и сама не предложила проверить! Гад! Ну какой же он извращённый, хитрый гад!

Мы опять замолчали, я краем глаза заметила графин и, схватив его, выплеснула воду ему в лицо. Затем смотрела, как мужчина ухмыляется, отплёвываясь от воды. Капли зависли на его ресницах, бровях, стали скатываться по носу.

— Успокоилась? — тихо спросил у меня Алиас и стал снимать пиджак. Лениво бросил его на стоящий рядом стул. Затем стал медленно расстёгивать сорочку.

Я молчала, прижимала к груди уже пустой графин. Сорочка упала на пиджак, а я воззрилась на белую кожу, которая упруго обтягивала грудные мышцы.

— Бить будешь? — тихо спросила.

— Не мечтай, — шепнул манаукец, наклонившись. — Никогда не бил женщин, даже если очень сильно нарывались. А это… — он указал на сорочку. Капельки воды с подбородка сорвались и упали ему на грудь, плавно скатываясь вниз. Завораживающее зрелище, от которого было сложно оторваться, так как капельки всё срывались, кожа блестела, а грудная клетка приподнималась и опускалась. Я чуть не застонала. Это соблазн какой-то. Да если бы не сестра… Если бы не Берта…

— А этого ты испугалась, — закончил Тамино и приподнял моё лицо, но в этот раз сильнее сжимая челюсть, а я вздрогнула, так как дурман его тестостерона слетел с меня, и я поняла, что смотрю в красные, сощуренные и злые глаза. — Дорогая, я понимаю, что ты расстроилась. Но давай будем честными. Ты тоже виновата, не только я. Я стараюсь изо всех сил восстановить наши отношения. А ты нет.

Я выдохнула и закатила глаза. Кувшин из моих рук вырвали второй раз.

— Я буду стараться, поверь. Дети больше будут видеться со мной. И с тобой, дорогая.

Если бы он это от чистого сердца говорил, а не играл, то я бы простила. И затяжной поцелуй с лёгким прикусом тут не при чём. Но мысль, что это всё игра, и что он муж сестры, отрезвляла, и я не поддавалась искушению.

— Конечно, конечно, — ехидно ответила, удобно расположившись в его объятиях. Мои и его бёдра соприкасались, и было в этом что-то уже привычное и даже успокаивающее. Как и смотреть на голый торс, по которому капли воды закончили свой кросс. — А Берта вернётся, что тогда делать будешь? Или она решила тебя и детей бросить навсегда? Нашла более выгодную кандидатуру?

— Перестань, — попросил Алиас и сделал это таким уставшим голосом, бережно водя пальцами по моим вискам, убирая невидимые волоски за ухо. — Я сначала тоже на это подумал. Землю носом рыл, тебя искал. А когда нашёл скайт, всё из головы вылетело. Главное, что жива. Только об этом и думал. Боялся, что ты умерла.

Я прикрыла глаза и пыталась придушить совесть, которая слезно умоляла поверить ему и не терзать больше.

— А если она вернётся? Пусть я стану вам женой…

— Ты и так моя жена.

— Гипотетически давайте поразмышляем на тему, что ваш план удался, — предложила я Алиасу, отмечая интерес в его глазах. — Я подыграю вам, что я Берта и у меня амнезия после аварии. Вы богатый, крас… — язык мой — враг мой! Я замялась, пытаясь подобрать другое слово, а манаукец недоумённо приподнял бровь, — перспективный мужчина, солидный, хоть и с багажом в виде двух детей. Но это мои племянники, а значит, считай, мои дети. И живём мы счастливой дружной семьёй, а тут Берта решает, что пора возвращаться. Что со мной сделаете? Убьёте.

Манаукец протяжно вздохнул, затем облизнулся, отводя взор. Он был на взводе, и я, кажется, добила его.

— Как же с тобой стало невыносимо сложно, — горько произнёс Алиас. — У меня никогда не возникало таких проблем на переговорах с очень вредными клиентами. Но ты переплюнула всех, дорогая. Что ты заладила — убьёшь, убьёшь.

— А что мне ещё думать! — раздражённо бросила ему обвинения. — Вы с сестрой стёрли мою жизнь! Меня теперь нет. Есть только Берта! И если она вернётся, то логический конец вашего фарса — убрать меня!

— Я ничего тебе не сделаю, — с жаром пообещал Алиас. — Я манаукец, мы не поднимаем руку на женщин. Не пачкаем себя таким позором.

— Я хочу знать, где Берта, — отозвалась в ответ, надменно сложив руки на груди.