Лана Волкова - Невеста Кристального Дракона [litres]

Библиотекарь метнулся поднять фолианты. Я опередила его, схватила зеленую книгу. Раскрыла ее, перелистала.

– Можно взять эту? Такой необычный переплет… и буквы. Это ведь не лидарский алфавит?

– Позвольте, госпожа… Это древнекельмийский! – провозгласил хранитель книг, пролистав страницы. – Уникальная вещь. Раритет. В мире почти не осталось образцов кельмийской письменности. Как и драконы, они отказались от нее много веков назад. Предпочли передачу знаний из уст в уста, магическим запечатлением. Лишь единичные экземпляры остались в человеческих библиотеках. Прочие книги уничтожены.

– Такой раритет не стоит выносить из библиотеки, верно, мастер? – вмешался Росио. – Может, выберете другую книгу, госпожа?

Я упрямо заявила:

– Хочу эту! Элайсси будет переводить для меня. Я умею бережно обращаться с ценными томами, не забывай, где я работала!

Библиотекарь заинтересованно посмотрел на меня, но отвернулся под сердитым взглядом Росио и начал возвращать на место книги с пола. Росио пожал плечами и не стал спорить, разрешив мне оставить книгу.

Прижав обеими руками к груди драгоценный фолиант, я сказала Росио, что хочу вернуться к себе и почитать его. Если Элайсси сможет уделить время и помочь мне.

Парень проводил меня в апартаменты и обещал позвать кельми. Право же, самое подходящее занятие для адъютанта правителя государства и главнокомандующего армией – быть мальчиком на побегушках попаданки! Впрочем, попаданка-то непростая. Может, это честь для него.

В ожидании Элайсси я настраивала себя на положительное отношение к кельми. Не злиться и не раздражаться на обманщицу. Она сильно пострадала от Ральдарина. Быть может, точно так же, как теперь пострадала я. С одним отличием – она бесплодна, я беременна. И ее Ральдарин использовал, зная, чем это обернется для нее, а меня… Если бы я понимала, чего он хотел от меня! Использовать так же, не думая о последствиях? Или же из той сумасшедшей ночи могло вырасти что-то серьезное?..

Подумав о нашей первой, единственной и, видимо, последней ночи, я погрузилась в воспоминания. Память о неге и страсти неразрывно сплелась с обидой и болью потери. Комок противоречивых чувств вновь заклубился в груди, а к глазам подступили слезы.

Неужели и я, как Элайсси, обречена теперь вечно помнить об этой ночи и никогда больше не приблизиться к такому накалу, такой остроте чувств? Познав один раз предел, никогда не достигнуть его вновь…

Кельми так и существовали после близости с драконами? А те брали их, не желая щадить… Может, мне не стоит держать зла на Элайсси. Такой участи не пожелаешь и злейшему врагу.

Она вошла, похожая на призрак, с бледным, вечно скорбным лицом. Неудивительно, что я приняла бестелесную гостью во сне за нее.

– Росио сказал, ты взяла из библиотеки книгу на древнекельмийском?

– Да. Ты сможешь перевести ее для меня?

Элайсси кивнула.

– Наш народ отверг письменность. Но Видящие изучают древний алфавит.

Она протянула руку к книге. Я передала ей зеленый томик. Мы сели рядышком на широкий диван, словно две подружки. Парадоксальная ситуация. Но неизбежная. Без помощи Элайсси мне не разобраться в этой книге. И в том, чего хотел от меня призрак.

Она раскрыла книгу, посмотрела на закорючки букв. Немного нахмурила лоб в напряжении – похоже, мертвая письменность давалась ей нелегко. Я придвинулась ближе и тоже взглянула на страницы.

Выглядели они странно. Разлинованные, как в тетрадке. А буквы явно написаны от руки, причем довольно небрежно. Элайсси хмурилась все сильнее и сильнее.

– Не могу прочесть. Начертания букв слишком странные… Я училась по-другому.

Она листала книгу. И с каждой новой страницей качала головой. Я силилась удержать подступающее разочарование.

– Вообще ничего не разобрать?

– Каллиграфия неразборчива. Словно человек писал для самого себя, а не переписчик – для будущих читателей. И сами слова… Некоторые понятны. Но бо́льшая часть… Я даже не могу определить, что они значат, хоть и узнаю буквы. Возможно, здесь есть сокращения.

Я забрала книгу из рук Элайсси. Пролистала страницы сама. Чем дальше, тем больше первое впечатление подтверждалось.

– Это не книга, а дневник!

– Дневник? Что это?

– Личные записи, которые люди делают для себя. И кельми, похоже, тоже делали. В дневнике пишут обо всем подряд: что произошло за день, с кем общался, о чем думал. Посмотри – текст записан фрагментами. Некоторые довольно длинные, некоторые короче. Между фрагментами – четверть строки с каким-то числом и словом. У нас так пишут день и месяц. Понятно, почему каллиграфия неразборчива и встречаются сокращения. Тот, кто вел дневник, и писал для себя самого. Ой, а вот смотри!..

На некоторых страницах среди записей встречались рисунки теми же чернилами – или что использовали древние кельми взамен. Цветы, деревья, птицы, рожицы, узоры.

Элайсси взяла у меня дневник, вернулась на первую страницу. Напряженно вгляделась в первые строки.

– Ты права, это название месяца. – Она проговорила незнакомое мне слово. – И число, шестнадцатый день. А дальше написано: «Итак, здравствуй, мой новый, восьмой по счету хронолог». Хронолог – означает ведущий учет времени.

– Ну вот, в нашем мире дневник, а в вашем – хронолог. Попробуй прочитать дальше.

– «Тебе еще только предстоит познакомиться с Семайни, принцессой кельми, дочерью короля Леориса и королевы Галарри…» Как странно. Король Леорис. У кельми нет королей.

У кельми нет мужчин. Сейчас – нет.

– А сколько лет этому дневнику?

Элайсси провела рукой по переплету.

– Тысячи. Магия, сохраняющая этот фолиант, необычайно древняя и могущественная.

– Тысячи лет назад вы изготавливали книги?!

– Только тогда мы их и делали. Сейчас знания передаются иными путями.

– А может быть такое, что тысячи лет назад у вас был король?

Элайсси вновь нахмурилась. Помассировала себе виски.

– Не знаю… Что-то у меня разболелась голова, так резко… У нас не могло быть короля. Мудрейшую могли именовать королевой, но королем называть было некого.

По наитию я подвинула дневник к себе. Раскрыла на середине и оттуда пролистала почти до самого конца. Рука замерла на странице с крупным рисунком. Он занимал весь разворот. И это были не хаотично разбросанные узоры. Два тщательно прорисованных лица. Мужское и женское. Обведены чем-то вроде тесьмы, изображенной с таким же тщанием, как лица.

Я показала рисунок Элайсси.

– Свадебная лента, – пробормотала она. – Если кельми сочетается браком – с человеческим мужчиной, – на церемонии Мудрейшая связывает их запястья такой лентой. Эти узоры означают любовь и согласие супругов.

Вот только на картинке не было людей. Оба лица показались мне знакомыми, но вспомнить получилось не сразу.