Марина Багирова - Город Ящерров: Венилакриме [СИ]

Руанн остановился. Обернулся ко мне и схватил за плечи.

— Я был наивен. Десятилетия успешной жизни убедили меня в том, что для любой женщины я стану выгодной партией. И что ты… что ты просто не хочешшь меня признавать… Но признаешь однажды… и превратишшшься. Но… этого не произошшло. А я люблю тебя, и с этим уже ничего не поделать. Теперь мне очень тяжело понять ящерров, убивающих своих земных избранниц. Они либо очень смелы, либо безобразно глупы. Убить привлечённую нельзя! Идём, Лин, у нас осталось мало времени.

Он резко двинулся вперёд. Не оглядывался — иду я за ним или нет. А я шла, начисто забыв о том, что всего несколько минут назад хотела убежать.

Руанн не собирался останавливаться. А мост был всё ближе и ближе.

Мы шли к мосту, на котором в него должны выстрелить.

— Что… что ты делаешь? — пробормотала я невнятно.

— Я не собираюсь нарушать твой план, Венилакриме… Ты хотела моей смерти — ты её получишшь.

— Что ты… не понимаю…

Он приближался к мосту. Я же, как воздушный змей на привязи, тянулась за ним.

— Да, ты не понимаешшшь. Потому что влечение не взаимно. Лин, не люби я тебя по-настоящему, я бы тебя убил, — он обернулся, чтобы посмотреть, как я отреагирую на эту фразу. — Ты не знаешшь, как сильно я сожалею о дне, когда встретил тебя…

— Ты не можешь…

Я пыталась выразить словами мысль… но она постоянно ускользала. Что именно он не может? Не может идти на собственную смерть сознательно? Зная, что именно я — убийца?

— Ты не поймёшшь, каково это — ставить интересы другого человека вышшше собственных, — продолжал судья. — Да, я буду тебя преследовать. Если я останусь в живых — я никуда тебя не отпушщу. Обману, сотру память, буду шшантажировать, но заставлю тебя быть рядом. Вот видишшшь, девочка, — он ласково улыбнулся, — получается, не ужиться нам двоим в одном мире. Ты-то хочешшшь совсем другого — уйти от меня… А я не позволю.

Мы шли медленно, как двое старых знакомых, встретившихся после долгой разлуки. Солнце взошло, но ночная прохлада — осталась. Вот и оказались мужчина и женщина — он и я — где-то между днём и утром, когда солнце уже выглянуло, но всё вокруг до сих пор ощущается ночным.

— И ты… неужели ты готов…

— Я не готов! — резко ответил Руанн. В нём проявился прежний властный человек. — Но я видел, что бывает с парами, где один — умер, а другой остался жив. Не в старости — в молодости. А моя дурная кровь это умножит. Я с ума сойду, если тебя не будет… Радуйся, Лин, наконец-то ты узнала, насколько я от тебя зависим. Я скрывал до последнего, потому что знал — это будет использовано против меня.

Мост был уже в сотне шагов. Сотня шагов — и мы на месте…

— Руанн, — шептала я, — Руанн… Руанн… Руанн… нет, стой, подожди.

Но он будто не слышал. С его лица схлынула улыбка, и он упорно двигался к мосту.

— Руанн… Руанн, стой!

Я подбежала и схватила его за плечи. Он остановился — не потому что был должен. Просто захотел, потому что я его обняла.

— Я сразу понял, кто ты… С первого взгляда, как только увидел. Умом — сопротивлялся, оскорблял тебя на станции. Помнишшь? Моя слабость, признаю. Но я знал, ты — моя.

Он обернулся ко мне, рассвет раскинулся у него за плечами.

«Какой же он красивый!» — шептали моё тело, сердце и разум. Ящерр, полюбивший меня. Как же я не хочу тебя терять, никогда не хотела. Тем не менее, вела на смерть.

— А какой у тебя был взгляд обречённый, когда я с этим Лекс-Ка разговаривал. Ты была как побитая собака, которая стерпит от хозяина любую жестокость.

Руанн улыбнулся. Он вспоминал тот день.

— В последний день на станции, когда ты вернулась за мной, сволочь Белюа не закрыл все люки, и оттуда прорвался человек. Ты его увидела, поняла, в чём дело, — и кинулась прочь. Тебя никто не держал, ты знала все пути, все лазейки, а мы — нет, поэтому отставали. Мы не успели тебя догнать… Да, Лин, — Руанн подошёл ко мне и заправил за ухо прядь пружинистых волос. — Я стёр твою память, потому что боялся потерять. Я до последнего держался за тебя, даже убедил себя, что твоё влечение ещё проявится. Что оно скрыто, так как ты росла в другом окружении и морально не готова любить ящерра. Но это был самообман.

В один миг ночное освещение отключили — солнце почти взошло.

— Когда я узнал, что ты — ящеррица, испытал сначала радость, а вслед за ней страх. Ты не превратилась, а это значило — я не твой избранник. Но… потом появилась другая надежда — что твой разум сам отвергает идею быть связанной со мной. Ты ведь считала… считаешшшь нас врагами, хотя сама — одна из нас.

Он отвернулся от меня. Посмотрел на мост — массивный, покрытый мускулами стальных верёвок.

— Я не знаю, к какому роду ты принадлежишь, но мне известно, что ты из Мыслите. Так что все твои обвинения имеют под собой почву — я действительно разрушил твой город. Идём, Лин… нам уже давно пора быть на месте, убийца ждёт.

Мы подошли к мосту. Я следовала за ним, всё такая же послушная собака на привязи. Только привязи не было, а я продолжала идти.

Я была обязана остановиться! Обязана встать у него на пути и сказать: «Возвращаемся домой, Руанн!». Он бы улыбнулся мне в ответ, и эта история закончилась бы по-другому.

Но я молчала и шла за ним… послушная собака на привязи, безвольная и глупая.

Ещё один шаг — и мне удастся ощутить рукой крепкие карабины креплений моста. Шум водопада резко нарастал, но Руанн этого не замечал. Ящерр наклонился к моему уху:

— В машшине — документы на другое имя. По ним ты будешшь числиться свободной и с торговыми правами. Сможешшь покидать и возвращаться в Гнездо. Да и в любые другие города тебя пустят. Ещё там есть немного еды и одежды. Машшина, как ты видела, с ручным управлением, так что заблокировать её из центра не смогут, я специально взял именно её. Водить ты умеешшь. Номера — чистые, машина числится на тебя. И припарковал я её так далеко, чтобы никто не засёк.

Я стояла, не зная, что думать и говорить. Горло пыталось выдать звук, но не получалось. Только и оставалось смотреть, как мой мужчина решает мою судьбу.

— Руанн… — я схватила его за руку.

— Да, Лин, — спокойно ответил мой ящерр.

Он ждал. Он был готов слушать.

— Руанн, — шептала я, не понимая до конца, что хочу сказать. — Руанн…

До последних дней жизни я буду ненавидеть себя за слабость. За то, что не сказала правды.

Нет, не только за это. Всю свою жизнь я бежала вперёд, ненавидя и боясь. Я искала эфемерное «завтра», когда передо мной уже было благополучное «сегодня». Руанн был рядом.

Я должна была сказать что угодно, обещать что угодно. Встать на колени и умолять. Даже признание в любви не было бы лишним, если цена вопроса — жизнь Руанна.

Но я не сказала. Глубоко в душе я надеялась, что всё обойдётся. Виной тому — моя слабохарактерность. Я не верила, что судья Руанн может умереть, и в этом была моя ошибка.