Мари Ардмир - Привет рогатому! [СИ]

До девяти утра сколько просидели, столько и прослушали. А вспомнилось, от того, что еще два дня голова гудела так же, как сейчас.

Пока я размышлениям предавалась, бес и черт со мной в нагрузку успели от нападавших оторваться, стрелы над их ушами и моей пятой точкой уже не свистели, вокруг наступила тишь да гладь. Но, как говаривала моя прабабка — это тишина явное свидетельство перехода из грозового молчания в гробовое.

— Спешились, — молвил черт, и меня на ноги рядом поставил. Мы к этому моменту как раз до опушки добрались, где на полянке лошади мирно пасутся.

— Аккуратнее надо, — посетовала я. Стою, пошатываюсь, но руки его от себя в стороны отодвинула, — и не кантовать!

— И не буду, садись в седло.

— В седло, — для непонятливых продолжает, — сядь сверху, лошадь оседлай, займи седалище.

— Мое или твое занять? — смотрю на лошадь, бррр, кошмарная скотина. — Не сяду и не подойду. Я не для седловой жизни создана.

— Да-да, — смеется черт, — для скаковой на мне.

— Какая хорошая идея. — Чуть не облизнулась.

— Ты зубы не заговаривай, садись, давай!

— А если я хочу на своих двоих?

— У тебя своих лошадей нет и не было. — Бес говорит. — Ни одной и не двух.

— Слушай бес, иди ты в лес! Я о себе, то есть я своим ходом — пешком.

— Тогда может и в своей одежде. Легко!

— Вспомнила, что на мне здесь своего осталось, и за него испугалась. Вот не выдержу/ ведь и вряд ли сдержусь, и врежу. Да так, что мало не покажется.

— Знаешь, рогатик, а не пошел бы ты, касатик, после вашей пробежки грибочков по лесу искать.

— Что делать, — говорит красавец, — пойду, раз просишь.

Глазами синими сверкнул и ушел.

— Все, — вслух сообщаю, — хочу себе серьги под цвет его глаз! А еще парик черный из вот такой же гривы и… да, мужика такого хочу, и чтоб на руках с легкостью таскал.

— Что за оказия с этими жертвенницами, — бес руками всплеснул. — Все его раздеть хотят, так ты еще и разделать!

— А много их было? Жертвенниц?

— Ты седьмая.

— А живые остались?

— Наверное, остались. — Макушку почесал, прищурился. — Трудно сказать, черт их щелчком назад переправлял.

— Сразу в цинковый?

— Что «в цинковый»?

— Значит сразу. Что-то мне в кустики захотелось. Я пойду вон в те, — с травы поднялась, в сторону кустов указала. — Не подглядывай.

— Как не подглядывай, если за тобой приглядывать нужно? — он на меня посмотрел, сжалился. — Ладно, а ты далеко не уходи.

— Что? Чтоб ты подслушивал?

— И не подумаю. — Бес от меня отмахнулся.

— Это я и не подумаю рядом размещаться. И вообще, сильно приглядывать хочешь, до кустиков за ручку проведи.

— Иди, иди. Справляй нужды.

И пошла я к кустикам. Под первыми выбранными явно кто-то богу душу отдал, вторые цвели и пыльцой все вокруг покрыли, третьи были редкими, четвертые колючими, а за пятыми я и забыла, откуда пришла. Оглядываюсь, а рядом ни полянки, ни беса, уши заткнувшего, нет, и черт, блин, черт знает где.

— Ну, что за чертовщина! — топнула ногой в сердца. Поворачиваю, иду к кустам колючим, затем к редким, от них к пылящим, а рядом никого. И лес другой какой-то. Зову их тихо.

— Черт?! Бес?! — и тишина, — да чтоб им пусто было!

А из-за соседних кустов голоса слышатся — два, оба мужские и страшные по своей тональности: один скрипит, второй басит. Никак мордоворот душит тощего.

— С наживой сегодня не густо. Влетит от главаря за то, что девку упустили. — Сипящий произнес понуро.

— Сдалась она ему? Все девки как девки, а эта только и делает, что плюется. И плевать ей на запреты с высокой горки.

Разбойники! Мама родная, про какую-то сбежавшую говорят. О девице, что позарез нужна их главарю. Молодец девка, хвалю за находчивость! Опоила главаря якобы лечебным соком, а когда ему «Хорошо» от сока стало, вызвалась найти нужную траву озерную. Заманила стражей — сипящего и басящего к озеру и мерным брасом в камыши. Там-то не умеющие плавать разбойники и потеряли из виду голову ее рыжую.

Молодец рыжая. Голова! Вот только бы не стать ее заменой.

Я осторожно, кустов не задевая, в сторону шагнула и, как распоследняя неудачница, наступила прямиком на громко хрустящую ветку. Мужики в кустах замолчали. Вот же ж! Е-к-л-м-н! И здесь закон подлости работает, все как в жизни. Я еще шаг и опять на ветку, которая по жанру триллеров треском обозначила мое отступление.

— Видишь? — спросил скрипящий. Вот черт, меня засекли!

— Вижу, — послышался басовитый ответ. И эти двое напролом через кусты ко мне продираются, а я от них.

— Черт! Черт! Черт! Черт! — бегу, задыхаюсь, но выговариваю. — Чеееерт!

И хоть бы хны! Ни черта, ни беса. Поляна справа, лес слева. Из двух диспозиций выбрала наиболее затененную — побежала в лес, треск ломаемых сзади кустов и довольные вопли преследователей, вышедших на охоту, подстегивали бежать во всю прыть. Не останавливаясь, даже когда бок заколол, и воздуха перестало хватать на призывное «Черт!», а спустя пару десятков метров и на дыхание тоже.

— Черт?!

Да, блин, не работает, не отзывается. Неужели обиделся гривастый? Да залезу я на ту лошадь, и на пони залезу! Только бы не попасться, только бы не…

Откуда корень под ногами возник, не знаю, но за сальто и кувырок через голову из-за него я бы на вечно пропускаемых парах физкультуры получила бы высший бал. В этом чудном мирке моих фантазий после первой подставы закон подлости не ослабевает, а наоборот — набирает обороты. Акробатический кувырок и громкое падение на кухонную утварь стали завершающим аккордом в погоне.

Разбойники как глупую зайку загнали меня к своему стойбищу. И почему в этих сказочных условиях я не создала прототип навигатора из игры Call of Duty 4 или хотя бы из Gotika?

Лежу, пытаюсь косить под дополнительную кастрюлю в груде их казанков, чанов и мисок, смотрю в небо сизое и, что есть силы, матом крою и черта и беса и этих двоих из кустов появившихся. Отдышаться не дали, подняли как добычу за шиворот, представив группе собравшихся на полянке.

Мечты сбываются!

Как-то в юности я все думала, как чудесно будет крутить романы с пятнадцатью парнями. Пятнадцать парней, с которыми я бы начала встречаться в первых числах марта, чтобы не разоряться на 23 февраля. Ведь это и подарки, и прогулки, и выходы в свет или в сквер — у кого на что фантазии хватит. А главное, все-все вечера заняты. И надоесть даже самый заурядный парень не сможет никак! F! Потому что видеть я его смогу лишь дважды в месяц.

Особой сложностью в моих грезах было представить, как они отреагируют, если, не дай им Бог, соберутся все вместе и поделятся информацией обо мне такой неуловимой, вечно занятой и красивой. Так вот… то, что я не могла представить тогда, сейчас предстало во всей красе и с такой яркостью, что мне опять захотелось в кустики, к которым я все никак не доберусь.