Мари Ардмир - Привет рогатому! [СИ]

— Домой отправишь? — вырвал его из раздумий усталый вопрос лучшей из избранных жертвенниц.

— Отправлю.

— Извини, Люц, мне действительно очень жаль.

— И ты меня прости за все. — Ободряюще сжал ее теплую ладошку. Ласково погладил Цербера.

— Простила. — Поцеловала Темного Повелителя в щеку и исчезла вместе с псом-изменником и подхалимом:

— Но я тебе «рогатого» так просто не спущу.

А далее в спальне бывшей возлюбленной началось самое интересное — развязка. Тарим не вынес тяжести ее откровений, вскочил и направился на выход, в спину ему прозвучало отчаянное:

— Не бросай меня, умоляю!

— Чего ради? — не оборачиваясь, воскликнул он.

— Ради меня и нашего ребенка!

Дверь громко хлопнула, и шаги раздраженного графа растворились в гулких коридорах. Лицо Вайолетт сквозь слезы расцвело злой улыбкой:

— Подожди, тварь, на коленях приползешь ради сына!

Темнейший смерил ее взглядом и улыбнулся, во-первых: не сын, а дочь, а во-вторых: не человек, как граф Тарим, а эльфийка.

Принцесска сама не знает, кому и с кем изменяла и от кого, в конечном счете, понесла.

Люциус снял оковы тьмы и вышел из укрытия тепла и огня. Выйдя из тепла огня в камине, он с удивлением отметил, как браслет на руке принцессы Вайолетт засветился, сообщая о явлении Темнейшего. Дьявол застыл, понимание произошедшего вероломства пришло к нему с кривой улыбкой, и не спешил явиться перед взглядом некогда возлюбленной.

Дав ей время на осознание и быстрое удаление слез, Люциус снял оковы тьмы и тихо произнес:

— Дорогая, я должен сообщить тебе прекрасную новость!

Вайолетт вздрогнула, обернулась на звук его голоса с опаской. Люциус улыбнулся, подмечая, как расцветает ее лицо новой привлекательной улыбкой.

— Самая непредсказуемая жертвенница только что прошла третий обряд!

— Это, это… это правда? — принцесса поспешила к раскрытому окну и выглянула наружу.

— Прекрасно, да? — поинтересовался он, не отвечая на вопрос.

— Но где же огни? Огней не видно! Небо в дымке… — озлобилась принцесса, видимо увидела, как скачет в свое имение Тарим.

— А вот это уже интересно… — согласился он, продолжая улыбаться. — Хотя, должен признаться, дымка моих рук дело.

— Твоих? — тут же сменила гнев на милость выдохнула восторженно, — она прекрасна, Люциус! Но зачем ты создал ее?

— Темный Повелитель, — поправил он. — Не зови по имени, ты не смеешь.

— Но, любимый…

— И так тоже. — Скрипя зубами, выдал он. — Как ты заметила, эта прекрасная дымка скрывает наш совместный позор.

— По-по-зор?

— Да. Скрывает твое бесчестие, мою слепоту и глухоту, и красные руны, вспыхнувшие поверх небесных огней.

— Как?! Что? Это невозможно!

— Возможно. — Чистосердечно соврал Люциус, вот уже час скрывающий огни небесного торжества и позволение на свадьбу. — Я отказываюсь от этого мира и от тебя, Вайолетт…

— Но… — упав к нему на грудь, она крепко прижалась. — Я люблю тебя! — с отчаянием, — я люблю тебя, я не могла… поверь!

Еще одно слово и он поверил бы во все сказанное. Но — кто предупрежден, тот вооружен. Ловким движением дьявол снял браслет с ее руки, принцесска тут же замолкла.

Вайолетт-то замолкла, а вот ее мыслишки нет. Темнейший нахмурился, вслушиваясь в поток ругани и проклятий на его безобразную рогатую голову.

— Что я слышу. И ты посмела играть со мной… Даже так, и даже тут… — Смеясь заметил он, а в сердце тяжесть. — Прости, не знал, что целовать меня так неприятно… я бы на другую охотницу тратил свое искусство.

— Но… — девица всхлипнула, бледнея, и опустилась на колени.

— Встань! Простудишься. Я твоего остроухого отпрыска убивать не намерен, тебя тем более… не хочу мараться.

— Что? — задохнулась она от возмущения, но услышала лишь главное, — остроухий?!

— Встать! — девица медленно поднялась, все еще стараясь сдержать свои мысли, но получалось плохо.

— Смеешь дерзить? — заметил на одно из ее мысленных восклицаний. Принцесска вздрогнула и потупилась. — А зря, я не милосерден, красотка.

И прочел он глухим голосом надпись на изделии: «браслет всецелого доверия от амура Донато в честь грандиозного торжества. С наилучшими пожеланиями для светлейшей из принцесс!»

Его суровый взгляд пригвоздил Вайолетт к полу:

— Ко всему прочему посмела открыть свадебные подарки до того, как мы прошли через три обряда. — Процедил он. — А знаешь ли ты, какого наказания удостоишься?

— Прошу вас, нет! — ее лицо исказилось ужасом, — только не проклятый мир!

— Раньше нужно было думать, принцесска, учись проигрывать.

Просыпаюсь и с радостью раскидываю руки, обнимая целый мир.

Я наконец-то выспалась, отдохнула, теперь готова на новые подвиги и свершения! Где еще неженатый Люц, подайте его сюда, сейчас женим! И его и не только его… Я открыла глаза, с удовольствием рассматривая выбоины и царапины на родном потолке в квартире, вздохнула, ощущая запах свежепостиранного постельного белья, с ноткой ромашки от ополаскивателя. Повернулась на бок и обняла любимую подушку с розовыми оборочками по краям.

Мне снился Шарпей, точнее, изначально мне снилась огромная злая зубастая зверюга, монстровидная, страшная, с вывернутыми лапами, раздвоенным хвостом и черными дымящимися узорами на шкуре, расползшимися от глаз. Глаза, как два кратера проснувшихся вулканов — черные глубины с движущимися потоками лавы… И весь этот ужас бежит ко мне, создавая землетрясение мощью в 8 баллов. От такого кто не осядет на землю там же, в нижнем зале все еще не отстроенного Дворца Темного Повелителя в Дарлогрии, я и осела. А дальше…

А дальше ко мне на всех парах почему-то бежит не адский монстр, а Шарпик, маленький, счастливый, с приподнятыми ушками и язычком, свешивающимся из пасти. Вспомнила, как я поймала его в объятия с воплем:

— Мохнатик, да ты вымахал! — А он в ответ меня лизнул, прелесть такая. И рыб, который Люц, который вредина и недоверчивая сволочь, тоже осел на землю, глядя на наши обнимашки.

— У тебя такое лицо странное, ты чего, щенков не видел?

Удивленный рыб перевоплотился в не менее удивленного Люца:

— Церб, что она сделала с тобой? — щенок смешно хрюкнул и спрятал мордашку у меня на груди. Пришлось ответить мне:

— Так мы знакомы, ехали от дворца Короля в твой дворец вместе.

— Это и есть тот самый Шарпей?

— Да, его порода — шарпей, иногда позволяет называть себя Мягкоскладчатым чудом, Шарпиком, Прелестью, Милягой… и он такой потрясный.

После этих слов меня признательно лизнули в подбородок и тут же спрятались на груди опять.

— Хорошо, Галочка, а ты что с ним сделала?

— Я отогрела и из клетки освободила — глаза рогатого стали как два блюдца, — у тебя служба доставки — сволочи, слышал бы ты как он скулил!