Nata Zzika - Завещание [СИ]

Анри грустно смотрел ей в след. «Помоги им Всесветлая!»

Тамиль так старался, что бы его жена забыла грубое обращение в день свадьбы и брачную ночь и делал все, что бы влюбить ее, что незаметно сам влюбился по уши, пока еще не осознавая этого. Это слуги и Анри отмечали понимающими улыбками замершую фигуру герцога, который вышел было на минутку на террасу, да так и остолбенел, увидев играющую в снежки Демиану. Он не замечал, как смотрит на жену, как старается все время находиться рядом и поминутно прикасаться к ней — к волосам, пальчикам, придержать за талию, помочь слезть с лошади, придвинуть стул и так далее. Ему мучительно хотелось целовать ее, обнимать, зарыться лицом в наконец-то получившие свободу волосы и еще много чего проделать. Но он терпел и очень осторожно приучал Деми к себе. Поначалу она напрягалась, но с течением времени все больше и больше начинала доверять и уже сама подставляла щечку для легкого поцелуя и не каменела, если он обнимал ее за талию. Тамиль берег и ценил каждое такое мгновение и старался не торопить события. Переданный Анри разговор с Деми очень его порадовал — значит, она не думает совсем отказаться, значит, она хочет быть с ним! Да, пока боится и он сам виноват, но он очень-очень постарается и покажет ей, что супружеские отношения могут дарить наслаждение и приносить радость. Удалось же убедить Демиану, что не надо прятать ее чудесные волосы и она перестала стыдиться локонов и теперь носит такие прически, которые еще больше подчеркивают природную красоту девушки.

— А что сегодня на ужин? Я голоден, как стая волков, — ворвался в замок Тамиль. — Несколько часов в седле любому нагонят аппетит. Уж и славная была охота, мы наконец загнали того вепря, помнишь, я рассказывал о секаче, который всю осень не давал никому войти в дубняк и селянам пришлось ездить за желудями в рощу под холмами? И я уже соскучился! — Тамиль подошел к жене, осторожно обнял ее за плечи, провел носом по щеке и вкусно чмокнул.

Демиана засмеялась:

— Ты решил вместо жаркого съесть меня? Переодевайся, я распоряжусь, что бы подавали и скажу, чтобы слуги пригласили учителей к столу.

Тамиль, не разжимая рук, выдохнул:

— А может быть ну их, учителей? Пусть едят без нас.

— Но ты же голоден?

— А мы поужинаем у меня или у тебя в покоях. Что скажешь? Так не хочется терпеть весь церемониал, эти выверенные движения, эти придирки виконтессы де Шараньи…

— Но ты же сам ее пригласил и платишь хорошие деньги, что бы она научила меня придворному этикету и умению обращаться со всеми приборами, вести светские беседы! — воскликнула, смеясь, Деми. — Теперь терпи тоже. Как оказалось, твои манеры далеко не совершенны.

— Мне кажется, что единственное совершенство — она сама — у всех находит к чему придраться. Давай хоть раз поедим без надсмотрщиков, а?

— Давай. Я сейчас сама схожу к господину Бове и передам, что Его Светлость умирает с голоду, а ты иди приводить себя в порядок. — И герцогиня упорхнула в сторону кухни.

Тамиль проводил ее взглядом — он был очень голоден, да. Но не всякий голод мог утолить господин Бове…

Пока он мылся и переодевался, стол для супругов накрыли в покоях герцогини.

Замерзшее солнце отправилось отогреваться за горизонт, короткий зимний день подходил к концу. В комнате стремительно темнело и слуга принес и развесил светляки над столом и по углам комнаты. Деми посмотрела на красиво убранный стол и только собралась окликнуть мужа, как он сам постучал в дверь между спальнями.

— Входи скорее, я оказывается, тоже проголодалась!

Тамиль окинул жадным взглядом тонкую фигурку жены — за прошедшие недели она немного поправилась, перестала шарахаться и поминутно ждать окрика, почти все время улыбалась и выглядела весело и очень привлекательно.

— Давай отдадим дань искусству Бове. м-м-м… Какой аромат! Давай я за тобой поухаживаю — что тебе положить? — Тамиль помог жене сесть, придвинул ей стул и взял в руку ее тарелку.

— Цыпленка, пожалуйста. Да, и еще немного овощей.

Герцог наполнил тарелку жены, потом свою, но не ушел на другую сторону стола, а перетащил свой стул и сел рядом.

— Милорд, как можно! — воскликнула Деми, подражая голосу и интонациям виконтессы. — Приличные молодые люди за столом так себя не ведут!

Тамиль расхохотался, настолько это получилось похоже.

Ужинать вдвоем оказалось очень весело — супруги много смеялись, передавали друг другу блюда, постоянно сталкиваясь руками и перехватывая приборы. Виконтесса сошла бы с ума, увидев такое безобразие.

— Ой, у тебя здесь соус, — Деми машинально протянула руку и вытерла пальцем капельку у губ герцога. И тихо охнула, когда он осторожно охватил ее палец губами. Тамиль тут же отпустил пальчик и делая вид, что не замечает ошарашенного личика жены, в свою очередь протянул руку к ней:

— У тебя тоже. Вот здесь, — и нежно провел пальцем возле губ девушки. — Не оттирается, придется так.

Медленно наклонился и коснулся губами нижней губки Деми, каждую секунду ожидая, что девушка дернется или запротестует. Но Деми не только не запротестовала, но сама чуть подалась навстречу мужу. Очень осторожно, почти невесомо, герцог прошелся по верхней губе языком. Деми судорожно перевела дыхание и приоткрыла рот, позволив мужу продолжать.

«Всесветлая, что я творю! Я не должна… как же это восхитительно…» — в голове у Деми мысли скакали в чехарду и когда герцог стал настойчивее, табунок противоречивых мыслей умчался в дальние дали, оставив Деми пустоту и легкость.

Муж пил ее дыхание и дарил ей свое, нежно посасывал губы, лаская их и язык Деми своим языком. От этих действий, голова кружилась, ноги сделались ватными, а внизу живота, там, где так саднило после брачной ночи, разливалось тепло и хотелось чего-то такого… Демиана не понимала, чего именно, но знала, что ей еще никогда не было так приятно.

С тихим стоном Тамиль оторвался от горячих и сладких губ жены и принялся нежно целовать ее лицо, нос, глаза, шепча:

— Солнце мое, счастье мое. Самая красивая, самая любимая, единственная!

— Демиана! — выдохнул он, когда ручка герцогини поднялась к его голове и запуталась пальцами в волосах.

Боясь напугать и все испортить, герцог силой воли заставил себя перейти на руки жены и, успокаиваясь сам и успокаивая ее, перецеловать каждый пальчик жены.

Разгоряченные и несколько смущенные, супруги сидели, обнявшись и Демиана не делала попыток отстраниться. Наконец, она отмерла:

— Тамиль… Спасибо за восхитительный ужин. Мне… мне было хорошо. — и робко взглянула ему в глаза.

— Солнце мое! Я счастлив, что смог доставить тебе радость. Если бы ты знала… — он осекся и замолчал.

— Что? Не молчи, Тамиль, ты меня пугаешь.