Эрика О'Роурке - Создательница

— Пойду приму душ, — сказала я и сбежала в коридор.

— Составить тебе компанию? — крикнул он мне вслед.

Я тёрлась мочалкой, пока моя кожа не порозовела, и оставила воду течь так долго, пока та не стала холодной. Когда я вылезла из душевой кабины и встала на коврик, всю ванную комнату заполнил пар, а зеркало так запотело, что я не видела в нём своего отражения. Я так спешила сбежать от Люка, что оставила банный халат висеть с обратной стороны двери моей комнаты. Поэтому обернула вокруг тела полотенце, выжила волосы и вышла в коридор, готовая вышвырнуть Люка из моей комнаты, пока буду одеваться.

Колин уже наполовину поднялся по лестнице.

На долю секунды я подумала, что успею сбежать назад в ванную и прятаться там примерно всю следующую неделю. Но прежде чем я поддаться импульсу, он уже увидел меня, и поднял вверх брови.

— Что ты здесь делаешь? — прокаркала я.

— Твоя мать сказала, что ты больна.

Дверь моей комнаты всё ещё была закрыта, и ничего не указывало на то, что Люк находится за ней. Внезапно я отлично смогла себе представить, сколько в следующие пять минут может пойти не так.

— Не совсем.

— Твой отец тоже так сказал.

Я переминалась с ноги на ногу, и вода сбегала с моих волос, смачивая край полотенца.

— Но ты пришёл проведать меня. Ты беспокоился?

— Я хотел убедиться, что ты не отправилась делать что-нибудь глупое и безрассудное.

Я разозлилась. Это была приятная перемена к отчаянию, которое сопровождало меня последнее время, поэтому я не стала подавлять гнев.

— Глупое и безрассудное я отложила на после обеда. Так тебя устроит?

— Нет, — сказал он, вцепившись в перила лестницы.

— Как хорошо, что я не спрашиваю у тебя разрешения.

— Мо…

— Что-то ты слишком долго, — сказал Люк, открывая дверь. — Я собирался уже войти и…, - он замолчал, когда увидел Колина. — Я не знал, что у нас гости.

Колин разглядывал его одно мгновение — босиком, без футболки, волосы взъерошены после сна — а потом снова посмотрел на меня. Я прижимала полотенце к груди и молчала.

— Мы? — спросил Колин. Выражение, которое я не смогла идентифицировать, промелькнуло на его лице, а потом уступило место презрению. — Полагаю, ты решила не ждать до после обеда.

Прежде чем я успела ответить, Люк подошёл ближе. Он остановился позади, слишком близко, чтобы это казалось невинным и провёл мне ладонью по спине, убирая воду. Его пальцы обхватили моё плечо — мягкий, но явно собственнический жест.

— Мы здесь немного заняты, Куджо. Тебе что-нибудь нужно?

Его насмешливый, дерзкий тон вывел меня из оцепенения. Люк смотрел на всё это, как на игру. Как будто он только что воспользовался своим шансом в борьбе, которую вёл с Колином за моё расположение.

Но он им не воспользовался, ни в одном смысле этого слова. И я не позволю Колину думать, что между нами что-то было.

— Люк, убери руки. Колин жди внизу.

Одно мгновение во взгляде Люка читалось извинение, как будто он знал, что зашёл слишком далеко. Потом он отпустил меня, и я прошла в свою комнату, делала вид, будто не стыжусь прикрывающего тело короткого полотенца.

Как только дверь за мной захлопнулась, я выхватила из ящиков одежду: джинсы, топ, футболку с пуговицами на воротнике, кардиган, всё такое же чёрное, как моё настроение. Слой за слоем. И не только из-за того, что сегодня я буду путешествовать из одной климатической зоны в другую. Выходка Люка была предназначена не только для Колина. Я хотела, чтобы между нами было как можно больше одежды.

Я завязала мокрые волосы в узел и быстро провела бесцветной помадой по губам. Сейчас я просто не могла тратить ещё больше сил на то, чтобы выглядеть красиво. В конце концов, именно внешний вид принёс мне такие неприятности.

Люк постучал в дверь.

— Ты прилично одета?

— Я одета.

Приличным людям не пришлось бы справляться с такой ситуацией. И с такими чувствами. Приличные люди знают, чего хотят. Они придерживаются своих планов.

— Другой прикид нравился мне больше, — сказал он. — Куджо внизу. Если внимательно прислушаешься, то сможешь услышать, как он хмурится.

— У него есть на это право, — ответила я, избегая взгляда Люка.

— Разве? У меня сложилось впечатление, что между вами всё кончено.

— Как будто для тебя это важно, — огрызнулась я. — Как будто это что-то для тебя изменит!

— Конечно я пытался переубедить тебя, но я не промышлял на чужой территории, — сказал Люк. — А ты теперь дичь, на которую разрешено охотиться…

Я оттолкнула его.

— Это тебе не охота и не игра! Это моя жизнь, а ты обращаешься с ней, как будто…

Я толкнула его ещё раз, потому что у меня не хватало слов. Он схватил меня за запястья, удерживая, а я не могла решить, то ли ударить его в живот, то ли заплакать.

— Прости меня, — сказал он так тихо, что я скорее почувствовал, как слова завибрировали в его груди, чем услышала их. — Когда я вышел из комнаты, ты выглядела такой надломленной. Я видел, как твое лицо стало белее вот этого полотенца, как будто ты истекала кровью перед моими глазами. Я подумал, лучший способ положить этому конец, заставить Колина страдать также, как страдаешь ты. Я не подумал о том, что от этого ты, возможно, будешь страдать ещё больше. Это был инстинкт, а не игра.

Он мужчина. Я не была настолько наивной, чтобы поверить в то, что соперничество не сыграло совсем никакой роли. Но когда я отступила на шаг и заглянула ему в глаза, они были омрачены беспокойством и чувством вины. Типичный, самоуверенный блеск пропал, и я почувствовала, как мой гнев утих.

Он утих, а не исчез. Я сделала глубокий вдох и сказала, отчётливо подчёркивая слова:

— Больше никогда не прикасайся ко мне.

Он открыл рот, чтобы возразить, но я покачала головой.

— Не для того, чтобы досадить Колину. И не для того, чтобы что-то доказать. Ты сказал, что если я поцелую тебя, то должна сделать это с серьёзными намерениями. И теперь я говорю тебе тоже самое: если ты снова прикоснёшься ко мне Люк, тогда, чёрт побери, пусть это будут из серьёзных побуждений!

Он ещё сильнее сжал мои запястья, прежде чем отпустить. Резкими движениями он одел рубашку.

— Ты ведёшь себя так, будто угрожаешь мне. Но знаешь, что я различаю в твоих словах? Ты не полностью против этой идеи.

Я сглотнула и подумала о прикосновении его руки к влажной коже моей спины, о магической нити между нами, которая была в одно и тоже время знакомой и тревожащей. О том, как он настаивал, что я могу добиться большего, быть больше, чем кто-либо от меня ожидает, включая меня саму.

— Ты должен быть честен со мной, а это значит, что ты должен быть честен и к самому себе.

Его пальцы дрогнули, как будто он хотел схватить меня, но вместо этого просто смотрел, как будто всех этих слоёв одежды, которые были на мне, не существовало.