Екатерина Бакулина - Случайный трофей Ренцо [СИ]

Лоренцо перехватил ее взгляд… сцепил пальцы, словно специально давая ей фору.

Убить.

Он смотрел ей в глаза. Молчал. Не пытался ничего доказать и оправдаться. Не пытался ничего сделать.

Если бы он начал оправдываться, она бы точно убила его. Не стала бы ему верить.

Но он молчал.

Мэй видела, как его руки напряглись, в ожидании, но он не двигался. Ждал. Давая ей возможность решить самой.

Отец сказал как-то: «Не всегда тот, кто открыто сражается с тобой лицом к лицу, твой враг. Он твой противник, вы просто оказались по разные стороны. Дерись с ним, не отступай, но относись с должным уважением, как и он к тебе. Враг тот — кто бьет в спину исподтишка. Успей убить его первой, храни ненависть к нему в своем сердце. Помни».

Отца убили свои же, ей рассказали, как это было…

Лоренцо, тот самый трибун Лоренцо Луци, которого она мельком видела со стен, смотрел ей в глаза.

И маленькая лисичка тоже смотрела, склонив голову на бок, настороженно вытянув нос.

Мэй отошла в самый дальний угол, села на пол, повернувшись к трибуну спиной, обхватила колени руками. Слез не было, только невыносимо болело сердце.

Утром Лоренцо разбудил ее.

— Вставай, Мэй, — позвал тихо. — Пора завтракать и в дорогу, вещи уже собирают.

У него были мокрые волосы, словно сунул голову в бочку с водой, и красные, от бессонных ночей, глаза.

Она послушно вылезла из постели, пошла за ним. Умылась.

Завтракали молча.

Лоренцо сидел напротив, глядя перед собой, только изредка Мэй ловила его взгляд… и от этого взгляда замирало сердце. Она не понимала. Никто и никогда на нее так не смотрел.

Что-то неправильное с ней происходило.

Она должна была ненавидеть этого Лоренцо, но ненависть выходила какой-то плоской, почти детской обидой, а не по-настоящему. И даже обидой скорее на себя, за то, что Мэй мысленно пытается оправдать этого человека, говоря себе, что это не его вина, это война и так вышло. Но какое может быть оправдание? Никто силой не тянул его на войну. Это у нее не было выбора.

Она привыкла ненавидеть образ, того сурового и упрямого илойца, который отнял у нее все. Образ ненавидеть легко, а вот живого человека, который рядом с тобой, который даже плохого слова тебе не сказал — уже сложнее. Там, в Этране, он выполнял свой долг. Ее брат тоже воин, и Дин сражался не только защищая свой дом…

Оправдания…

Лоренцо снова говорил о чем-то с легатом, тихо, чуть в стороне, Мэй не слышала. Она видела, как легат поглядывал на нее, и как Лоренцо хмурился. И так отчаянно хотелось, чтобы он поскорее вернулся и был рядом, потому, что стоять одной, в окружении гильдейских автоматчиков совсем неуютно. А Лоренцо, каким-то удивительным образом, всегда прикрывал ее, пусть не от всех, но рядом с ним она чувствовала себя почти в безопасности.

Так не должно быть…

— Хочешь поехать сама? — спросил он серьезно. — Я дам тебе лошадь. Только держись ближе ко мне, договорились?

— Да, — сказала она твердо.

«Нет» — вдруг так захотелось сказать.

— Только рядом, — сказал Лоренцо. — Постарайся, чтобы никто не вклинился между нами. А то Гильдия уже подумывает прибрать тебя к рукам. Где они раньше были, интересно знать?

Уставший и злой.

И все же, он делал это для нее, а не для себя.

— Что значит, прибрать к рукам? — осторожно спросила Мэй.

— Хотят тебя выкупить. Говорят, возможно, ты ценный трофей и тебя стоит передать официальным властям. Ваш эмир тоже едет в Илой для переговоров, не все условия еще успели обсудить, и, возможно, тебя хотят обменять на кого-то, или на что-то… им виднее. Если ты действительно из знатной семьи, то это имеет смысл. Как думаешь, может быть, стоит тебя отдать?

— Нет!

— Почему? — спросил он. — Ты не хочешь домой?

Хочет, но не так. Она не товар… Нет, дело даже не в этом. Ее жизнь может обойтись слишком дорого, Дин отдаст за нее все… Нет, она справится сама. Ее жизнь — это ее жизнь.

В Илое она сбежит… или…

— Мне нельзя домой, — сказала Мэй. Пусть лучше ложь.

— Хорошо, — сказал он. — Я тебя не отдам, не волнуйся.

Она послушно ехала рядом с ним, не отходя ни на шаг.

Не представляла, что будет делать дальше.

Еще каких-то пару дней назад она сидела в клетке, и уж точно не могла ничего сделать, не могла никого просить.

— Лоренцо… — тихо попыталась она за ужином. — А когда мы приедем в Илой, не мог бы ты сам передать меня эмиру? Без Гильдии, без участия официальных властей? Просто как человек человеку?

Он хмыкнул, посмотрел на нее так странно.

— Просто как человека, меня к нему даже не пустят.

— Всегда можно найти способ! Эмир хорошо заплатит тебе!

— Мэй, — криво усмехнулся он, — если я попытаюсь сделать это в обход илойских властей, с меня потом снимут голову, в самом прямом смысле, за предательство. И никакие деньги мне будут не нужны.

Мэй поджала губы, пытаясь придумать хоть что-то.

— Кто ты ему? — спросил Лоренцо.

Она покачала головой.

Как сказать?

— Я действительно из знатной семьи. Юттар знает меня. Узнает обязательно.

— Хорошо… — Лоренцо со вздохом потянулся, отодвинул тарелку и поднялся на ноги, вставая из-за стола. — Значит, домой ты все-таки хочешь? Боишься условий Гильдии? Боишься, да, — в его глазах скользнул неприятный холод. — И ты думаешь, я поступлюсь интересами Илоя ради тебя?

Голос он не повысил, но все равно вышло страшно. Стоял, смотрел сверху вниз на нее. Усталость, раздражение…

— У Гильдии свои интересы, — тихо сказала Мэй.

Стало совсем не по себе. Сейчас он плюнет на все и отдаст ее. С чего бы ему вообще ее защищать?

— Свои, да. Гильдия играет по своим правилам и в свои игры. Какого хрена нас вообще гоняют на войну? Сколько людей гибнет… Ради чего? Сразу договорились бы по-тихому! Или старый эмир Эрдо не хотел договариваться? Он был честный и принципиальный человек, так надо было прирезать его сразу, чего тянуть? Честным людям не место у власти. А ваш Юттар быстро нашел с Гильдией общий язык. Ему было, что предложить, да? Что он, душу заложил? Скотина!

Лоренцо отвернулся, отошел к другому углу шатра, подальше, явно пытаясь справиться с собой. Вся эта давняя злость накопилась в нем…

Только он не прав. Не прав… он ничего не знает…

Мэй поняла, что слезы… Глаза щиплет и она ничего не может с этим сделать. Она столько времени пыталась держаться, и тут вдруг прорвалось.

Постаралась вдохнуть поглубже. Отвернуться… смешно так пытаясь поднять голову, чтобы слезы не выкатились и не побежали по щекам. Что толку. Дышать ровно. Справиться. Из последних сил. С тех пор… она не плакала даже, когда узнала о смерти родителей, держалась. Так что же теперь?

Лоренцо повернулся к ней.

— Мэй? — удивился он. — Эй, ты чего?