Екатерина Бакулина - Восемь ночей Сан-Челесте [СИ]

— Это моя работа, сеньорита. И мне за нее хорошо платят. Конечно, затащить пытаются не все, у всех свои вкусы и интересы. Но я провожу с девушками достаточно много времени, и неизбежно возникают ситуации…

— Вот как сейчас, да? И вы им отказываете?

Рой вздохнул. Даже, кажется, скрипнул зубами. Ответил не сразу.

— Большая часть из них смотрит на меня, исключительно как на источник новых впечатлений, — сказал он. — Как на какого-нибудь дрессированного спрута, способного профессионально полапать во всех местах и доставить удовольствие. Не могу сказать, что мне это неприятно, чисто физического удовольствия еще никто не отменял. Почему бы и нет, я не отказываюсь. Но…

Он замолчал.

Я повернулась к нему.

Он стоял, поджав губы, нахмурившись.

Вот те раз…

Надо срочно что-то сказать.

— Дрессированного спрута? — спросила я.

Он мотнул головой, усмехнулся.

— Знаете, есть тут такое заведение… Не вполне спруты, но такие существа с длинными щупальцами. Очень любят пройтись по человеческому телу, все потрогать, потискать и заглянуть во все доступные отверстия. В нос их только научили ничего не совать, так что задохнуться нельзя. Да и человеческие чувства и реакция для них тоже интересны, эти твари реально стараются. Очень своеобразные ощущения, скажу я вам. Они и мужчинам и к женщинам могут найти подход.

— Хотите сказать, и вы тоже пробовали?

Почему-то казалось невероятно.

Он весело и криво ухмыльнулся, очевидно, моей наивности.

— Да. Я тут почти пятнадцать лет, всякого успеешь попробовать. Интересно же. Да и надо знать, куда водишь людей.

— Пятнадцать? — удивилась я. — А сколько вам всего?

— Шестьдесят восемь, сеньорита. Я ведь не человек.

— Ого… — только и смогла сказать я. Потом, внезапно, опомнилась. — Я, наверно, оденусь, а то ветер… холодно… Да и ужинать, наверно, пора.

Он кивнул, тоже пошел одеваться.

— В тратторию? — спросил только. — Или в рыбный ресторан? Спрутов поесть.

Я не удержалась, кинула в него туфлей.

Он поймал, рассмеялся.

— В ресторан, — сказала я. — Надеюсь, из тарелки они лапать меня не полезут. Не люблю есть то, что шевелится.

Ночью я проснулась от стука в дверь.

Дернулась. В первую минуту даже не поняла, где нахожусь, слегка испугалась.

Стук. Осторожный…

— Пина! Пина, ты здесь?

Марко!

Он же говорил, что его не отпустят до завтрашнего вечера? Это же армия, там все строго. И даже еще более строго, от того, что он теперь центурион, а не солдат, больше ответственности.

Что-то случилось?

Я вылезла из кровати, побежала открывать. Запоздало поняла, что там и было открыто, никто посторонний все равно не войдет, только тот, кого пустит мой куратор. Можно было просто отозваться.

— Пина!

Распахнула.

— Что случилось?

— Пина!

Он влетел. Подхватил меня в объятья, прижал к себе так крепко. Он целовал меня в губы, в шею, плечи, все разом. Словно налетевший ураган!

— Я так скучал, Пина! Я весь день думал только о тебе! Не мог не прийти! Я просто схожу с ума!

И снова целовал, так горячо и настойчиво, не давая мне даже ответить, не давая сказать… Я не успевала за ним. Смеялась. Так невероятно! И это его внезапное возбуждение разом захлестнуло и меня тоже. Почти эйфория. Я и представить не могла, что меня могут так хотеть. Пусть не меня, пусть Пенелопе, но так страстно! Что это происходит со мной. Безумие!

Особенно важно — после сегодняшнего купания с Роем. Почувствовать, что я так нужна!

Нет, я уже совсем не могла думать ни о чем, дыхание перехватывало. Отбросила сорочку — это Марко стащил бретельки с плеч, чуть потянул вниз, и она упала к ногам. Я пыталась снять с него рубашку, но он уже ласкал мою грудь, я не могла сосредоточиться.

— Подожди, — потребовала я. — Сними тоже. Я хочу чувствовать тебя!

Его сюртук давно валялся у двери. Сапоги он сбросил где-то по дороге к кровати. Еще пара мгновений на то, чтобы стянуть штаны, а потом стянуть рубашку через голову. Он подхватил меня на руки, счастливо закружил, целуя живот и грудь, и везде, где мог дотянуться.

А я так цинично подумала, что опыт быстрого раздевания у него отменный, практики много, очевидно, что не удивительно при таком-то темпераменте.

Но это было весело. Радостно.

Он повалил меня на кровать, залез сам, чуть сжимая коленями мои бедра, возвышаясь надо мной.

Какой он красивый, просто молодой античный бог! И вот так, в таком положении надо мной — особенно! Когда я понимаю, что он весь мой. Весь — для меня! Он пришел ко мне. Его глаза горят. Он глубоко и часто дышит, предвкушая. И у меня сейчас будет еще одна лучшая ночь в жизни.

— Иди ко мне! — зову я.

— Ты ждала меня, Пенелопе?

Очень своевременно. Подразнить его? Сказать: «нет, я весь вечер развлекалась с куратором, а сейчас хочу спать»? Неправда, конечно, с куратором мы только ужинали и неприлично ржали, когда он рассказывал разные истории.

Марко смотрел на меня, и все остальное теряло значение. Все остальное подождет до утра.

— Очень ждала! — говорю я. — Думала о тебе.

Он склоняется, совсем близко…

И вдруг…

— Пина, я люблю тебя! — на выдохе, так отчаянно искренне.

Его слова обжигают сердце.

Его горячие губы уже жадно припадают к моим, я целую его… и безумно рада, что прямо сейчас не надо ничего отвечать. Я не готова. До слез. Я…

Любовь — это ведь серьезно?

Я запускаю пальцы в его мягкие черные волосы, я обнимаю его, прижимаю к себе… мне так хорошо… Я так рада ему, он такой хороший…

— Я схожу по тебе с ума, — шепчу я, как только удается оторваться. — Я хочу тебя! Сейчас!

Наверно, он не видит разницы, между «люблю тебя» и «хочу». Не важно.

Он чуть разводит мои ноги, и я сама ногами обхватываю его, заставляя подвинуться ближе, выгибаясь. Он кладет ладонь мне на живот и гладит, спускаясь все ниже и ниже, туда, где маленький треугольник светлых волос. И я чувствую, как по телу проходит дрожь.

А потом он входит в меня медленно, словно наслаждаясь каждым мгновением, наполняя всю меня собой, и мне кажется — там, во мне, он становится еще больше. Это ощущение так захватывает, что почти забываю дышать.

— Моя Пина… — чуть хрипло шепчет он.

И еще больше подается вперед, ложится на меня, гладит плечи и разводит мои руки в стороны, прижимая их к кровати. Я чувствую, что не могу даже пошевелиться под ним. Совершенно беспомощна. А он большой и тяжелый… Совсем короткое мгновение паники…

— Моя Пина! Вся моя!

Его добыча.

Он счастливо улыбается.

И это так несказанно хорошо. Я знаю — он никогда не обидит меня.

Он отпускает мои руки, сам приподнимается на локтях. Немного покачивает бедрами, словно пытаясь достать еще глубже. Потом медленно подается назад, и резко вперед снова. И снова, еще… Тихо, но совсем по-звериному рыча. И кожа на его спине каменеет, вздыбливается мурашками и взрывается шерстью, я чувствую. Немного плывет лицо. Это почти пугает. Но он не останавливается, и я даже не знаю, от чего вскрикивая — от страха или наслаждения. Мне даже кажется, одно без другого уже не возможно. Трансформация часть него, и теперь часть меня тоже! Я не могу без этого.