Кейт Бакстер - Неприрученный вампир

«Успокойся, Шелль. Играть в ее игру, получить то, что нужно, и свалить».

Она никогда не возражала играть на эго Шивон в прошлом. Но теперь, это заставило ярость Шелль подняться. Женщина ответила на враждебность дампира приятной улыбкой. Не слишком широкой, однако. Она не хотела казаться антагонистичной, показывая свои новые клыки.

— Я — вампир, — ответила Шелль. — Но это единственное, что изменилось.

Шивон слегка фыркнула.

— Ты относишься к отсутствию своей души с такой тривиальностью, Шелль. Твоя физиология — не единственное, что изменилось.

Напоминание о ее неуправляемом состоянии могло бы вызвать боль, если бы не отсутствие души. Шивон думала напугать ее, но Шелль слишком онемела для глубоких эмоций. Слишком опустошена для равнодушия. Когда девушка была обращена, ее душа отправилась в небытие. Единственный способ вернуть ее, это тогда, когда душа привяжется к своей половинке. Велика вероятность, что это случится в ближайшее время.

— Ой, перестань, Шивон, — формальность между ними начала заставлять Шелль дергаться. — Мы знаем друг друга слишком долго, чтобы играть в заклятых врагов.

Надменный фасад Шивон упал на мгновение, и уголок ее рта поднялся в полуулыбке.

— Заклятые враги. Так вот кто мы такие, Шелль?

Шелль засмеялась.

— Не слишком большой риск.

Взгляд Шивон снова стал серьезным и проницательным.

— Михаил не твой создатель.

Констатация факта. Шелль знала, что подозревала Шивон. Она не могла найти никакого смысла в попытке обмануть ее. Шивон была слишком хитра для этого.

— Нет.

— Значит, легенды правдивы.

Шелль медленно кивнула.

Выражение лица Шивон открывало страх.

— Я должна взять топор и расколошматить этот гроб. Разрубить его на миллион кусочков и сжечь дотла.

Шелль пожала плечом. Честно говоря, она бы не оплакивала потерю. Однако от всего, что может превратить дампиров в вампиров и людей в демонов, вероятно, не будет так легко избавиться.

— Впрочем, ты этого не сделаешь, — Шивон уничтожит реликвию не больше, чем отрубит себе руку. Она, возможно, поносила расу вампиров, но признавала свое наследие и стремилась сохранить свою историю так же, как и Шелль. Это было единственное общее. История должна была запомниться. В ту секунду, когда ты позволил себе забыть, ты был обречен повторить ошибки тех, кто был до тебя. Кроме того, знание было силой. Именно по этой причине Шивон собирала реликвии и изучала их историю.

— Нет, — произнесла Шивон. Грозовые тучи сгустились в ее глазах. — Я не буду его уничтожать.

«И я, вероятно, буду жить, сожалея об этом».

Эта мысль прозвучала громко и ясно в голове Шивон, когда она оттолкнулась от своего импровизированного трона и приблизилась к Шелль. Шелль почувствовала беспокойство дампирши. Малейший намек на страх испортил ее запах. Шелль старалась оставаться спокойной и непритязательной. Безобидной. Это было непросто. Сама ее природа убеждала ее извлечь выгоду из беспокойства Шивон. Чтобы сделать ее добычей. Вонзить клыки в кремовую плоть женского горла. Огонь жажды загорелся в горле Шелль, и она заставила пламя погаснуть. Она кормилась от Лукаса, когда возвращалась в коттедж. До тех пор девушка могла держать себя в руках.

Должна была.

Глаза Шивон загорелись озорством.

— Я полагаю, Михаил подумал, что разрешение увидеться с тобой доказывает, что он великодушный король?

Шелль выдохнула.

— Ты действительно думаешь, что он ответственен за то, что я здесь сегодня? Он не хотел, чтобы я выходила из дома, не говоря уже о том, чтобы навещать тебя. Он не хочет, чтобы я была здесь. Мне пришлось настоять.

Шивон мгновение изучала Шелль, затем вздохнула. Она почуяла в воздухе следы лжи. Она, должно быть, была удовлетворена тем, что учуяла, потому что ухмыльнулась.

— Я знала, что ты не упадешь на колени и не поклянешься в верности так же легко, как Ронан.

Это правда, Шелль точно не клялась в верности Михаилу. Но только потому, что ее планы не совпадали с его. У нее было более важное дело, чем судьба расы. Были и другие, более насущные тайны, которые должны были быть разгаданы, прежде чем Шелль могла пообещать свою преданность кому-либо или чему-либо, кроме себя и Лукаса.

— Я пришла за Александрийским ключом, — Шелль не видела смысла ходить вокруг да около. Пора переходить к делу.

Глаза Шивон широко распахнулись от понимания. Она нашла остальные две трети. Шелль прогнала все веселье, которое угрожало вырваться на свободу. Никто не мог сказать, что Шивон не была остра как гвоздь.

— Я забыла об этом… — промурлыкала Шивон. Шелль практически слышала, как шестеренки проворачивались в мозгу женщины. — Ты бы не просила об этом, если бы не знала, где остальные две части.

Шивон хранила только треть ключа. Если легенды были правдивы, ключ бы не сработал, если бы все три части не были соединены.

На этот раз Шелль широко улыбнулась. Она посмотрела Шивон в глаза.

— Именно.

Выражение лица Шивон стало голодным. Без сомнения, Шелль должна была заключить сделку, чтобы получить ключ обратно, хотя технически он был ее. Какой бы ни была цена, она того стоит.

Улыбка Шивон тоже увеличилась.

— Расскажи мне поподробнее.

Чистый запах свежескошенной травы вторгся в ноздри Гуннара, когда он наполнил свои легкие прохладным ночным воздухом. Босые ноги бесшумно двигались по безупречной лужайке, простиравшейся за особняком, где размещалась стая. Пасадена была достаточно далеко от Лос-Анджелеса и мог предложить ему передышку от политических беспорядков, вызванных вампирами и Сортиари, а поместье Гуннара было достаточно близко к национальной лесной земле, чтобы дать стае место для бега и охоты, когда Луна была полной.

Очевидно, однако, Пасадена была недостаточно далеко, чтобы избежать втягивания в войну, в которой мужчина не хотел участвовать. Несмотря на совет Арена, выбирать сторону, Гуннар знал, что создание любого альянса приведет только к катастрофе. Он не доверял Йену Грегору. Но также не питал любви к стражам судьбы. Казалось логичным, что вампиры будут вынуждены встать на сторону своих врагов и сражаться вместе с Сортиари, если берсерки объявят войну. Что бы ни случилось, это будет иметь волновой эффект, который распространится по всему сверхъестественному сообществу. В конце концов, какое-нибудь существо останется?

«Вот это пиздец».

Пятно движения привлекло внимание Гуннара. Почти слишком быстрое, чтобы отследить. Ветер переменился, и он поднял нос, чтобы понюхать. Вкусный аромат донесся до него, будя волка, который спал в его душе. Животное с тревогой и остервенением дергало сознание хозяина. Он звал его расследовать, чуть ли не выл от нетерпения.