Валентина Елисеева - Черная кошка для генерала-2 (СИ)

Только сегодня Леон честно признался себе, как самозабвенно и сильно он полюбил бы свою жену, если бы набрался смелости поверить в наличие у нее хоть каких-то искренних чувств к нему. Солара действительно была необыкновенной: живой, доброй, настоящей, неравнодушной, исключительно замечательной девушкой. И это чудо дивное — его законная жена… И до чего же хочется оставить это чудо при себе на всю жизнь! Вдруг, она и в самом деле к нему неравнодушна?! Бывают же на свете чудеса. Ну хоть иногда, хоть раз в тысячелетие, но бывают! В его жизни уже было одно такое чудо — его Кошка… На этой мысли Леон споткнулся: опять перед ним будто качнулась призрачная завеса невероятного…

Мужчина встряхнул головой и отогнал ее, привычно решив положиться на наблюдение и логические выводы.

За поздним ужином Леон приглядывался к жене: на ее милом личике мелькали настороженность, тоска, затаенная нежность (или он выдает тут желаемое за действительное?). А потом она вдруг застыла, устремив взгляд в никуда.

С поднятой и тоже застывшей на месте вилки тихо падали обратно в тарелку тонкие вермишелинки. Жена не шевелилась, сидя на стуле прямо, как каменный истукан.

Леон, сжав в руке столовый нож и пожалев, что верный меч оставлен в спальне, молниеносно обернулся посмотреть, что так напугало его супругу. Но ничего подозрительного и странного в комнате не обнаружил. Окна были закрыты и занавешены плотными шторами. Шторы висели спокойно, не колыхаясь.

— Леди Солара, что с вами? — Леон склонился к жене, но та по-прежнему смотрела в пустоту перед собой и на его слова не отреагировала.

Потом донесла до рта вилку, проглотила вермишель и закашлялась, но взгляд так и остался рассеянным. Леон посмотрел, как жена, двигаясь словно сомнамбула, доедает свою порцию, и протянул руку, намереваясь коснуться руки жены, но тут она очнулась, вздрогнула, уронила вилку и с неописуемым отвращением уставилась на свои беленькие изящные ручки:

— Кака-у-я гадость! — с чувством сказала Солара странно шипящим и примяукивающим голосом.

Леон удивился: впервые он видел, чтоб жена капризничала по поводу еды, она даже в четырехдневном переходе ни одной претензии не высказала.

— Вам не понравился ужин? — спросил Леон.

Жена перевела на него взгляд ярко-зеленых глаз с вытянутым зрачком, и Леон подавился от неожиданности.

— Еда-у качественная, — меланхолично ответила ему супруга, — но в рамках диалектического понимания потребностей как таковых сие незначимо-мяу. — Тут тон ее речи поменялся и зазвучал грозно: — Хвост бы тебе отгрызть за выкрутасы, да ты, убогий, и так без хвоста живешь, мучаешься, бедный. — К концу этой фразы тон опять сменился, стал соболезнующим, жена подперла рукой румяную щечку и запечалилась. Потом добавила недовольно: — Хоть на лице шерсть отрасти, что ли, да усы подлиннее. Хватит уже налысо выбриваться, хоть что-то из скудных даров природы оста-у-вь!

Леон потерял дар речи, не в силах уразуметь логику высказываний супруги и смысл ее запросов. Похоже, в отношениях с женой логика неприменима в принципе!

Жена, покачнувшись, встала. Покачалась на ногах, будто годовалый младенец, не уверенный в том, что сможет удержаться надолго в вертикальном положении, шагнула к зеркалу, зашипела, как кошка, на которую холодной водой плеснули, и снова с выражением произнесла:

— Нет, ну какая гадость! А главное — эксперимент, проведенный по непроверенным данным и неподтвержденной информации из известного ведунского источника, не удался! Эх!

Потом снова пошатнулась, уперлась рукой в зеркало, отдышалась и произнесла тихо привычным голосом:

— Слепая Ведунья, как всегда, оказалась права! Верно сказала, что проявит она себя обязательно, и сама я тому не рада буду.

Леон встал, подошел к жене и осторожно привлек ее к себе, развернув и прижав лицом к груди. Поддерживая обмякшую жену, он гладил ее по спине и приговаривал:

— Все хорошо, все хорошо. Лекаря домашнего позвать?

Лара посмотрела в лицо мужа и увидела в его глазах заботу, обеспокоенность, нежность. Этот взгляд пролился бальзамом на ее несчастное влюбленное сердце. Лара подняла ладошку, прикоснулась к его шершавой щеке, и муж впервые не отстранился от нее. Сердце Лары начало отбивать африканские бешеные ритмы, губы стало покалывать, пальчики зажили собственной жизнью, скользя по скулам, бровям мужчины, касаясь его губ, очерчивая полную нижнюю губу… Дыхание Леона сбилось.

— Наклонись, мой генерал, — прошептала Лара, вставая на цыпочки, вытягиваясь в струнку в стремлении коснуться губами желанных губ.

Леон сжал ее в стальных объятиях и склонился.

«ПОЖАР!!! — завопила в голове Лары кошачья сущность. — Пожар!!! Ты оглохла?! Совсем нюх потеряла?!! ПОЖАР!!!»

— Пожар потом , — умоляюще пробормотала Лара, и ее уста слились, наконец, с устами Леона.

Крики личной охраны, звук гонга и топот слуг, с воплями ворвавшихся в гостиную, разрушили Ларину идиллию. Пожар «на потом» отложить не удалось.

Эх, опять пролетела она с пресловутой консумацией! Как только другие жены успевают все консумировать, когда тут столько народу вечно вокруг толчется?! Совершенно непонятно! Хоть бы пособие написали, для начинающих …

Приложив невероятные усилия, чтобы оторваться от мужа, Лара перестроилась на кошачий нюх: в самом деле, пожар. Отчетливый запах гари доносился с улицы со стороны внешней стены той гостиной, в которой они с Леоном сейчас ужинали.

— Всем на выход! — скомандовал Леон и потащил Лару за собой.

Лара бежала за мужем и размышляла о том, что убийцы у ручья не были случайными бандитами, и охота на ее супруга продолжается. Но нынешняя попытка была очень странной: на улице хоть и темно, но еще не ночь, слуги не спят, дом под охраной, любое возгорание мигом заметят и потушат, а люди быстро на улицу выскочат. Лара посмотрела, как Леон хватает факел со стены коридора, посмотрела на темноту за окнами и закричала, дергая Леона на себя и не давая ему выскочить на крыльцо:

— НЕТ! Факел отдай другим! С огнем в руках ты как на ладони у стрелков будешь! А по слугам они палить не станут!

Леон остановился и посмотрел на вцепившуюся в него мертвой хваткой жену.

— Тебя задеть могут, — озабоченно заметил он и передал факел дворецкому.

Слуги тоже затормозили, мужчины с факелами вышли на крыльцо, за ними покинули дом женщины, а Лара с Леоном выскользнули последними в ночную мглу, озаренную мечущимся на ветру пламенем факелов.

Часть стены дома была только слегка обгоревшей и закопченной: ее своевременно облили водой караульные. Солдаты Леона из личной охраны прочесывали местность вокруг, слугам велели стоять у крыльца, чтоб не мешали и следы не затоптали. Лара старательно уводила Леона подальше от факелов, которые держали в руках солдаты.