Дж. Андрижески - У камина

Я хватала его за волосы, за шею… за спину.

Такое чувство, будто я не могла притянуть его достаточно близко.

Я впивалась в него ногтями, заставляя Ревика выгибать спину. Я осознала, что какая-то часть меня хотела причинить ему боль, как он и предлагал. Я гадала, не переняла ли это желание от него.

Услышав меня, Ревик впился зубами в моё плечо, прокусив кожу.

Кажется, в этот раз я заорала в голос. Он вдолбился в меня ещё жёстче…

Я кончила, шокировав, пожалуй, нас обоих, и Ревик тяжело застонал.

— Элисон… gaos… l’lenntare… l’lenntare…

Я чувствовала, как он старается контролировать себя.

Какая-то часть меня боролась с этим, пытаясь помешать его попыткам. Я чувствовала, как он старается контролировать свой свет, воздвигнуть там какую-то стену, и я тоже дёргала за неё, притягивала его, отвлекала, а затем принялась бить его своим светом, пока он не утратил контроль по-настоящему.

Когда я ударила его физически, прямо по груди, Ревик застонал и вдолбился в меня, погружаясь ещё глубже и наблюдая за реакцией на моем лице.

«Блядь. Ты не успокоишься, пока я не выйду из себя по-настоящему».

«Нет, — сказала я ему. — Не успокоюсь».

«Я буду говорить намного, блядь, больше, если это случится», — пробормотал он.

В этот раз я рассмеялась в голос.

— Ты так говоришь, будто это угроза.

— Может, это и есть угроза, — сказал он. — Это тебя беспокоит? Выслушивать все это?

— Боже, нет. Это безумно возбуждает.

Мышцы его рук напряглись. Ревик возобновил хватку, изменив угол перед тем, как снова вдолбиться в моё тело, проникая ещё глубже, заставляя меня вскрикнуть. Когда он сделал это ещё раз, я издала настоящий вопль, который все длился и длился, потому что Ревик не останавливался.

Я вновь ощутила себя на грани оргазма.

В этот раз Ревик остановил меня, используя свой свет.

Он сделал это так быстро, что я ахнула, затем попыталась вернуться в прежнее состояние.

Однако не могла.

Он продолжал сдерживать меня, трахая все глубже и грубее, сосредотачиваясь на том, чтобы держать меня на грани и не давать сорваться. Через несколько минут я попыталась снова ударить его кулаками, но это лишь сильнее возбудило Ревика.

«Ты получишь то, чего ты от меня хочешь, жена, — мягко сказал он мне. — Я лишь надеюсь, что ты действительно захочешь этого, когда это случится».

Я рассмеялась, впиваясь ногтями в его плечи.

Через несколько минут я уже бессвязно повторяла его имя.

Я чувствовала, как резко усилилась от этого его боль. Он сдерживал меня, более нарочито используя свой свет, притягивая меня, затем сдерживая. Он продолжал трахать меня медленнее, жёстче, пока я вся не покрылась потом, извиваясь под ним.

Затем я умоляла его. Умоляла его.

Я чувствовала, как это воздействует на него.

Я чувствовала там и кое-что ещё.

Ревик говорил мне правду.

В этот раз он не собирался останавливаться. Он собирался дать мне то, чего я хотела. Он собирался позволить себе утратить контроль — по-настоящему утратить контроль.

Я гадала, останемся ли мы прежними после этого.

Вполне возможно, что тут Ревик перешёл на русский («милая»). Андрижески в других своих книгах уже использовала такой способ написания русских слов — транслит латиницей и курсивом.

Slit с английского — щель, трещина, длинный разрез.