Марина Эльденберт - Осколки времени [СИ]

Сэм бросился к ней, не позволил и слова сказать: подхватил, заставил подняться, крепко прижал ее к себе.

— Ты меня задушишь, — пробормотала она, упираясь ладонями ему в грудь.

Сэм слегка отстранился, но руки не разжал. С жадностью всматривался в ее лицо — любимое и такое родное. Кончик носа у нее покраснел, глаза блестели. Он так привык к сиянию во взгляде и манящей улыбке, но никогда раньше не видел ее слез. Словно ножом по сердцу: она плакала из-за него. Из-за него все это произошло, Леманн тут вообще не при чем. Если кому-то и стоит как следует врезать, то только самому себе.

— Я чуть не поседел, пока нашел тебя. Почему ты оставила пропуск? Почему не позвонила мне?

Ульяна все-таки вывернулась из его рук, отступила назад и обхватила себя руками.

— А должна была?

Сэм прикрыл глаза. Опять он не с того начал.

— Прости меня.

Ульяна закусила губу, покачала головой.

— Ты здесь из-за того, что случилось.

— Вовсе нет…

— А вот и да! Ты искал меня, чтобы не натворила глупостей, потому что не доверяешь мне. Завтра ты успокоишься и поймешь, что ничего не изменилось. Завтра, через неделю или через месяц. И мы вернемся к тому, от чего ушли.

Ульяна отвернулась, а Сэм шагнул к ней, положил руки ей на плечи.

— Хочешь знать, почему я сорвался? Боялся тебя потерять. Боялся, что ты узнаешь о моем прошлом и сбежишь от меня на край света. Моя работа зачастую бывала грязной, а иногда наводила ужас, — Сэм запнулся, когда ее плечи напряглись. — Я измененный, Ульяна. Ты знаешь, что это значит. Я прожил долгую жизнь, гораздо дольше человеческой. Годами учился не доверять никому. В моем мире все решали сила и звериное чутье, подпуская к себе кого-либо слишком близко, я рисковал получить нож в спину. Я убивал людей и измененных, крови на моих руках много, — каждое слово давалось ему с большим трудом, но оно было искренним, настоящим, живым. — Для меня смерть — всего лишь часть жизни. Ты все еще хочешь быть со мной?

— Признаюсь, когда прочитала про измененных, стало немного не по себе, — она помолчала. — Но я пришла к тебе, Сэм. В тот вечер. Это о чем-нибудь говорит?

— Уверена? Потому что если так, я больше никогда и никуда тебя не отпущу.

— Надеюсь, — сдавленно прошептала она, — потому что если ты вдруг снова вздумаешь сомневаться, я… я не знаю, что сделаю!

Ульяна повернулась к нему, попыталась улыбнуться, но по щекам ее потекли слезы. Она вытирала их тыльной стороной ладони, не стесняясь, по-детски.

— Ты спрашивал, почему я с тобой. Я с тобой с той самой минуты, когда впервые увидела, просто тогда еще не представляла, что так может быть. Не верила. И тоже боялась. Боялась таких чувств. Я не хочу тебя менять и не хочу ворошить прошлое…

Сэм не позволил ей договорить. Даже вспоминать не хотел, каково это — быть без нее.

— Поедем домой?

Она подняла голову и встретила его взгляд. Щеки блестели от слез, кончик носа покраснел еще сильнее, но глаза напоминали небо в погожий осенний день, уголки губ дрогнули. Как же он хотел вновь увидеть эту ясную улыбку!

— Предлагаю ехать на такси. Боюсь, еще один прыжок не добавит мне сил.

— К тебе или ко мне?

— К нам. Если ты не против.

Она широко распахнула глаза, неуверенно потянулась к нему. Сэм обнял — осторожно и мягко, прижался губами к ее волосам. Напряжение спало, впервые за неделю дышалось спокойно и свободно, полной грудью. Ульяна глубоко вздохнула, а Сэм с небывалой ясностью осознал: если и есть на свете счастье, сейчас он держит его в своих руках.

— Ты все еще сам не свой. Что не так?

Первым порывом было заговорить ее, увести от темы, но именно недомолвки привели к ссоре. Небольшая отсрочка — пока Ульяна принимала душ, ничего не решила: Сэм все это время просидел на кровати, раздумывая над тем, что скажет, но так ни к чему и не пришел.

— Я опять лезу не в свое дело?

Ульяна смыла следы слез, но покрасневшие глаза напоминали о том, как горько она плакала. О том, как у него сжималось сердце от ее боли.

Она дрожала в светлом тонком халате: ближе к зиме даже в доме становится сыро и прохладно. Сэм подхватил ее на руки, устроил на кровати, закутал в одеяло, прижал к груди.

— Скоро состоится праздник: три года со дня основания Новой Полиции, на нем соберутся главы филиалов и сильные измененные. Вряд ли террористы упустят такую возможность.

Ульяна невольно подалась назад, с тревогой вглядываясь в его лицо.

— Но…

— Мы приготовили для них ловушку.

— И уверены, что она сработает?

— Сработает.

Сэм подвинулся, приподнял покрывало и стал массировать ее ступни, растирая подошвы и лодыжки. Ульяна настороженно смотрела на него — бледная, осунувшаяся, под глазами залегли тени: следствие бессонных ночей и перенапряжения. Какое-то время она молчала, молчал и он. Ей бы поспать, но судя по заинтересованному взгляду — без объяснений не отпустит.

— Мертвый город — бесценный источник информации. Мы постоянно расшифровываем записи древних. Там есть знания, которые помогают нам не только в раскрытии дара, но и в его приглушении, — он легко погладил лодыжку и принялся осторожно разминать пальцы — один за другим. — Во время войны за металл один из сильнейших алхимиков разработал заклинание поглощения силы. Оно действовало кратковременно и целенаправленно — на какого-то определенного человека. Торнтон взял его за основу, когда работал над Сетью. Его, а еще защиту, покрывавшую Мертвый Город и ведущий к нему коридор не протяжение тысячелетий. В отличие от заклинания Сеть продержится столько, сколько нужно нам. Если растянуть ее над отелем, никто не сможет использовать силу. Ни один артефакт не сработает.

— Но ведь все почувствуют, что лишились дара? Или нет?

— Она не подавляет силу, как это делает металл, так что почувствовать ее невозможно. Если не заявить об этом во всеуслышание.

— А если кто-то попытается использовать дар?

— Ничего не произойдет. Когда мы используем силу, происходит энергетический всплеск, Сеть его поглощает. Террористы рассчитывают на способности и алхимические изобретения, так что мы встретим их достойно.

— Взломать ее не получится?

— В прошлом году, во время операции по захвату Мертвого Города, я открывал порталы в коридор сквозь защиту, но я был снаружи. К тому же, у защиты древних немного другой механизм. Да и о сети узнают, только если решат устроить что-то в отеле, то есть оказавшись внутри. Там, где любой дар бессилен.

Ульяна судорожно вздохнула, и он сначала подумал, что слишком сильно надавил на пятку.

— Но ты в этом сомневаешься.

Сэм приподнял брови.

— В теории все замечательно, но они тоже не вчера родились. Мне претит мысль так или иначе подвергать людей опасности.