Айя Субботина - Секрет [СИ]

Но Туман словно нарочно меня провоцирует: неторопливо, как будто выполняет задачу повышенной сложности, переставляет тарелки на решетку, пританцовывая в такт мелодии из телевизора. А я просто стою у стола и на всякий случай скрещиваю руки на груди, потому что соблазн стащить с малышки трусики и посмотреть, как она будет выглядеть на моем столе, слишком велик. Я бы даже сказал – он ощутимо давит не только в голову, но и ниже.

Девять дней – это всего-то двести шестнадцать часов. Хотя, на часах уже за полночь, так что пытка, которую я сам себе придумал, становится на один день короче. Вот только парню в штанах от этого не легче. Еще и потому, что Туман, наконец, закрывает посудомоечную машину, выбирает программу и с довольным видом поворачивается ко мне.

Совершенно точно, что ни одна женщина не смотрела на меня так, как смотрит она. Проводит взглядом по плечам, по груди, рукам, животу. Я готов поспорить, что чувствую ее невидимые пальцы на своей коже, чувствую, как она дрожит от удовольствия и нетерпения.

— На тебя приятно смотреть, Дым, - словно читает мои мысли. – В тебе все так, как мне нравится.

— Рад, что угодил, - «включаюсь» в ее игру.

Но моя малышка раздумывает улыбаться: просто подходит ко мне, и делает то, от чего я определенно люблю терять голову: обнимает за шею, без труда подтягивается и обнимает ногами. Вздрагивает, как-то по-кошачьи жмурится в ответ на мои ладони у нее на бедрах. Сжимаю пальцы нарочно сильно, без нежностей и церемоний. Мое терпение не настолько безгранично, в конце концов.

— Знаешь, что мне нравится больше всего? – шепчет малышка.

— Расскажи.

Ее указательный палец очерчивает правый уголок моего рта как раз в тот момент, когда я хитро улыбаюсь в ответ на ее загадочный вопрос. Осторожно проводит по коже, дрожит, задевая щетину, как будто заводится только от прикосновения моих колючек.

— Мне нравится уголок твоей улыбки, мой Мистер Фантастика, - говорит почему-то шепотом, как будто боится, что ее признание могут подслушать. – Очень-очень нравится. Так сильно, что я бы спрятала эту улыбку под замок. Для себя одной.

Я осознаю, что несу ее в спальню, когда приглушенный свет кухни остается за нашими спинами.

Что я делаю?

— Ты обещал мне, - шепчет на ухо малышка, когда я пинком открываю дверь в комнату. Прохлада скользит по нашей коже, заставляет крепче прижаться друг к другу. – Обещал, что в следующий раз будешь голый и весь мой.

Черт, я ведь правда что-то такое сказал тогда на кухне.

— И никаких скобок, - издевательски говорит мне на ухо.

А ведь я всегда считал себя терпеливым человеком, сдержанным, с холодной головой и полным набором тормозов на любые случаи жизни. Знать бы где была моя голова, когда я забил на них во всем, что касается моей Туман. Потому что совать член в рот девственнице – это как-то…

Пока я подбираю подходящее слово, чтобы описать собственные пошлые фантазии, малышка соскальзывает с меня, пятится к стене, на ходу расстегивая рубашку. Не снимает ее, но дает достаточно намеков мелькающим в белом шелке животиком и черным бюстгальтером, в котором ее грудь выглядит охренительно вкусным десертом. Я бы оставил на ней след от зубов, разрушил безупречное и нетронутое своей «меткой».

Я еще только думаю о том, какой внутри ее рот, а Туман уже выразительно покусывает большой палец. Проглатывает его до самого основания, прикусывает зубами простое серебряное кольцо с разноцветными орнаментами, и почему-то именно этот звук заводит больше всего. Этот звук – и ее влажный палец в плотном кольце губ.

— Уверена, малышка? – Надеюсь, она понимает, что я не смогу «тормозить» позже.

— Еще в прошлый раз, - улыбается в ответ. Открыто, соблазнительно, игриво.

Ох, бля.

Кажется, я чуть не размазал ее по стенке, потому что рванулся весь сразу: обнял ладонями за щеки, вцепился губами в ее пошлый губы, проглотил долгий стон. Моему языку так хорошо внутри, и она так охуенно сосет его губами, что терпение, сдержанность и остатки здравомыслия на хрен вышибает из головы.

— Одно условие, Дым, - играет она, когда я с трудом отрываюсь от ее рта.

Обхватывает мои ладони, проводит пальцами по коже и от вкрадчивых касаний волосками на теле становятся дыбом. Одну мою ладонь заводит себя на затылок, бодается, давая понять, что хочет большего. Интуитивно понимаю, сжимаю волосы в кулаке. Туман жмурится, позволяет мне запрокинуть ее голову назад и одновременно укладывает вторую мою ладонь себе на шею. В тонкой полоске лунного света тугая артерия бешено скачет под кожей. Я немного прижимаю ее пальцем – малышка вздрагивает, прожигает меня зеленым взглядом и почти просит:

— Сегодня главный ты.

Я бы кончил от одной интонации, от одного смысла этих слов. Просто от того, как сразу после них Туман медленно опускается на колени и нетерпеливо скребет ногтями по моим бокам. Кулак в ее волосах сжимается сильнее и это происходит почти без участия моих мозгов.

— Что мне делать, Дым?

Ее взгляд снизу-вверх: неуверенный и решительный одновременно. Пока ждет моего ответа – оставляет поцелуй на животе, чуть ниже пупка. Слышу, как нервное горячее дыхание щекочет кожу, посылает в кровь заряженные частицы и эти мелкие засранцы срывают мне «крышу».

— Знаешь, чего я хочу, когда вижу тебя на коленях?

Ее ресницы дрожат, и я угадываю «Скажи мне» только по беззвучному движению губ.

Можно сказать нежно. Можно сказать мило и так, что не догадается даже невинный школьник. Можно вообще ничего не говорить и просто стащит штаны.

Но, кажется, нас обоих заводят пошлые разговоры.

— Хочу, чтобы ты мне отсосала малышка.

Господи, сделай так, чтобы она не скривилась, не сделала сморщенное личико пекинеса.

Сделай так, чтобы…

— Думала, ты никогда не попросишь, - сверкает триумфальной улыбкой Туман.

На миг – только на мгновение – передо мной все та же игривая малышка, которую я с упоением трахал языком, но этот миг остается в прошлом – и передо мной маленькая развратная девчонка, заведенная до того предела, после которого ни одно слово из моего рта, ни одна моя просьба и резкость не смогут ее напугать.

Потому что сейчас мы оба готовы наслаждаться нашими одними на двоих пороками.

Она стаскивает мои штаны, издает мягкий удивленный звук, «вдруг» обнаружив, что я не надел под них трусы, когда выходил из душа. Хоть тогда я честно собирался спать в них же, как последний евнух.

— Твою мать… - цежу сквозь зубы, чувствуя на себе осторожные теплые пальцы.

Она сжимает меня у самого основания, делает из своих ладоней два тугих кольца, которыми медленно ведет вверх и вниз. Я так возбужден, что приходится почти силой фиксировать собственные руки в одном положении: одну в ее волосах, другой опираясь на стену, чтобы не поддаться дрожи в коленях.