Валерия Чернованова - Похищенная, или Красавица для Чудовища [СИ]

С преданностью и любовью.

Так даже будет интересней. Главное, она согласилась, а остальное — лишь приятные мелочи.

— Лучше тебе сразу переговорить с моим отцом. — Шагнув на крылечко, Мишель обернулась. — Можешь передать ему, что я согласна стать твоей женой.

И больше не оглядываясь, взметнулась по лестнице, вбежала в дом, поспешила наверх, в свою комнату. Только оказавшись внутри, прижалась спиной к двери и судорожно глотнула воздух, потому что никак не могла отделаться от ощущения, что задыхается. Наверное, Серафи слишком туго затянула корсет, оттого голова идёт кругом и перед глазами всё расплывается.

Не сразу Мишель заметила тень, застывшую на самом краю кровати. Только когда та шевельнулась, подаваясь вперёд, она увидела бледное лицо старшей сестры с заострившимися, как у хищной птицы, чертами и услышала отравленные яростью и ненавистью слова:

— Не смей выходить за него замуж! Не смей! Поняла?!

— Флоранс… — Застигнутая врасплох, Мишель закусила губу и стала лихорадочно подбирать слова, хоть вскоре вынуждена была признать, что дать внятное объяснение своему поступку всё равно не сможет.

Как и рассказать правду, потому что правда эта, возможно, станет губительной для Кейрана. По крайней мере, проверять, насколько действенна магия лугару, Мишель не хотелось. Да и, осмелься она на подобное безрассудство, Флоранс бы ей всё равно не поверила.

Никто бы не поверил.

— Ты ведь этого и добивалась, — Флоранс плавно поднялась. Слова из неё вырывались с приглушённым шипением, и на какой-то миг Мишель даже почудилось, что к ней подползает ядовитая гадюка, а не приближается родная сестра. — Надеялась. Выжидала. Может, и письма ему писала? Скажи, Мишель. Сильно обрадовалась, когда узнала, что он больше никак со мной не связан? Наверное, только об этом с утра до вечера и мечтала. Или не только мечтала? — в полумраке, окутавшем спальню, её карие глаза сверкнули, словно в кофе добавили щепотку морской соли. — Говорят, некоторые и магией не гнушаются, чтобы привязать к себе мужчину. Такие, как Мари Лафо, не знают нужды из-за таких, как ты!

Мишель в ужасе отпрянула. В голове всполошенными птицами заметались мысли: вдруг Флоранс обнаружила коробку под половицей? Что, если сама догадалась? Или того хуже — какая-нибудь из прислужниц гадкой королевы вуду проболталась, и по Нью-Фэйтону уже вовсю расползаются слухи. Об аристократке, самовлюблённой дурочке, с помощью чар присвоившей себе жениха старшей сестры.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — только и смогла пролепетать Мишель. Опустила взгляд, потому что не было сил смотреть Флоранс в глаза. Хорошо хоть полумрак скрадывал румянец стыда, уже вовсю полыхавший у неё на щеках. — Сейчас тебе кажется, что Гален — лучшая для тебя партия. Но, поверь, это не так. И со временем ты поймёшь, насколько тебе повезло избежать с ним брака.

Флоранс недоумённо сощурилась. Она с таким пристальным вниманием вглядывалась в лицо Мишель, что той начало казаться, сестра читает её мысли. Или стремится их прочитать.

Спустя несколько мгновений она пренебрежительно фыркнула:

— С каких это пор то, что недостойно меня, вдруг стало достойным тебя? Да ты всю жизнь нос задираешь! Ног под собой не чувствуешь. И выбираешь для себя только самое лучшее! Всеобщая любимица. А я для всех дурнушка! — Подавшись к сестре, Флоранс гневно процедила: — Так и знай, Мишель, если согласишься выйти за него, я тебя никогда не прощу!

Девушка встрепенулась, услышав за дверью громкие шаги.

— Мисс Мишель, мисс Мишель! Мистер Гален просит вашей руки! — с порога радостно завопила Серафи. — Вы ведь об этом и мечтали… — служанка замялась, заметив другую свою хозяйку, как всегда, суровую и мрачную, и с трудом подавила в себе желание развернуться и броситься прочь.

— Отец ни за что не согласится! А если и согласится, ты ему откажешь! — вцепившись Мишель в локоть, выкрикнула Флоранс.

Немалых усилий стоило Мишель совладать с разрывавшими её на части переживаниями и проговорить спокойно и ровно, невзирая на царящий в душе хаос:

— Я выйду замуж за Донегана. Тебе придётся это принять и смириться.

Холодные пальцы сестры соскользнули с ажурного обрамления на рукаве, и голос больше не звенел от ярости.

Теперь он звучал тихо. Безжизненно и глухо.

— Значит, у меня больше нет сестры.

Мишель смутно представляла, что такого мог наплести её доверчивым родителям Гален, что они его не просто выслушали, но и пообещали подумать над его предложением. Тем же вечером, не успела она подняться к себе после ужина, как заявился мистер Донеган и заперся с хозяином Лафлёра в кабинете. За время, что они там находились, Мишель успела исходить спальню вдоль и поперёк. От напряжения, в котором пребывала, искусала себе все губы и распустила самый кончик шёлковой ленты, коей был украшен вырез её ночной рубашки. Девушке необходимо было чем-нибудь занять руки, ещё лучше — мысли. Но думать о чём-то, кроме как о собственном будущем, не получалось. Даже ссора с Флоранс на время поблекла в воспоминаниях.

После того как гость уехал (спрятавшись за занавеской, Мишель провожала его взглядом, пока коляску не поглотила тьма кедровой аллеи), к ней в комнату поднялась Аделис.

— Ты правда этого хочешь? — спросила она с порога.

— Что вы ему ответили? — обернувшись на звук материнского голоса, Мишель замерла в напряжённом ожидании.

— Донеганы очень настойчивы, и породниться с ними было бы для нас большой удачей. По крайней мере, раньше мы так считали. А сейчас… — Аделис грустно улыбнулась и, взяв Мишель за руку, потянула её за собой, безмолвно предлагая устроиться на кровати. — Ты действительно желаешь этого брака? Гален говорит, что был влюблён в тебя задолго до того, как сделал предложение Флоранс, и что к этому его принудил отец. Мистер Донеган подтвердил его слова и вроде как раскаивается в своём упрямстве. Пусть так. Но сейчас меня волнует другое… Мишель, ты и правда его любишь? Настолько, что готова ради него разрушить отношения с сестрой?

Девушка глубоко вдохнула, собираясь с мыслями и силами. Впрочем, последних в ней уже не осталось. Мишель чувствовала себя разбитой, и единственное, о чём мечтала, — это скорее остаться один на один со своими переживаниями. Но сначала придётся снова солгать. Не позволить матери усомниться, даже на мгновение, в искренности её чувств. Иначе, если поймёт, что Мишель напугана и сомневается, начнёт давить, выспрашивать. Ни за что не отступит, пока не выяснит, что с ней на самом деле творится. Мишель ощущала себя сейчас как никогда уставшей и больше была не в состоянии держать оборону. Наверняка не выдержит, сломается и во всём сознается. А этого она допустить не могла.