Мария Бунто - Обычное, доброе, последнее утро [СИ]

— Ты хочешь расстаться, — констатировал Амулий, и вся его мужественность подверглась легкой дрожи.

— Некорректное определение, — Нила села в пол-оборота и посмотрела в глаза любовника. В темноте она видела хорошо. — Понимаешь, Амулий, все, практически все наши поступки, действия, чувства — это сложные химические процессы, которым очень хочется придать романтическую окраску, придумать для каждого безумия свой термин. Но дело обстоит следующим образом, — Нила повернулась полностью к мужчине, прикрыв обнаженное тело простыней, которую с трудом, чуть ли не с остервенением вырвала из-под собственных бедер. — Сначала, я захотела секса с тобой. Потом… я влюбилась в твой мозг. Да-да, было много примесей и компонентов еще, таких как голос, строение тела и прочее. Но, знаешь ли… — Нила вздохнула, — мое проклятие — быстрая скука и пресыщение, — женщина слабо, как-то болезненно улыбнулась, — так банально будут звучать последующие фразы, но мне без них не обойтись, — она провела пальцем по упругому, ухоженному телу немолодого мужчины, — я не хочу больше секса с тобой. И не могу слушать тебя с тем же неподдельным восторгом. Я не хочу твоих объятий. И мне скучно ездить с тобой на озеро. Мне много чего не хочется делать с тобой. И… — голос подвел, сорвался, как приступ астмы, но Нила смогла вздохнуть и выровнять дыхание, продолжая речь, — это не твоя вина. И не моя, конечно. В постели ты не стал хуже себя вести. И шутки твои не утратили остроты. И знания твои не обесценились. Просто наше время истекло. Когда я не чувствую, не ощущаю, не воспламеняюсь, я… — Нила снова вздохнула и, отняв руки от лица Амулия, закончила, — я не вижу смысла продолжать общение. Это подло и нечестно. Я ухожу. И просто буду помнить тебя, — женщина улыбнулась легкой, светлой улыбкой, словно ее посетило невероятное счастье, и она ушла. А мужчина, будучи из вымирающего вида настоящих мужчин, не стал останавливать ее, не проронив ни слова, он остался лежать, поглаживая простыни, которые отдавали ему последнее тепло симпатичного ему человека.

— Привет, милая.

— Привет.

— Ты напряжена.

— Ты заметила.

— Люблю чувствовать тебя.

— Это так славно, когда наступает момент, приближающий людей к безмолвию, — Нила закурила прямо в комнате, выбросив руку в окно, дабы частично пресечь попадание никотина в квартиру. — Это как бы гармония двух душ. Но это опасное состояние, — Нила потерла виски, голова раскалывалась и анальгетики уже давно не спасали от боли. — Такое единение сродни растворению.

— Не согласна с тобой, — женский голос был более низким, с чувственной хрипотцой, в которой угадывались настойчивость и нежность. — Раньше мы угадывали друг друга. Повезет- не повезет, в точку или мимо. А сейчас… Мы знаем, без гаданий и промахов, что происходит между нами. Разве это плохо? Это всего лишь иной уровень отношений. И знаешь ли… — женщина приятно рассмеялась, — я не собираюсь ни в ком растворяться! Иначе потеряю себя! А мне это ни к чему.

Нила выбросила ловким движением окурок в пропасть ночного пространства.

— Это радует, — поежившись, Нила закрыла окно и натянула рукава банного халата до самых костяшек изящных рук. — Потерять себя — самое страшное, что может произойти с человеком, — она грациозно поджала ноги и уселась в отдутое, комфортное кресло. — Так интересно, — задумчиво прозвучала она, — ты спасаешь людей. В основном у тебя это получается. А я их спасти не могу. Но знаешь… — Нила тряхнула плечами и облокотила подбородок на исполосованное белыми шрамами запястье, — мне намного проще. Вот спускаюсь я каждый день вниз. И мне не страшно от того, что я причиню кому-то боль. Самое плохое, что могло произойти, уже свершилось с теми, кто ждет меня. Да нет же! — Нила весело протестовала самой себе, — они даже и не ждут меня! Они просто лежат. Лежат, лежат и ждут своей беззвучной очереди. Зачем-то, для чего-то и так нелепо, — Нила помолчала и продолжила, — наша система такая странная. И порочная. Уродливая и коррумпированная. А самое главное — неудобная. Вот, страшно неудобная. Ума не приложу, зачем складировать трупы? Зачем их изучать? Как будто от этого что-то изменится? Чудеса, да и только, — Нила хмыкнула и приняла в руки бокал шампанского, в котором игриво суетились пузырьки, отчаянно пробираясь вверх. — Отчетов никто не читает, ставят лишь галочки, мол, да, вскрытие доказало смерть. Смешно! — Нила в несколько глотков опустошила бокал и поставила на пол, не желая продолжать опьянение. — У меня будет просьба.

— Говори.

— Если со мной случится летальное происшествие, — Нила засмеялась и два женских голоса слегка растрясли глубокую ночную тишину, — умоляю тебя, милая Фрая, не позволяй никому ломать мою грудную клетку и срывать кожу с лица. Ничего нового там не обнаружат. А некрасивой я останусь навсегда, — на секунду повисло обоюдное молчание, — я серьезно. Вот представь. Жила я такая, красивая и умная, а потом — бац! Какой-нибудь полудурок, типа Птолемея, возьмет и разберет меня на части. И подумает он: «Фууу, такая красивая, а так воняет», — Фрая рассмеялась, — ты не смейся, я же серьезные вещи объясняю! — настаивала Нила, подавляя улыбку, — ты же с сонными работаешь, а я все. С теми, кому можно вытаскивать мягкие мозговые оболочки и рассматривать, словно калейдоскоп, их прозрачность, мутность, кровенаполнение, экссудат и все прочее желатинообразное нечто, что когда-то выдавало глупости, шутки и мудрость. Понимаешь? — Нила улыбалась. Она взяла женщину за руку и притянула к себе, — слушай меня очень внимательно. Если ты любишь меня взаправду, охраняй меня, пожалуйста. Оставь мое тело таким, какое оно было, что бы не случилось при переходе туда, — Нила подняла палец вверх и прищелкнула языком, — и еще очень важное, — женщина заговорила шепотом, почти у самого уха союзницы, чувствуя скулами и лобной частью приятное щекотание от темных прямых волос, которые благоухали чем-то свежим и определенно фруктовым, — если я впаду в терминальное состояние… не вытаскивай меня из того запределья, в котором я буду. Просто отпусти. А еще лучше — помоги.

— Идиотка. Я не собираюсь тебя убивать, — грубо отозвалась Фрая, всплеснув руками.

— Дурочка! — парировала Нила, — я не прошу тебя меня убивать! — она снова взяла в свои руки загорелые, крепкие руки подруги, — ну, поговори со мной там. Направь, что ли. Выведи, короче, меня к свету. Договорились? — Нила серьезно посмотрела в глаза кареглазой женщины, — пожалуйста. Ты будешь моим… — Нила мечтательно вскинула голову, — …Доктором Сон, — и улыбнулась, целуя мягкие губы.

— Зачем вам ехать в такую рань? — Фрая вышла на кухню, кутаясь пледом и щуря одолеваемые сном глаза.