Дж Андрижески - Чёрное солнце

Он умолк, пока говорил другой.

— Ага. Для этого я вам тоже не нужен, — проворчал он. — И док тоже. Они проживут без неё какое-то время. Скажи им попросить других видящих. Или Энджел, — когда на другом конце вновь заговорили, Блэк перебил: — Слушай, разберись сам, ладно? У тебя там примерно сотня людей, у которых можно спросить, если тебе нужен совет. Не спрашивай меня.

Повесив трубку, когда я вновь услышала на линии хохот, Блэк положил телефон на стол.

Сделав это, он тут же снова вдолбился в меня.

Мы оба хрипло вздохнули.

Я закрыла глаза, чувствуя, как мой свет вновь начинает открываться и отпускать контроль.

Я уже чувствовала, как он смещается; я чувствовала, как мы оба смещаемся и изменяемся в той манере, которую я не могла описать словами даже мысленно.

Какое же облегчение, бл*дь.

Вместо того чтобы вызвать у меня нервозность, как раньше, это облегчение теперь заставило меня раскрыться, притягивая Блэка руками и светом.

Когда он не остановился, не замедлился, я снова потянулась к нему, впиваясь ногтями в плоть и кожу его мускулистых рук. Я крепче обхватила его ногами.

— Это был Декс, — объяснил Блэк, когда он помедлил, тяжело дыша.

Я кивнула, стараясь дышать вместе с ним.

— Я догадалась.

— Он засранец.

В этот раз, все ещё задыхаясь, я рассмеялась.

Долго смеяться мне не дали.

Стиснув мои волосы в кулаке, Блэк вновь жёстко вдолбился в меня — так сильно, что я застонала, выгибая спину и подаваясь бёдрами ему навстречу. Его боль усилилась, и все моё веселье испарилось до такой степени, что мне вновь пришлось сдерживать слезы. Я осознала, что смотрю на него снизу вверх, наблюдая за его лицом, пока Блэк снова и снова входил в меня. Его лицо напряглось от попыток сдержаться.

Затем я принялась дёргать его футболку, стараясь избавить его от одежды.

Более плотная рубашка, которую Блэк надел поверх футболки, открыла моему взгляду плечевую кобуру и пистолет. Блэк вновь вдолбился в меня, пока я пыталась справиться с ремнями, а затем я стиснула его плечи, опять запустив руки под его футболку и застонав.

Я не сумела замедлить его настолько, чтобы раздеть, пока он не кончил.

Затем Блэк навис надо мной, хрипло дыша, пока я стаскивала его рубашку с плеч, а он пытался мне помочь. Затем я разобралась с кобурой.

Блэк лишь удерживал свой вес на руках и тяжело пыхтел, пока я раздевала его. К тому времени футболка уже начала липнуть к его груди и рукам, и мне пришлось сдёргивать и её тоже, пока Блэк, наконец, не заметил, что я сделаю, и помог мне стянуть её через голову.

Когда я села и принялась ногами и руками стягивать его штаны, Блэк вышел из меня, заставив нас обоих застонать. Мы неуклюже закончили раздевать его, затем он стащил моё платье, в которое я все ещё была наполовину одета. Я забыла о нем в какой-то момент, помешавшись на том, чтобы раздеть Блэка.

Как только мы оба оказались голыми, мы лишь смотрели друг на друга.

Я все ещё наполовину лежала спиной на столе, приподнимая туловище на руках. Блэк стоял надо мной, глядя на меня сверху вниз остекленевшим взглядом.

Затем я кое-что вспомнила и повернулась.

— Тебе надо поесть, — сказала я. — Будет плохо, если ты не поешь. Еда. Мы в тропиках. Помнишь? Тебе нужно покушать, Блэк. Немедленно.

Его взгляд проследил за моей показывающей рукой и пальцами, воспринял мои странно разрозненные слова. Блэк расфокусированным взглядом уставился на тарелку еды, лицо выражало почти озадаченность.

После небольшой паузы он кивнул.

Сделав шаг от меня, Блэк стиснул край стола для равновесия и попятился дальше, пока не сел на деревянный стул. Не дожидаясь моей реакции, он подхватил ближайший столовый прибор и накинулся на омлет, засунув в рот кучу яиц, сыра, помидоров и шпината и прожевав.

Он запихнул ещё одну порцию, а потом кивнул мне.

— Хочешь кофе?

Наблюдая, как он ест, словно зачарованная его голодом, я покачала головой. Я уже чувствовала себя странно. Я помнила это ощущение с того времени, когда мы впервые заперлись в его пентхаусе в Сан-Франциско. Это произошло после того, как мы впервые занялись сексом.

Тогда после этого мы много раз занимались сексом.

Сейчас все ощущалось иначе.

Скорость, с которой все это принимало иной оборот, дезориентировала меня, почти пугала, но это также казалось частью происходящего.

Может, просто мы оба знали, что останемся здесь, пока этому не придёт конец — тому, что разделяло нас, той стене, что все ещё находилась там, сбивая нас с толку, заставляя нас вести себя друг с другом как безумные засранцы, заставляя нас не доверять и врать друг другу, утаивать вещи и притворяться теми, кем мы не были, ходить друг вокруг друга на цыпочках и выдвигать идиотские предположения.

Мы будем здесь, пока это не уйдёт, не рассеется в воздухе.

Услышав меня, Блэк фыркнул, подняв взгляд.

В его золотых глазах проступила резкость, когда он встретился со мной взглядом, стиснув зубы.

Я почувствовала его осознание, что я все-таки понимала.

Я ощущала в нем твёрдую решимость, которая крепла с каждой секундой, что Блэк смотрел на меня.

Я чувствовала, что в Блэке это чувство жило даже сильнее, чем во мне — может, потому что когда мы оба это чувствовали, оно каким-то странным образом умножалось. Блэк посмотрел на меня, и в его взгляде читалось нечто среднее между обещанием и угрозой.

Блэк на моих глазах съел ещё кусок омлета, не отводя от меня взгляда.

Я наблюдала, как он ест, попеременно возбуждаясь и желая прикоснуться к мышцам его лица и горла, пока он глотал и жевал.

Когда Блэк налил себе кофе, я осознала, что подвигаюсь ближе, пока снова не очутилась перед ним на коленях, гладя его ноги и ступни, а затем положила свои руки на его бедра, наполовину улёгшись к нему на колени.

Через несколько минут я начала делать ему минет, и в этот раз Блэк продолжил есть, пока я это делала, хотя время от времени останавливался, чтобы схватить мои волосы рукой, ласково убрать их с лица. Он говорил мне что-то на грубом прекси. Даже тогда он возвращался к еде, кушая между тяжёлыми вздохами, подавался навстречу моему рту. Когда я не остановилась, его мышцы расслабились.

Блэк не переставал есть, пока не кончил.

Стиснув мои волосы в руке, он застонал, вжимаясь в меня, стараясь не толкаться сильнее, беспокоясь, что он может причинить мне боль жёсткой частью своего члена или hirik -ом, как его называли видящие; беспокоясь, что он зайдёт слишком далеко. Когда он отпустил контроль, его боль ударила по мне жаркими волнами, и когда Блэк в этот раз заговорил со мной на прекси, он стал мешать его с английским, чтобы я понимала большую часть сказанного.

Когда его конвульсии стихли, но эрекция не спала, я принялась вновь притягивать его, кружа языком вокруг головки члена.