Лариса Петровичева - Дракон выбирает невесту [litres]

Он щелкнул пальцем по панели камеры на лбу, и картинка изменилась. Теперь мы смотрели глазами Кристиана. В кадре было небо, в котором кружилась огненная запятая дракона.

– Мать ненавидела меня, – продолжал Кристиан. – Я постоянно напоминал о ее мучении и позоре. Для деда, соратника и друга президента Сальцхоффа, я был порченой кровью… потому что в одиннадцать лет обратился в первый раз, как и положено драконам.

Мне казалось, что я смотрю кино. Сижу рядом с Максом в кинотеатре, и через какое-то время по экрану побегут титры. Иначе было просто невозможно понять и принять то, что я слышала.

– Он дракон, – едва слышно произнес Макс. Нащупал мою руку, сжал. Его пальцы были мокрыми и ледяными. – Вот почему он тогда не сгорел…

– Он ваш старший брат, – сказала я.

Полукровка, поэтому над ним и не было искр.

Макс выпустил мою руку, провел ладонями по лицу и выдохнул:

– Господи боже, это невозможно. Отец… как он мог?

Я не знала, что на это ответить. Сейчас мне было бесконечно жаль их всех – и Кристиана, и Эдварда, и Макса. Папаша Финниган вполне оправдал мои ожидания: я считала его редкостной сволочью, он таким и оказался.

– И сегодня я, Кристиан Георхос Семеониди, по праву старшего сына вызываю своего отца на бой и встаю во главе семьи.

В следующий миг картинка на экране снова изменилась: в небо прянул огромный золотисто-зеленый дракон, окруженный облаком желтых искр. Ведущая экстренного выпуска впервые ожила: за кадром прозвучал ее испуганный голос:

– Похоже, это действительно смена главы в крупнейшем драконьем семействе. Мы никогда не видели ничего подобного…

– Господи, отец! – выдохнул Макс и бросился к окну.

Я не успела его удержать. Макс рванул на себя створку, перевалился за подоконник и в следующий миг уже мчался в драконьем обличье на выручку папаше Финнигану.

Вот почему Кристиан говорил о Максе: «Младший братец». Не потому, что хотел поддеть, просто называл вещи своими именами. И не было никакого вертолета: он прилетел за мной в драконьем обличье, когда Эдвард бросил меня в горах.

Вот почему он настолько ненавидел драконов…

Я отошла от окна и увидела, что на экране клубится месиво из хвостов и лап. Драконы схлестнулись в воздухе, и пусть Кристиан был силен и молод, но папаша Финниган не собирался сдаваться просто так, да и Макс мчался на помощь. Ревели струи пламени, картинка прыгала и тряслась, видимо, маленькую камеру и квадрокоптер знатно болтало в воздухе, и на мгновение на экране мелькнула огромная свежая рана в зеленом крыле.

– Семеониди ранен, – проговорила ведущая за кадром, вдруг всхлипнула и добавила: – Господи, помоги…

Вряд ли кто-то сейчас болел за папашу Финнигана.

Зеленый дракон с ревом устремился вниз – Финниган исторг столб огня и бросился за ним. Я вдруг обнаружила, что наматываю на палец цепочку с медальоном Пресвятой Девы, которую носила с самого детства, и видит бог, я не знала сейчас, за кого молюсь.

В следующий миг из травы поднялся человек. Левая часть груди Кристиана превратилась в красно-черный ожог, и я не могла понять, как с такой раной можно не реветь от боли и не терять сознание. Но Кристиан просто стоял и смотрел в небо, туда, где в драконьем обличье кружил его отец, и его грязное осунувшееся лицо было наполнено каким-то светлым восторгом. Он действительно был похож на святого.

Дракон вновь дохнул пламенем и ринулся вниз. Движение здоровой руки Кристиана было плавным и быстрым – он ловко подхватил из травы что-то металлическое и забросил на плечо.

– Дьявольщина… – выдохнула я.

– Похоже, это гранатомет… – прошелестела ведущая, и в этот миг Кристиан нажал на курок.

Я ахнула, захлебнулась воздухом. Летящего ящера разорвало, разметало по небу плевками огня, и, глядя на огненно-черный цветок на небе (все, что осталось от папаши Финнигана), я молилась только об одном: пусть Макс опоздает. Пусть он не увидит этого.

На губах Кристиана расцвела смущенная, почти девичья улыбка. Он снял гранатомет с плеча и произнес:

– Вот и все.

Он был не прав. Все только начиналось.

От папаши Финнигана осталось немного. После того как дуэль закончилась, на лугу появились парамедики и сгребли останки старого дракона в черные клеенчатые мешки. Кристиан отправился в больницу своим ходом и покинул ее уже на следующее утро. Драконы быстро регенерируют.

Эдвард примчался в столицу и вместе с окаменевшим от горя Максом стал готовиться к похоронам. Конечно, кругом были репортеры, которые сопровождали каждый шаг братьев Финниганов. Я смотрела на бледное красивое лицо Эдварда на экране, и мне казалось, что смерть отца потрясла его не так, как понимание того, что он больше не старший брат, не будущий глава семьи, не везунчик и любимец фортуны. Все, что он заработал в рамках семейного дела, теперь принадлежит Кристиану Семеониди, новому главе семьи, ставшему самым богатым и влиятельным человеком планеты.

Мы встретились через неделю после похорон. В «Финниган тауэр» шла реконструкция – теперь здесь размещался головной офис «Семеониди Фармас». Серебряная пуля лифта подняла меня на последний этаж, и, выйдя в просторный холл, наполненный прохладой и солнечным светом, я ощутила первое, почти робкое прикосновение страха.

– Доброе утро, фрин Инга. – Молодой секретарь с какой-то блеклой внешностью профессионального разведчика вышел из-за стойки и принял мой плащ. – Вас уже ждут. Кофе?

– Нет, спасибо, – откликнулась я.

Предчувствие неприятностей нарастало и крепло. Вряд ли Эдвард так просто, за здорово живешь, отдаст Кристиану все то, что уже считал своим. Пусть с главой семьи не спорят – с Эдварда сталось бы вызвать на дуэль нового хозяина своей жизни.

Про Макса я старалась не думать. Всю эту неделю тщательно гнала мысли о нем. Когда я позвонила ему после дуэли, телефон оказался выключенным. Он так и не включил его, отделившись от мира и оставшись наедине со своим горем. Макс решил не делить со мной свою боль, а я не стала навязываться.

– Прошу. – Секретарь открыл дверь, пропуская меня в знакомый кабинет.

Когда-то мы встретились здесь с Эдвардом и Максом в первый раз… Обстановка изменилась – мебель стала светлой, современной и очень легкой, темное дерево стен закрыли матовыми серебристыми панелями, и теперь кабинет был похож не на офис важного дельца, а на каюту космического корабля.

– Да. Да, я понимаю. – Кристиан стоял у окна и говорил по телефону. Услышав мои шаги, он обернулся и с улыбкой указал мне на одно из белых кресел. – Полагаю, хватит одного когтя. Да, отлично, в три часа дня меня устроит. Всего доброго.

Я послушно опустилась в кресло. За эту неделю в Кристиане появилась какая-то тяжелая жесткость. Теперь в нем были сила и власть, которые заставляют трепетать от страха. Неудивительно, что он отказался от президентского кресла. Президентов смещают, а мощь главы драконьей семьи незыблема. Кто рискнет с ним сразиться? Никто. И Эдвард будет сидеть и помалкивать, по-прежнему внося свой вклад в общее дело.