Дана Мари Белл - Фигура Речи

— Этого не может быть, что ба… Иисус Христос на кузнечику! — Табби, которая вошла перевалочкой за Глори, чтобы получше рассмотреть статую, задрала нос в шоке. — Кто-то воткнул пенис в кишечник.

Комната изверглась в смехе, поскольку Табби смотрела в ужасе на любимого слона Хлои. — Джим.

Он прочистил горло. — Твой керамический член прекрасен, Хлоя. Я знаю, куда его запихнуть в наш новый дом.

— Под шесть футов бетона? — пробормотал Райан.

— Окропить святой водой? — добавил Алекс.

— Все не так плохо. — Хлоя погладила своего слона. — Шш. Все в порядке. Никто не причинит тебе боль.

Табби предприняла сделать шаги назад. — Это похоже на то как, роман Стивена Кинга оживает. Следующая вещь, ну ты знаешь, это будет шептать ей в темноте о том, что это вещь единственная вещь в мире, которая ее любит, и она должна переехать в Мэн.

— Я чувствую жалость к людям, которые живут в Мэне. — Глори уселась на диван Хлои. — Клоуны убийцы, иностранцы в лесах, древние волшебники… — Глори улыбнулась. — Вы знаете, теперь, когда я думаю об этом, это кажется отчасти интересным.

Алекс повернулся к Райану. — Когда ты и твоя глупая пара переедете в Мэн, вы можете взять эту жуткую керамику с собой? Она бы туда вписалась.

Табби подошла и одела koozie на тушу слона, затем повернулась к мужчинам. — Лучше?

— Guh. — Алекс смотрел в ужасе на слона. — В течение двух долгих целых секунд я не хотел касаться сисек.

Глаза Джима смотрели на прикрытую фигурку и повернулись на Хлою, когда она сняла koozie с хобота слона. — Он уже ушел? Скажи мне, что он исчез.

— Я думал, что сиськи все делают лучше. — Райан все еще выглядел ошарашенным. — И теперь я узнал, что это не так.

— Мой мир перевернулся, — Алекс пробормотал печально. — Я не уверен, что смогу пережить это.

— Если сиськи больше не делают все лучше, это означает, что мы — геи? — Джим присоединился к Райану и Алексу у стены. — Будем смотреть на картины полуголых ковбоев?

Когда парадная дверь открылась, Райан завопил, — Я не хочу заниматься анальным сексом с Хатт!

Джулиан повернулся к Син. — Видишь? Я говорил тебе, что они здесь.

Син зашла в квартиру перед своей парой. — О чем, черт возьми, вы все вопите?

Трое мужчин указали пальцем в сторону слона Хлои.

Син посмотрела, ее голова наклонилась в сторону. «Ой.»

— Что ты думаешь, это? — Возможно, у Хлои был один союзник в ее квартире. Хлоя обожала своего слона и не избавится от него независимо от того, что кто-либо, даже Джим, говорит.

— Лысая обезьяна с хоботом, которая умерла в ужасном корежащем конечности несчастном случае? Возможно голый слепыш с самым уродливым пенисом в мире, привязанным к его лицу?

— Я сдаюсь. — Хлоя положила своего слона в отмеченную Гостиной коробку, игнорируя пробормотавшую просьбу Джима избавить его от страданий.

Джулиан вынул его назад. — Ничего себе. Это похоже на, что и у морского слона были младенцы. Действительно отвратительно.

Она выхватила своего слона назад. — Вы все сосете.

Джулиан поместил руку на грудь. — Эй. Я не тот, кто сума сходит вокруг керамического мешка шара с ушами.

Хлоя вдохнула и положила слона в благотворительную коробку. — Счастливы теперь?

Приветствия были достаточно плохи, но когда они начали танцевать, она решила, что они все члены. Без игры слов.

Когда зазвонил телефон Джима, он вышел из квартире Хлои, чтобы ответить на него. Шум, который могли произвести те Лисы и Медведи, был просто подавляющим. Там не было никакой возможности, чтобы он был бы в состоянии услышать его абонента, даже с его обостренным слухом.

Не глядя на определитель он ответил, думая, что это Ирен. Она была в клинике сегодня, так что бы Джим мог оказать содействие в упаковки квартиры Хлои. А это значило, что он будет работать две субботы, и это стоило ему просто посмотреть, как Хлоя играет со своими друзьями. — Алло?

— Твой отец пытается отказать мне в алиментах.

Он облокотился на стену, прокляня себя за то, что он не перепроверил идентификатор абонента. — Привет, Мам.

— Как он может отказать мне в алиментах? Я работала на этого человека, убирала его дом, готовила ему есть, имела дело с тобой, и теперь он не хочет платить мне за это?

Джим отчаянно хотел повесить трубку, но это только увеличит большую напыщенную речь на его голову, чем та, которая была заготовлена. — Спасибо, Мама.

— За что?

Он вздохнул. Она казалась по-настоящему смущенной, как будто она не могла понять, почему он расстроен. — Ни за что.

— Джим. — Строгий тон ее голоса не служил хорошим предзнаменованием для остальной части разговора. — Ты должен сказать своему отцу, что он должен мне.

Он почти смеялся. — Я не разговариваю с ним, помнишь? Я не говорил с ним с тех пор… — Тьфу. Проклятие. Последняя вещь, которую он хотел сделать, это вспомнить про Спенсера, но было слишком поздно.

— Как ты решил поселить у себя его ублюдка?

Джим держал рот на замке. Возможно он мог оставить телефон на немого и воссоединиться с его друзьями. Она никогда не узнала бы различия, и он получит более мирный день.

— Джим? Ответь мне!

Или нет. — Да, мама.

— Не делай ‘да, Мама’ этим тоном, молодым человеком. Ты знаешь сколько времени я работала?

— Да, мама.

— Я клянусь, ты хуже, чем твой отец. Ты не думаешь ни о ком, кроме себя.

— Извини? — Джим практически оторвался от стены, к которой он прислонялся. — Я не тот, кто обманывал, я не тот, кто названивает взрослому сыны просто чтобы попилить его, и я не тот, кто ничего не делает прямо сейчас.

— Джеймс…

— Я не тот, кто соврал о состоянии подруги ее сына. — Джим был по-прежнему зол, но у него не было времени, чтобы встретиться с ней для этого. — Как ты посмела сказать мне, что она была в порядке, просто чтобы причинить мне боль?

— О, пожалуйста. У тебя было столько женщин, которые прошли через тебя, я удивлена, что ты помнишь ее имя.

Он взял телефон от своего уха и уставился на него на мгновение, прежде чем проорать в него: — это папа! — Джим был вне себя. Если больше маминого зла перекинется на Хлою, он будет очень разозлен. — Послушай меня, мама. Я закончу. Я слушал как ты разглагольствовала и бредишь о моем отце, и я решил, что он не должен был изменять. Он не должен был скрывать Спенсера от тебя. — Он проигнорировал ее яростным возгласом и продолжил. — Но я не папа. Я не обманывал, я не должен тебе алименты, и я устал быть тем, кому ты делаешь больно, потому что он не берет его чертов телефон.

— Джим?

Он повернулся на середине его напыщенной речи на звук голоса его пары. Просто ее аромат успокоил его. — Все хорошо, милая. Возвращайся внутрь.

— Ты уверен?

Он проигнорировал свою мать, вопящую в телефон, и сосредоточился вместо этого на Хлои. — Я уверен.