Купава Огинская - Морра [litres]

– Но как ты ворота прошел?

– Ваша охранная система готова пропустить любого человека, если его согласен пропустить привратник. – Скромная улыбочка и невероятное по своей наглости заявление. – А он был полностью согласен с тем, что в академии мне самое место.

Я не знала, что сказать. Просто потеряла дар речи и безмолвно таращилась на аспида в надежде, что вот его сейчас проймет и он смутится, или хотя бы перестанет так издевательски улыбаться. Но куда там.

– Давай, Морра, собирайся. У нас не так много времени, Ная скоро действительно вернется.

– И что?

– А то, что с оборотнями мои фокусы зачастую не работают. Звериная суть оказывается сильнее дара и не позволяет своей человеческой части очароваться. И как мы в таком случае будем ей объяснять, что я забыл в вашей комнате в десятом часу вечера? А главное, каким образом я сюда пробрался?

– Ты, – исправила я его, все же возобновив попытки одеться.

– Что?

– Как ты это будешь объяснять. Я тут ни при чем. Это моя комната и вообще… – Пошатнувшись, я чуть не упала и была героически спасена Кадаем, но вместо благодарности недружелюбно спросила, выворачиваясь из его рук: – Чего приперся?

– Не поверишь, – усмехнулся аспид. Не замечая сопротивления, он дотащил меня до кровати, на которую и усадил. – Соскучился, захотел навестить. Так что сиди смирно, сейчас мы тебя соберем и пойдем в виварий.

Сраженная его сообщением, я послушно просидела все время, пока Кадай натягивал на мою пострадавшую ногу один за другим три шерстяных носка, возмущенно бормоча себе под нос:

– И где только покалечиться успела? А еще рагра… Да как только в высшие выбилась…

– Я вообще-то все слышу.

– Очень надеюсь. – С серьезным лицом он осмотрел дело рук своих, погладив геометрический рисунок, вышитый на самых верхних натянутых на меня носочках. – Будь ты еще и глухой, едва ли долго протянула бы.

Я бы на него обязательно обиделась и отказалась куда-то идти, не предложи он прокатиться на себе. На Кадае-аспиде я уже как-то каталась, на человеке же еще нет. Предложение оказалось слишком заманчивым, я просто не смогла устоять и на все согласилась. Зато в виварий ехала на спине у самого настоящего аспида, который ко всему прочему теперь еще и барон.

Вот только Рован почему-то не оценил столь невозможную, почти сказочную картину. Рик еще как-то спокойно воспринял возвращение блудного аспида в человеческом виде, а генерал встретил беглеца совершенно недружелюбно. Подозреваю, если бы не я, болтавшаяся на спине Кадая, линорм бы бросился. И стало бы в нашем нечистом мире на одного высшего аспида меньше.

– Зачем пришел?

Шипы на холке генерала непроизвольно вздыбились, ероша жесткую шерсть.

– Неужели ты не рад меня видеть? – слишком наигранно и совершенно неправдоподобно удивился Кадай. – Пушистая, почему он не рад меня видеть?

– Наверное, потому что ты холоднокровный гад, и вместо сердца у тебя сарделька? – предположила я.

Кадай призадумался и неуверенно предположил:

– Ты хотела сказать – камень?

Теперь уже призадумалась я, пытаясь представить это извращение. Сарделька во внутренний змеиный мир вписывалась органичнее, о чем я тут же и сообщила. Рик, вошедший в виварий вслед за нами, согласно фыркнул.

Мой наезд на аспида вообще произвел положительный эффект. Генерал успокоился, опустил шипы и вновь развалился на песке, согласившись со мной.

– Морра права.

– Я буду выше этого и не стану переходить к оскорблениям, – хмыкнул аспид, стряхнув меня на песок всего в паре шагов от Рована. – Но скажи, отказался бы ты от такой возможности на моем месте?

Генерал дернул хвостом.

– У меня пока нет человеческого тела. Я не знаю, как сильно изменюсь, получив его, но…

– Но? – подался вперед аспид.

– Мальчик остался жив, и, я вынужден признать: ты молодец, что сумел снять привязку без жертв. Хотя нам бы сказать мог.

– Что сказать? – возмутился Кадай. – Я знать не знал, что так получится, просто повезло.

– И что, не жалеешь? – мурлыкнул Рик, лениво, одним глазом, глядя на аспида.

– Ни капли.

– Еще бы он жалел, – проворчала я. – Мало того что свободный, так теперь еще и барон.

– Предложение все еще в силе. Пойдем со мной, – хмыкнул Кадай.

Я молча продемонстрировала ему запястье, на котором, скрытая под кожаным браслетом, красовалась подчиняющая вязь заклинания.

Его это не смутило.

– Способ избавиться от этого мы знаем. Станешь баронессой. Не обещаю на тебе жениться, но, скажем, удочерить могу.

Я насупилась, не зная, что мне не нравится больше: мысль о том, что Илис, так же как и Керст, может оказаться в госпитале с приращиваемой рукой или предложение Кадая меня удочерить. Что может быть для рагры лучше, чем папка-аспид?

– И в один прекрасный день ты меня съешь.

Спрятав руку с плетением под мышку, я отсела поближе к генералу, решив для себя, что если он хотя бы попытается навредить хозяину, сдам его гадскую личность директору. И пусть весь нечистый мир меня осуждает.

– Не съем, – искренне заверил меня Кадай. – Мяса в тебе почти нет, зато высока вероятность заразиться твоей простотой.

– Ты хотел сказать – добротой?

Он улыбнулся.

– Я сказал именно то, что хотел.

– Не смей обижать ребенка, – возмутился Рован.

– Разве я сказал что-то обидное? – удивился Кадай. – Этот ребенок уже второй раз отказывается от возможности стать свободной. Просто уму непостижимо.

– Она и так свободна, – не согласился линорм.

– Но подчиняющее плетение…

– Илис ни разу не использовал его на нас. Ее он уже отпустил, – чуть подняв голову с песка, Рован посмотрел на меня, – меня обещал отпустить сразу после окончания практики.

Кадай фыркнул:

– Не замечал за тобой раньше наивности. С чего ему отпускать такую сильную нечисть, как ты?

– Потому что он собирается оставаться в академии. С ней. – Генерал мотнул головой в мою сторону. – Я не фаро, меня нельзя всю жизнь держать взаперти, я могу все сжечь. Илис об этом знает.

– Откуда такая информация? – удивился Рик.

– Илис разговаривает со мной.

– Повезло, Тайс на меня только ругается.

– Вот-вот, – оживилась я, – Илис на меня тоже постоянно ругается. Нет бы и со мной поговорить…

Рик напрягся и поднял голову, к чему-то принюхиваясь, генерал тоже зашевелился, и даже Кадай обеспокоенно нахмурился. Одна я не чувствовала угрозы и продолжала с удовольствием жаловаться. Давно не удавалось выбраться и немножечко поныть, теперь наверстывала упущенное.

– Ворчит, ворчит все время. Раньше было: «Касенька, кушать хочешь? Мясо будешь? В столовую пойдем?» А теперь что? Морра, этого не делай, этого нельзя, а за это я тебе вообще уши оторву…