Дарья Кузнецова - Эпилог к концу света

Новый оклик заставил меня вздрогнуть от неожиданности и открыть глаза, что бы с трудом сфокусировать взгляд на стоящем впереди Микаре.

– Стевай, ты в порядке? - встревоженно повторил он.

– Теперь – да, - улыбнулась я. Хотя гримаса явно не успокоила старейшину, она для этого была слишком шальной и почти безумной.

Это маленькая... особенность каждого мага крови, практикующего достаточно долгий срок.

Kогда мы только осваиваем свой дар, приходится переступать через себя, что бы наносить себе раны. Это до слёз обидно, это вызывает жгучую зависть к другим магам, чьи руки не пестрят стыдными и противно зудящими порезами. Это мерзко и, наконец, страшно – каждый день резать себя.

Потом наступает принятие и вместе с ним – равнодушие. Боль становится привычной, её учишься терпеть, с ней сживаешься и срастаешься как с частью себя. Уже не дрожит рука с ножом, уже не кривит губы болезненная гримаса, а порезы заживают почти сами собой: затворить рану, добыв из неё нужное количество драгоценной жидкости, получается рефлекторно.

А потом привыкание переходит в зависимость, и это мгновение начинает приносить удовольствие – когда острая сталь впивается в кожу. Во время работы не до удовольствий, поэтому такой вот клинок – идеальный выход, способ привести в соответствие извращённые, больные желания и пользу.

Впрочем, лично мне еще повезло с психикой: «накрывает» нечасто и несильно, моё отклонение сосредоточилось на этом самом клинке и его прикосновениях. В остальном я вполне нормальна,и хотя умею терпеть боль, никогда не позволю кому-то ещё причинить мне её,так что можно считать всё это милым чудачеством. Некоторым моим собратьям по силе повезло куда меньше, они больны по–настоящему. Я знаю одного поцелованного Алой Девой иналя, который любит боль во всех её проявлениях,и это... страшно. Даже мне. Наверное, мне особенно, потому что, глядя на него, я вижу то, чего посчастливилось избежать,и каждый раз задаю себе вопрос – а посчастливилось ли? Или у меня еще всё впереди?

Магов крови уважают, ценят, но сторонятся отчасти и по этой причине. Обычному иналю трудно считать вменяемым существо, способное, не поморщившись, резать свои руки. И волей-неволей возникают мысли: если этот маг столь равнодушен к себе, то как он может быть безопасен для окружающих?

Старейшина приблизился ещё, протянул руку, явно намереваясь перехватить мою ладонь, но вовремя остановился,только прожёг меня напряжённым, встревоженным взглядом. Это странно, но он действительно искренне переживал.А впрочем, что странного? Здесь никто не знает особенностей подобных мне магов и не слышал всяческих россказней о нас.

– Всё хорошо, – повторила я, успокаивая мужчину,и продемонстрировала ему испачканную кровью, но совершенно здоровую ладонь. – Просто очень обрадовалась.

Kажется, Микар мне не поверил, но продолжать разговор не стал, а потом вовсе отвлёкся на громкий смех пары молодых инчиров, которые оказались поблизости и наблюдали всю эту сцену. И не нужно было знать местный язык, чтобы понять, почему и над чем они засмеялись. Старейшина развернулся к ним, явно намереваясь призвать к порядку, но я не хотела знать, как он станет их успокаивать: подозревала , что выйдет только хуже. Поэтому перехватила меч поудобнее и, обернувшись, окинула обоих весельчаков оценивающим взглядом.

Приняла удобную боевую стойку, сделала приглашающий жест.

– Стевай, не нужно отвечать на подначки бестолковых юнцов, – попытался образумить меня Микар,тем самым лишь укрепив в намерении проверить кого-нибудь из этой парочки на прочность.

Я видела их. Я запомнила их и их ошибки. И я точно знала, что сумею совладать с ними. С обоими разом – только при доле везения, но я всё же надеялась, что приятели не кинутся на хрупкую маленькую меня вдвоём.Всё же странно ощущать себя миниатюрной, когда всю жизнь привыкала к тому, что не каждый мужчина вокруг выше.

Расчёт оказался верен, моё приглашение они всерьёз не восприняли. Отшутились, отмахнулись, даже попытались потихоньку уйти, уже явно пожалев о том, что связались с припадочной. Но ближайшего из инчиров мне легко удалось заинтересовать уже не раз проверенным способом: шлепком пониже спины.

Под дружный хохот окружающих моя жертва стремительно обернулась, что–то резко сказала. Позади опять попытался воззвать к благоразумию Микар, но я даже не обернулась, у меня было дело поинтереснее.

K чести противника, он не сразу начал отвечать . Пытался осторожно обороняться, даже взывал к моему здравому смыслу. Ему явно было неловко биться с женщиной, и в голове не укладывалось, что можно делать это в полную силу. И некоторое время я пользовалась безнаказанностью, откровенно издеваясь над мальчишкой, награждая его обидными шлепками, ухмылками и подначками. Слов он, конечно, не понимал, но не мог не чувствовать интонацию.

Потом темперамент взял своё,и инчир начал не просто отмахиваться, но пытался выбить у меня оружие, и стало интереснее. Всё же это был молодой воин, а не бесполезный сорняк вроде неразлучной парочки – проклятья капитана Лераля. Очень сильный, достаточно быстрый – ему не хватало техники и опыта, на которых я и выезжала.

Первоначальный скептически-насмешливый настрой юнца пропал. Сначала ему на смену пришли досада и недовoльство, потом злость, а потом к ней стало подмешиваться уважение. Выкрики вокруг тоже сменились с насмешливых на подбадривающие. А когда я выбила из рук парня оружие, на мгновение повисла тишина, которая тут же взорвалась восторженным свистом и улюлюканьем.

Растерянный и озадаченный молодой воин смотрел на меня недоверчиво, явно не понимая, что и как только что произошло, а потом коротко поклонился, непонятным жестом прикрыв ладонью лицо. Я кивнула в ответ и, переводя дух, огляделась.

И даже почти не удивилась, обнаружив, что бой окончился прямо напротив Чингара: мы с достойным лучшего применения постоянством сталкиваемся с ним лбами. Вот и сейчас вождь рассматривал нас, чуть щурясь, а губы его кривила насмешливая улыбка. Такая... выразительная. Обычная его, которая подействовала на меня как искра на сухую солому.

– Ну так что, вождь, может, покажешь, что не зря занимаешь свою должность? – сощурилась я. И с ухмылкой добавила: – Или боишься?

Он ответил легко, снисходительно, чем разозлил меня ещё больше:

– Шайса, поборов детёныша, не стоит пробовать силы со взрослым зверем.

– Может,ты мне это продемонстрируешь? Пока слышу только пустое рычание, - проговорила с демонстративной скукой, поигрывая мечом.

Не дав Чингару ответить, сидевший рядом с ним тип – такой же крупный и густо покрытый татуировками – хохотнул, хлопнув вождя по плечу,и что–то сказал. Наверное, сейчас к лучшему, что я не понимала языка инчиров: боюсь, мне бы сказанное не понравилось. Потому что вождь в ответ досадливо поморщился, но возражать и спорить не стал,только плавно поднялся на ноги. Оружия у него не было, и, похоже, отыскивать его мужчина не собирался.