Иар Эльтеррус - Дар [СИ]

— «Приключения Алексы и Вадды»? — растерянно переспросил Ит.

— Да, — беспечно ответила Шанари. — Они очень веселые. Я обоих своих сыновей рожала именно под «Приключения Алексы и Вадды». Мальчики, поймите, у вашей жены сегодня праздник. И не надо делать из этого праздника невротическую трагедию. Особенно это касается вас, Ит. Вы хотя бы позавтракали?

— Нет, — честно ответил Ит, который есть так и не смог. — Лхус выпил.

— Хм. Тогда так. Идите, ешьте, а через полчасика мы с вами свяжемся. Ит, ну правда, — попросила Шанари. — Вы хотите Берту лишний раз огорчить? По-моему, вы и так её огорчали за последний год столько, что уже должно быть стыдно. Ей сейчас переживаний и так хватает. Давайте вы не будете добавлять?

Для разговора решили выйти в парк, чтобы лишний раз не светиться с чужим налобником — и угадали. Конечно, налобник Шанари свистнула у кого-то, кто сейчас был не в смене, и еще сутки этому кому-то не понадобится. Конечно, она его вернет на место так, что владелец и не догадается ни о чем. Но не хотелось подводить, не хотелось что-то испортить.

У Берты всё и вправду было хорошо. Она выглядела повеселевшей и совершенно успокоилась, от утренней бледности и нервов не осталось и следа. Шанари объяснила, что говорить можно спокойно — она сумела убедить «дядей», что с налобником всем будет лучше, чем без налобника. Берту эта шпионская история, кажется, развеселила — по её словам, «в этой семье никогда и ничего не было, как у людей, но именно это-то и есть самое интересное». Связываться решили по мере необходимости, тогда, когда Берта будет чувствовать, что это возможно. Единственное, что у Берты не получилось — это загнать всех страдальцев домой, отдыхать. Да и вообще, страдальцы, надо отдать им должное, в этот день поставили интересы семьи гораздо выше, чем интересы и науки, и научного руководителя.

— Фэб, вы в институт позвонили? — спросила Берта уже под конец разговора.

— Ой, — Фэб прикусил губу. — Я не звонил. Кир, ты звонил?

— Нет, конечно, — недоуменно ответил тот. — А когда бы я мог…

— Когда машину ходил вызывать, — напомнил Скрипач.

— Ты офонарел? Шесть утра было, — Кир покрутил пальцем у виска. — Какой институт в шесть утра?

— Меня можно не спрашивать, потому что я никуда не звонил, — вклинился в разговор Ит.

— А я тебя и не спрашиваю, — хмыкнула Берта. — Сама догадалась. Ты ел?

— Да, — честно ответил Ит.

— И что ты ел?

— Кашу, бутерброд с сыром, и печенье, — отрапортовал Ит. — И лхус. И даже съел ягоды из него.

— Не врёт? — нахмурилась Берта.

— Не врёт, — подтвердил Скрипач.

— Тогда ладно. Фэб, сделай умное лицо и позвони Томанову, — попросила Берта. — Только не надо ему со скорбным видом сообщать подробности.

— А с каким видом нужно их сообщать? — прищурился Фэб.

— С воодушевленным, — подсказала откуда-то сбоку Шанари. — Вообще, начальству сообщать о том, что сегодня тебя на работе не будет, надо только с воодушевленным видом.

— Это почему? — с интересом спросил Скрипач.

— А потому что нытиков никто не любит. Ну и завтра вы, видимо, тоже на работу не придете. Так что договоритесь на послезавтра. Чтобы уже наверняка.

— Ладно, будет сделано, — кивнул Фэб. — Шанари, сколько еще примерно?

— Не раньше, чем мы досмотрим вторую часть «Приключений Алексы и Вадды», — заверила врач. — Всё, мальчики. До связи.

Конечно, домой они не пошли. Весь этот бесконечный день они или сидели в приемном, или шатались по территории. А день выдался просто замечательным. Тёплым, солнечным, с огромным весенним небом над просыпающимся после долгой и темной зимы городом. Земля подсыхала после январских и февральских дождей, деревья тянули к небу ставшие упругими ветки — в апреле уже появится первая робкая листва, и начнется настоящая тёплая весна. Которая скоро перейдет в лето, долгое и жаркое лето Терры-ноль…

Шанари вызвала их в четыре часа по полудню. Коротко сказала, что «всё началось, свяжемся уже после», и отключилась.

Следующие два часа Скрипач потом назвал «коллективным забегом по потолку», потому что сидеть спокойно не мог в результате никто, даже Кир, старавшийся до последнего сохранять невозмутимость, которая, увы, оставила его после слова «началось».

«Бегали» они в результате в парке, причем в буквальном смысле этого слова. Сидеть подолгу не получалось, Ит то и дело вскакивал и принимался, по словам Скрипача, нарезать круги — он мотался по дорожке перед корпусом взад-вперед, впрочем, далеко от Фэба, которому поручили налобник, он не отходил. Как только садился Ит, вставал Скрипач, и тоже принимался ходить. Кир и Фэб продержались дольше всех, целых двадцать минут, но потом Фэб не выдержал, и они, отдав налобник присевшему передохнуть Иту, отправились «пройтись» уже вдвоем.

В шесть часов Шанари вызвала их снова. Правда, только по голосовой связи.

— Поздравляю, — сказала она. — Десять минут назад у вас родилась дочка, вес килограмм девятьсот пятьдесят грамм. Показатели восемьдесят шесть из ста по Ришеру. Мы с вами через часик свяжемся, только очень прошу, не надо постоянно ходить мимо окна, а то Огус уже ворчит.

— Так, ты посиди тихонечко, а я водички принесу, — попросил Скрипач. — Фэб, ну посиди, а? Чего ты трясешься-то?

— Не знаю, — у Фэба действительно тряслись руки. И сильно. — Я… испугался, кажется…

— Ну хочешь, я тебе сигарету найду? — предложил Кир. — Сейчас сбегаю на улицу и стрельну у кого-нибудь.

— Ит, ты как? — спросил Скрипач.

— Я-то нормально, — Ит присел рядом с Фэбом, с тревогой заглянул тому в глаза. — Скъ`хара, ты чего?

— Ничего… меня просто, кажется, догнала ситуация, — Фэб прикрыл глаза. — Кир, а правда, найди сигарету. Должно помочь.

— И мне, — тут же сказал Скрипач.

— И мне, — добавил Ит.

— И водки ноль семь, да? — ехидно спросил Кир. — Ит, ничего больше не надо? Ты не стесняйся, ты только скажи.

— Кир, не ерничай, — попросил Ит. — Не будет со мной ничего от одной сигареты.

— Небулайзер взял? — спросил Кир. Ит кивнул. — Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка. Солнце, принеси этому одуревшему воды, а я пока на улицу смотаюсь.

Вернулся Кир минут через пятнадцать. С собой он принес пачку безобразно дорогой «Герцеговины флор» и подозрительно позвякивающий рюкзак. На вопрос Фэба, не водка ли там случайно, Кир смерил его презрительным взглядом, и сообщил, что нет, не водка, а самое дешевое белое сухое, которое удалось взять без очереди. Скрипач спросил, много ли там, в рюкзаке, белого сухого. Услышав про шесть бутылок, он хмыкнул, и заметил, что можно было бы взять и восемь, чего уж мелочиться.

Ит всё это время просидел на лавочке рядом с Фэбом — впервые за долгое время он за Фэба всерьез испугался. И полностью осознал, насколько для Фэба важно то, что происходило. Чтобы Фэб, всегда сдержанный, рассудительный, серьезный — и так психовал? До дрожи в руках?..