Иар Эльтеррус - Дар [СИ]

Результатом стала покупка трёх машин материала, который вовремя подвернулся. Кир и Скрипач пошли искупаться на речку, а вернулись с нужным номером телефона — очень удачно познакомились «с одним мужиком», как сказал Скрипач. И через трое суток на участок привезли три машины бруса, досок, и рубероида. На машины ушли почти все деньги, что у них на тот момент оставались.

…Житье в домике организовали настолько, насколько позволил этот домик, размером шесть на три метра. Понятно, что много там уместиться не могло, поэтому житье получалось спартанское. Пять древних кроватей, крошечный столик, на котором стояла спиртовка, керосиновая лампа на крючке возле двери. Немногочисленные вещи и одежду распихали под кровати и частично развесили по стенам. Даша спала в коляске, которую закатывали в домик на ночь и ставили между кроватями, на одной из которых спала Берта, а на другой — Скрипач с Итом.

— Цыганский табор, — заметил рыжий в день переезда. — Но ничего. В тесноте, да не в обиде. Главное, что есть стены, и комары не лезут в большом количестве. Большего нам вроде бы и не требуется.

Берта промолчала — конечно, ей бы хотелось «большего», да и не только ей, но сейчас выбирать не приходилось. И потом, даже не смотря на неудобства, в Борках сейчас было много лучше, чем в раскаленной пыльной Москве.

На вторую неделю дачного житья Ит понял, что ему скучно. Он связался с Ильей, выклянчил правдами и неправдами очередной учебный курс, и принялся его штудировать. Первые дни курс шел не очень, но потом Ит увлекся всерьез, и теперь днём, в самую жару, лежал под старой яблоней на кое-как сколоченном топчане, и читал или смотрел материалы курса. Берта не возражала. Ей и самой было скучновато, не смотря на то, что забота о Даше отнимала, конечно, много времени. Она попросила Фэба привезти из Москвы что-нибудь из работы по проектам, и он привез — на взгляд Берты мизер, но эти документы Томанов разрешил хотя бы вывезти из института. Ни о какой серьезной работе, ясное дело, и речи не шло.

К сожалению, отдых омрачался практически полной изоляцией — как выяснилось, официалка глаз с них не спускала, и при всяком удобном, да и неудобном случае напоминала о том, что слежка никуда не делась.

На вторую неделю пребывания в Борках произошло следующее.

Ит и Берта пошли вместе с Дашей в магазин за покупками — сегодня должны были завезти творог, и Берта решила порадовать всех сырниками, тем более что пятница, впереди два выходных — так почему бы не отметить это такой вкусной и редкой сейчас вещью, как сырники? Творог взяли очень удачно, два с половиной килограмма, и побрели потихоньку обратно, стараясь держаться по возможности в тени, уж больно солнечным и жарким выдался день. На пересечении двух поселковых улиц они увидели молодую женщину, раскачивающую коляску, в которой отчаянно надрывался плачем маленький ребенок.

— …Ну чего ты, Ванечка, ну не кричи, — расстроенным голосом приговаривала женщина. — Чего с тобой такое-то…

Ит и Берта подошли поближе, остановились рядом.

— Что-то случилось? — спросил Ит. — Вам помочь?

— Не знаю я, что случилось… час уже плачет, не понятно, что делать, — женщина, кажется, и сама была готова расплакаться. — Ходила к фельдшерице, в поселок, а она… идиотка она…

— И что сказала? — поинтересовалась Берта.

— Что это из-за пяточек. Мол, щекотал кто-то пяточки. Бред же! Понапридумывали каких-то примет, и верят.

— Давайте я посмотрю, — предложил Ит. — Думаю, пятки тут действительно ни при чем.

Конечно, это были никакие не пятки, а колики. Колики Ит уже с месяц как научился снимать запросто. Что, собственно, и проделал — через минуту мальчик начал успокаиваться, а через три — уже улыбался.

— Дома повторяйте то же самое. Вы запомнили, как правильно? — женщина закивала. — Да, до вечера могут быть повторы, но если снимать, уже завтра всё будет хорошо, — Ит улыбнулся.

— Вы доктор? — спросила с интересом женщина.

— Да, но не детский. Военный.

— А кто у вас? — спросила женщина Берту.

— Девочка у нас, — улыбнулась та в ответ. — Даша.

— А у нас мальчик Ваня. Вам сколько?

— Три месяца.

— А нам четыре. Вот подрастут, будут вместе тут играть, на участках. Где вы колясочку такую хорошую брали?

— Друзья в Питере купили.

— Польская?

— Финская. Удобно, что колеса большие. У польских маленькие.

— Ой, не говорите. Сестра с польской намучилась. Через все бордюры и пороги приходилось перетаскивать. Руки себе накачала, как у борца-тяжеловеса…

Так, неспешно беседуя, они прошли до конца улицы и разошлись в разные стороны, весьма довольные и прогулкой, и знакомством.

…А вечером по коммуникатору их вызвал Томанов. И то, что он устроил Иту и Берте за этот коротенький разговор, не поддавалось описанию. Он орал. Как он орал! Берта и представить себе не могла, что, оказывается, её можно называть «болтливой самкой человека», а Ит сделал для себя несколько открытий, одно из которых заключалось в том, что «только имбицильные родители заводят детей ради того, чтобы трепаться с такими же имбицильными родителями, как они сами».

Выяснилось, что через коммуникаторы за ними следила официальная. Нет, не всегда, не постоянно. Выборочно. И в этот раз — не повезло.

— Я же объяснял — никаких разговоров с местными!!! Вы смерти моей хотите?! Вы институт под монастырь подвести хотите?! Вы все проекты похерить хотите, только из-за того, что вам приспичило поболтать с какой-то дурой про коляски?!

— Мы не думали даже… — пытался возразить Ит, но Томанов его просто не слушал.

— На этот раз я вас как-то отмазал, но следующего раза не ждите!!! То консьержка, то уборщица, то еще черти кто!!! Учтите, следующего раза не будет! Понятно? Я спрашиваю, понятно?!

— Понятно, — кивнул Ит. — Простите. Больше не повторится.

— Вот и не надо, — Томанов сбавил тон. — Сами же понимаете, это в первую очередь в ваших интересах. В тюрьму если кого и посадят, так точно не меня.

— За что нас сажать в тюрьму? — рассердилась Берта. — За коляски?

— Да хоть бы и за коляски! Вас и так выпустили, считай, под честное слово. Моё слово!!! А вы…

— Что — мы? — не понял Ит.

— Ничего. В общем, с местными общаться только по необходимости.

После этого скандала они даже в магазин выходить пару дней опасались. А потом всё как-то сгладилось, и пошло потихонечку почти так же, как и раньше.

Так и шло.

До грозы.

День уже перевалил за полдень, Берта и Даша спали сном праведниц, а Ит сидел на своем дощатом лежаке под яблоней, и бездумно гонял на визуале всё подряд. Визуал был информационный, с ограниченным режимом — всего-то и можно, что поработать с учебным курсом, почитать новости, да поиграть в парочку каких-то игр, в которые Ит не стал бы играть ни при каких условиях. Скука.