Людмила Цымбал - Провидица [СИ]

Грем взял у меня весь кусок и ножиком поделил на три равные части. Я с огромным удовольствием вгрызлась в свою долю. И уже с набитым ртом отвечала:

— Я ж говорю — у булочника. Чем слушаете? Тот как узнал, что я из монастыря, так и продал мне его. Правда, вкусно?

— УГУ!

Было не просто вкусно, а божественно вкусно. Но я все-таки помнила о Тии и Ами. Они тоже должны это попробовать. Поэтому с огромным сожалением и надрывом сердца (не от того, что жалко было своим подругам, а от того, что вкусняшки было совсем мало) я засунула небольшой кусочек опять в рисовую бумагу. Объяснив парням, что девочкам оставляю.

— Умница, тогда возьми и у меня немного, — сказал Ориен и протянул свой недоеденный кусок.

Грему тоже пришлось это сделать. Но сожаления я ни у кого из них не увидела. Они давно привыкшие делится последним. Я это уже знаю. Как они иногда мне булочку притаскивали, чтоб конечно дед и другие учителя не прознали. А то все, прикроют лавочку.

До монастыря, мы не добежали каких — то десяти шагов. Природа вдруг затихла на несколько долгих минут. Как будто время остановилось. В этот момент мы, не сговариваясь, перешли на бег. Я помогла Грему еще с одним мешком. И хлынул ливень, словно стена непроглядная. Земля, за какую-то минуту стала глиной. Мягкой, липнущей к ногам, дела их тяжелыми.

Благо мы все же успели до того, как мешки промокли до такой степени, что испортились бы окончательно. За эту, казалось бы, совсем крохотную пробежку, я устала, как будто весь день подымалась в горы Тингшея, на самую вершину плато. Поэтому дышала как та чахлая лошадка, что сегодня попалась нам на пути. В легких горело огнем. Такие тяжести я не привыкла носить, чуть ли не на вытянутых руках.

«Фух! Успели. Вроде бы удалось спасти муку, крупы и бумагу. По крайней мере, очень на это надеюсь».

Мне помог Данке, подошедший, как только я первая ввалилась в главное здание монастыря. У парней здесь как раз была тренировка и они попарно отрабатывали какие-то удары.

— Вы прям как раз вовремя. Устала? — заботливо поинтересовался блондин.

— Данке, я сейчас умру. Помоги это все отнести в столовую. Там я уже сама справлюсь.

— Без проблем, а вот и парни, — почти следом за мной зашли Грем и Ориен. С них лилась вода как с гусей.

Дед был доволен нашим походом в деревню. А еще пуще тем, что я принесла гораздо больше вещей, чем нужно было. Хотя последнее слово все же оставил за собой.

— Молодец Риса. Ты сумела купить даже больше чем надо. Вот только нужно ли это? — он в упор посмотрел на меня. — Не лучше ль бы сэкономить деньги и принести их обратно?

— Какой смысл, деда? Я ведь не потратила их на всякую некчемщину. Вот, даже аромопалочки тебе взяла. А они всегда пригодятся. Пусть уж лучше всего буде впрок, чем опять тащится в деревню.

— Хорошо. Не стану с тобой спорить. Теперь идите, переоденьтесь и отдохните с дороги. Скоро будет ужин. Я надеюсь, вы проголодались?

— Еще как деда!

Учение — свет… А еще недосып, боль всех конечностей, голодание, катастрофическая нехватка свободного времени. В итоге — полное отсутствие мыслей в голове от пройденного материала. Один нескончаемый и бурный поток эмоций…

« Ненавижу… Всё ненавижу!!! Всех ненавижу!!! ОСОБЕННО ДЕДА»!

Пальцы нещадно ныли, моля о передышке. Я устало потерла указательный (который побелел, как у покойника), плавно переходя на все остальные. Голова не опускалась на исписанные рунами листки бумаги. Потому что, если это сделать, шея уже не вернется в прежнее положение. Ныло буквально все, каждый сантиметр моего тела.

Глаза, застланные длинной челкой, слипались. Потихонечку я выставила перед собой ноги и стала растирать уже их. Я занималась в своей комнате. Так как была глубокая ночь, и дед мирно спал в своей (как мне теперь казалось) уютной постельке. Где справедливость!? И как это я раньше недооценивала всю прелесть своего ночного ложа. Такая теплая… местами мягкая. Мне бы просто пойти туда и лечь спать, растянувшись на шерстяном покрывале. Даже укрываться не обязательно, лишь бы не трогали.

Но пока я не допишу эти руны, нельзя! Порой мне казалось (когда усталость брала свое, и руны выводились мной уже бездумно), что я начинала понимать значение отдельных фраз. Они сами складывались в слова, понятные и простые, будто сливаясь и переплетаясь в определенном порядке. Но когда я начинала сосредотачиваться на этом, то тут же все прекращалось. Руны становились непонятными закорючками, лишь иногда с узнаваемыми значениями. В такие моменты я понимала, что опять засыпаю и действительно шла в постель. Иначе свихнутся недолго.

Седьмые сутки лил дождь, не прекращая ни на минуту. Это всех вводило в апатию. На улицу не выйдешь без острой нужды, домашнюю птицу не выпустишь. Куры тоже видимо были не в настроении, поэтому яиц почти не было. Если только одно, два в день. Лишь облезлый кочет, несмотря на плохую погоду, не пренебрегал своими ежедневными обязанностями. И как всегда громко будил всех нас. А те редкие паломники, что иной раз захаживали к нам монастырь, сейчас не рисковали высунуться на улицу из своих домов, дабы просветится.

Благо мы успели закупить все необходимое и теперь ни в чем не нуждались. Погода только не пугала наших воинов — учеников. Точнее их никогда неунывающего учителя. Они каждый день выходили на улицу и занимались под дождем. Старый монах сидел под крышей крыльца в позе «речной кувшинки» и наблюдал за своими воспитанниками.

Мне и так было холодно порой, что вечерами приходилось зажигать печи и топить жилую постройку, а они даже не чихнули ни разу. Что значит многолетняя закалка организма…

Свеча прогорела до половины. Я наблюдала, как по ее стенке стекает маленькая «слеза» и, не доходя до низа, застывает. Пламя было таким безмятежным, я опустила голову себе на руки, а чтоб не заснуть стала наблюдать за ним. Спустя несколько секунд, мне показалось, что огонек начал плясать. Не мерцать, а плавно раскачиваться из стороны в сторону, при этом, не сильно отрываясь от фитилька. Я так этому изумилась, что решила проверить, не обманывают ли меня глаза. Поднеся палец к оранжевому огоньку, я дотронулась до него.

И ничего не почувствовала. Мою руку не обожгло, как должно было. Совсем никаких ощущений. Пламя скользило по моему пальцу, как бы облизывая его, резко перескочив с кончика на середину.

«Странно! Разве такое бывает? По-моему, я просто хочу спать. Или опять дух огня решил со мной поиграть».

С некоторых пор я стала к этому относиться более спокойно. И тут до моего слуха донеся странный шелест. Такой смутно знакомый, как будто кто-то тащил по полу не большой мешок, набитый горохом. Я поначалу не хотела отрывать взгляд от зачарованного танца пламени, но шорох стал нарастать, как бы приближаясь ко мне сзади. Что-то насторожило меня, и я обернулась.