Людмила Цымбал - Провидица [СИ]

— Со мной полный порядок, — совершенно серьезно отвечал он. — Жив… за мной ухаживают две красивые, добрые девушки. И надеюсь, что ты тоже не откажешь в милости и присмотришь за мной.

Он улыбался, а у меня ком к горлу подкатывал. Я не понимала откуда в таком юном парне столько силы духа. Лежа парализованным, тот находил в себе способность шутить. Не смотря на свое паршивое состояние, я убрала руки подруг от себя, чтобы самостоятельно подойти к нему.

— Я сама, — девчонки хотели опять ухватить меня, когда я пошатнулась.

«Если у Митрия получается жить, значит и у меня получится»!

Голова стала кружится сильнее. Глубокий вдох и мелкими шажками я наконец оказалась у постели больного друга. Стоять получалось лучше, чем сесть у его ложа. Чуть опять носом не уткнулась в пол. Помогла сама себе, вовремя выставив руки вперед.

— Девочки не нужно бежать ко мне всякий раз. Иногда я и сама могу справиться.

— Да уж, можешь, — невесело отозвалась Тия. — А лучше всего, что ты сейчас можешь, так это упасть и навредить себе еще больше. Нам этого никто не простит. Особенно твой жених.

— Точно, — поддакнула Ами. — И так белая словно моль, так еще и с разбитым носом будешь на своем венчании.

— Спасибо подруги мои любезные, — ехидничала я, — вы как всегда нашли столько ласковых и ободряющих слов…

Они обе показали мне язык. Вот ведь!

Но уже через секунду веселость как рукой сняло. Митрий, лежавший неподвижной мумией вызывал щемящее чувство жалости. Но показать это я бы никогда себе не позволила. Он ни за что не примет от кого бы то ни было столь обидные чувства. Сострадание, сочувствие… но только не жалость. Я нежно улыбнулась храброму во всех отношениях парню.

— Очень рада, что ты в полном порядке, — искренне говорила я. — Но все же я вижу, что ты лукавишь. Нос иногда ведь хочется почесать самому?

— О! Как ты права, Риса, — весело улыбнулся Митрий. — Зато боль не ощущается от переломанных костей рук и ног. Между прочим, тоже хорошо!

— Я за тебя рада, — повторилась я, так как больше сказать было нечего.

Мне пришлось отвернуть голову и сделать вид будто поправляю одеяло, съехавшее с правой ноги парня… а у самой слезы, душат. Еле справилась… Митрий ничего не говорил. Видел, что я чувствую, глядя на него. Ему было приятно, что я не жалею его, а искренне сочувствую. Ведь он еще так молод, а так сильно покалечен.

«Неужели уже никогда не сможет ходить? Нужно попытаться помочь ему»!

Хотя сама еще толком не разобралась что нужно делать. Но начать с чего-то было необходимо. В глубине души отчаянно надеялась на то, что смогу сделать хоть что-нибудь. Не хотелось верить, что Митрий так и останется лежать неподвижным камнем. Я отвергала это всем своим существом. Наверное, потому что упрямая, как ослица.

Все сначала подумали будто я хочу поддержать парня в трудную минуту. Но не для этого мне понадобилось положить обе руки ему на грудь. Хотелось для начала понять, что можно сделать для исцеления. Может быть дар мне подскажет, даст направление как действовать. Приходилось наедятся исключительно на него.

Конечно я еще толком не поняла, как и для чего духи наделили меня этим даром. Но раз он во мне, значит должен помогать, приносить пользу людям. Даже если пришлось жертвовать другими во благо целого народа.

Мне показалось что одеяло и прочая одежда парня слишком мешают. Или мне настолько плохо что ничего не приходит в голову. Но я отмела всякие посторонние мысли и сосредоточилась на своем деле. Пришлось убрать одеяло и распахнуть рубаху, положив туда руки.

— Прости. Руки холодные, — извинилась я перед изумленным парнем.

— Ничего, я все равно этого не чувствую. Что ты делаешь?

— Не знаю, — честно призналась я. — Просто понятия не имею! Но должна хотя бы попытаться помочь тебе.

— Это бесполезно, Риса, — грустно отозвался тот. — Тия и Ами пытались лечить меня. Получилось только срастить кости и залечить раны. Даже учитель пытался отыскать в своих древних свитках хоть что-нибудь, что помогло бы мне… Ничего.

— Ты это еще видел, что ямогу! — воодушевленно говорила я и Митрий увидел в моих глазах полную уверенность в своих возможностях. Почему-то ему захотелось верить в чудо под названием «Риса». Сейчас он верил в меня, как ни в кого… даже в учителя.

Свои руки я положила на его грудь, там, где сильнее всего чувствовалось биение сердца. Ощущалась лишь теплота тела, его ровное дыхание… Но вскоре кожу пальце стало покалывать. И через них ко мне начал передаваться ледяной холод. Теперь я будто дотрагивалась до кусочка льда. Ногти мои сильно посинели и это заметили даже девочки, молча сидевшие рядом. Мы переглянулись.

— Митрий, ты что-нибудь чувствуешь? — спросила пораженная Ами.

— Пока нет, а что? Холодно… немного в груди, но… Я чувствую холод! — опешил парень. — Холод!

Это значило, что я двигаюсь в правильном направлении. Тело парня стало понемногу реагировать на прикосновения, появилась некая чувствительность, которой раньше, само собой, и быть не могло. Вот только с каждой секундой становилось все хуже мне самой. Руки начало трясти от нехватки энергии, опять стала накатывать тошнота. Перед глазами «заплясали» «белые мушки». Но останавливаться я не хотела.

Вместе с собственными неприятными ощущениями я будто почувствовала где, в каких местах у него когда-то были переломы. Холод шел именно от них: правая рука — чуть выше запястья, левая — предплечье, обе ноги — бедренные кости. Там, где придавило тяжелым бревном. Я даже на секунду увидела, как обломок тяжелого дерева взрывом откинуло на ноги парня и словно огромной мухобойкой прибила его к полу. Он попытался высвободится, находясь в шоковом состоянии, но был придавлен еще одним бревном, упавшим откуда-то сверху. Чтобы второй удар не раздавил его, он инстинктивно выставил руки вперед, пытаясь оттолкнуть огромный обломок, ломая их и повреждая позвоночник.

Я резко вздрогнула и посмотрела на Митрия. Не веря, что после такого можно было остаться в живых.

— Как ты… — не могла подобрать нужных слов. — Бревна… они ведь могли убить тебя!

— Ты сейчас увидела, как на меня падали бревна? — просто в ступоре спросил он.

— Да, — еле дыша отвечала я. — Да! Это же уму не постижимо! Митрий…

— Уже все прошло, — остановил меня друг, видя, как я сильно начинаю нервничать. — Не надо так. Ты лучше успокойся. Сейчас это уже не важно.

— Хорошо… ты прав. Сейчас важно сделать так, чтобы ты поправился.

— Сделай, — опять грустно улыбнулся парень, — если сможешь. Я буду рад.

— Риса, что ты творишь?

От неожиданного вопроса я резко убрала руки, спрятав их за спину, словно меня застукали за воровством сладостей. В комнату вошел Грем и вопросительно уставился на меня. За всеми переживаниями я упустила тот момент, что не видела своего жениха с самого пробуждения. Он даже не зашел ко мне, как все остальные. Что возмутило меня сейчас.