Людмила Цымбал - Провидица [СИ]

— Ладно Грем, ом сможет произнести все, что скажите, а как же Риса? — спросил удивленный Данке, молча до этого стоявший у входя в часовню и наблюдавший за происходящим внутри. Он искренне недоумевал, как можно выполнить требуемое, когда смотришь на лежащую у ног друга девушку и видишь лишь ее труп. Просто невозможно поверить, что она еще жива.

— Мы доберемся до ее сознания при помощи тебя Грем, — отозвался учитель. — Как тогда, когда мы повторяли видение — сон Рисы.

Грем сразу понял, о чем шла речь. Данке, конечно не понимал, но всей душой надеялся на своего друга и учителя Шина. Он верил, что те точно знают, как действовать.

Никаких специальных приготовлений не потребовалось как в прошлый раз. Ведь сейчас сама девушка уже была готова принять их вмешательство. У Грема не было никаких препятствий со стороны Рисы. Оставалось лишь проникнуть в ее сознание.

Ему это удалось почти сразу. Учитель Шин склонился над своей единственной внучкой и положил свои ладони ей на виски. Затем стал читать молитву при помощи особой техники. Сначала невнятными обрывками фраз, а затем в нарастающем темпе… громче и громче.

Пораженный Данке, так же, как и Митрий впервые видел, что у Грема на лбу есть странный символ. Сейчас он сильно выделялся своим ярким свечением, намного больше, чем источник в пасти у волка. Парень встал на колени около тела Рисы и взял ее за руку. Полностью погрузившись в себя, тот застыл над ней совершенно неподвижно, будто дух покинул его тело. Учитель читал молитву, не умолкая ни на секунду.

…..

«Риса!.. Риса, ты меня слышишь»?

Все будто в сизой дымке. Словно стоишь на пепелище. Ноздри щекочет неприятный запах палёного. Вот только ничего вокруг нет… и никого. Даже самого себя не видно.

«Риса, — опять зову, — ну ответь хоть что-нибудь. Это Грем. Я пришел за тобой».

Секунды тянуться словно года и безмолвие становится в тягость.

«Грем»! — удивляется женский голос. Такой тихий… еле различимый. Словно каждое слово — это мука.

«Да, моя девочка — это я», — становится намного легче, услышав ее голос.

«Мне очень плохо Грем… — слова, словно тихий шелест. — Я так хочу пить. Очень жарко… невыносимо! Помоги мне»!

«Конечно помогу! Сделаю все для этого. Ты только потерпи еще немного, хорошо»?

«Я не могу терпеть… так устала от этой боли. Хочу, чтобы все наконец закончилось, — плачет девушка. От этого становится не по себе. — Больше не могу. Сил не осталось… За что они так со мной? Я просто хотела помочь… Отпусти меня Грем. Не нужно больше держать. Не хочу».

«Не могу отпустить, — упорствует он. — Ты мне очень нужна. Я без тебя не могу обходиться».

«Почему»?

«Потому что я тебя люблю! Потому что ты самое лучшее, что есть у меня в жизни. Кроме тебя у меня никого нет»!

«Тогда помоги мне. Забери боль… дышать трудно… в груди все печет… болит каждая клеточка».

«Я заберу всю твою боль себе, родная, ты только согласись остаться со мной. Прошу тебя».

«Невыносимо больше терпеть»! — слышаться уже отчаянные всхлипы.

«Скоро тебе будет легче. Я обещаю. Ты только будь со мной, не уходи. Не оставляй меня».

«Хорошо, — слышатся еле различимые слова девушки, — не оставлю. Я верю тебе Грем и согласна быть всегда рядом с тобой, потому что тоже люблю тебя».

…..

Никто из собравшихся в маленькой часовне не смог бы с точностью сказать сколько прошло времени. Может быть минуты, а может часы. Время будто остановилось. Двое старых монахов читали клятвы, предназначавшиеся высшим силам, приклонив колени около неподвижных тел парня и девушки. Те застыли каменными изваяниями и лишь едва различимый пар, шедший изо рта молодого человека, свидетельствовал о том, что он живой. Девушка напротив, словно вырезанная из белого камня, лежала спокойно, будто время для нее уже давно закончилось.

Данке с замиранием сердца упорно ждал, когда же хоть кто-нибудь из них откроет глаза или сдвинется с места. Он почти не верил, что Рису можно вернуть из мира духов. Это было за гранью его понимания. Слова клятв остались позади и теперь тишину ничто не тревожило. И уже трое с надеждой стали ждать «возвращение» Грема… и Рисы.

Руна на лбу парня неожиданно резко исчезла, словно никогда и не было. Учитель Шин дернулся, будто хотел остановить ее. Или не поверил, что все так внезапно закончилось. Мгновения спустя Грем открыл глаза и глубоко вдохнул не скованный больше оцепенением. Словно в измененном сознании ему не удавалось дышать полной грудью. Он тут же наклонился к лицу девушки, внимательно рассматривая застывшие черты.

«Почему она не открывает глаза»? — нервно думал Данке. Он уже сам хотел подбежать к друзьям и убедится, что все прошло как надо. Должно пройти!

— Ты смог? — с надеждой спросил учитель.

— Она не хотела возвращаться. Говорила, что ей очень плохо…

— Не смог, — печально склонил голову старый монах, так и не дав закончить до конца то, что собирался сказать, сильно уставший парень.

Грем ничего не ответил, а лишь с большим трудом, но все же самостоятельно поднял девушку на руки и понес в дом. Уже спускаясь со ступеней часовни, он бросил через плечо:

— Ей нужно согреться. Слишком долго она пробыла на холоде. Не хочу, чтобы ее колотило от озноба.

— Что? — оторопел старик. — Так она жива… согласилась остаться?

— Да, — просто ответил тот.

Теперь все будет хорошо. Его любимая сумела найти в себе силы и не оставила. Он словно сам вернулся с того света вместе с ней.

Зайдя в дом Грем уложил свою драгоценную ношу на постель. Укрыл покрывалом. Теперь ее тело не пылало жаром, наоборот ему требовалось больше тепла. И он растопил небольшую чугунную печь в комнате Рисы. Оранжевые язычки пламени охотно проглатывали предоставленное угощение из небольших поленьев, отдавая в благодарность свое тепло и мягкий неяркий свет.

Риса спала, так и не очнувшись. Но Грем знал наверняка, что любимая больше не покинет его. Он не ушел, не оставил ее одну. Хотел, чтобы, когда она проснется, то первым кого увидит, открыв глаза, непременно был он. Тем более что согреть замерзшую девушку просто было необходимо. О мокрой и холодной сорочке, в которую была одета Риса, Грем не подумал сначала и теперь постель была сырой. Он лег рядом, притягивая хрупкую девушку поближе к себе… к своему теплу.

Было странно…то жар, поглощающий меня изнутри, то теперь холод. Кто-то играл со мной в страшные игры. Но боль отступила, и я была счастлива. Всё-таки Грем выполнил свое обещание. Холодно, но не больно — это главное! И как-то тесновато, словно лежу в ящике. Это изначально мне так показалось и когда я уже хотела испугаться, то поняла, что меня просто обнимают, сильно прижимая к себе. И главное я точно знала кто это. Слабость в теле не давала возможности обнять в ответ, но все же я сделала над собой усилие и открыла глаза. Хоть что-то!