Ника Ёрш - Разведи меня, если сможешь [litres]

Я прервалась, потому что на талию легли горячие ладони Адама. Он развернул меня к себе и стал застегивать пуговки на блузке. Молча. От понимания, что промолчит и в этот раз, стало горько и обидно. Неужели он совсем не считается с моим мнением? Может, он тоже считает, что я способна только ждать, не думая и не задавая вопросов? Так думал Роджер, так почему бы и Адаму не сделать подобные выводы?

– Она молодец, – внезапно проговорил некромант, застегнув последнюю пуговку и подняв взгляд. – Мари не такая, как те десятилетние, каких ты знаешь, Кэтрин. Она… другая.

– Мари – ребенок, – нахмурилась я, – каким бы даром ни обладала.

– Да, ребенок, – согласился Адам. – Но не дай бог Роджеру разозлить этого ребенка.

Это было произнесено спокойно, но в глазах Боннера стоял такой холод, что у меня мороз прошел по коже.

– Ты хочешь сказать, что Мари может… может…

– Постоять за себя, – подсказал Адам. – Она уже владеет силой, Кэтрин. Школа нужна ей для того, чтобы учиться владеть собой. Там учат контролю и сдержанности, ритуалам и обрядам. Школа шлифует алмаз, понимаешь?

– И что она умеет в свои десять лет?

– О, многое. – По лицу Боннера скользнула надменно-гордая улыбка. – Эта девочка превзойдет многих. Только ей нужно научиться видеть разницу между правильным и неправильным. Как учился в свое время я. И многие до и после меня. Нужно самой понять, что такое хорошо. Потому что на чужих ошибках учиться неинтересно.

– То есть ты допускал, что Родж однажды ее найдет? И сознательно игнорировал это?

Он поморщился. Моя формулировка ему не нравилась.

– То есть я несколько лет назад рассказал ей об отце. О том, кто он и чем живет. Она выслушала, приняла к сведению, но не перехотела увидеться лично. Как ты и сказала, в первую очередь Мари – ребенок, и кое-что человеческое ей не чуждо. К тому же она женского пола…

Последние слова Адам сказал недовольно, отчего я вскинула брови:

– Это что еще за замашки? Женщины-то тебе чем не угодили?

– Неуемным любопытством. – Он даже отпираться не стал. – Любопытство – ваша основная слабость. Мари не терпелось увидеть папочку, мне это очевидно. Если бы он не пришел, то со временем она нашла бы его сама. Просто для того, чтобы посмотреть, послушать, узнать, какой он. Глупое любопытство. Ей недостаточно моих рассказов, хотя я не сомневаюсь, что она поверила каждому слову.

– Вполне нормальное человеческое желание, – фыркнула я, – знать свои корни. Тем более, говорят, они с Роджером очень похожи. Значит, ты уверен, что ей ничего не угрожает? А если Роджер попытается ментально воздействовать на ее волю?

– Это вряд ли, – Адам помрачнел, – она нужна ему живой и здоровой. Но ты права, нам стоит поторопиться, Кэти. Идем.

Всю дорогу до Глемшира меня инструктировали о том, как вести себя рядом с Поуком, что говорить и чего ждать.

Я слушала, кивала, трижды демонстрировала пуговицу, приколотую с изнаночной стороны к юбке. Иногда повторяла за Адамом целые предложения, доказывая, что внимаю только ему, а не смотрю на виды из окна и не думаю о своем, игнорируя важные советы.

Несколько раз Боннер порывался вернуться и оставить меня дома, предлагая дождаться его возвращения там. Пришлось пояснить, что моя позиция не менее твердая и решения своего я не поменяю.

Не знаю, чем бы все завершилось, скорее всего – крупной ссорой, но меня позвал артефакт. Рука сама потянулась к заднему сиденью и схватила обыкновенный пакет, скрученный в несколько раз.

– Что ты делаешь? – Адам сбился с очередной нотации и сурово сдвинул брови.

– Не знаю, – ответила, с интересом распаковывая свою находку. – Просто захотелось вдруг… О, это часы? А фонарик?

– Там же, – недовольно ответил Боннер, сбавляя скорость.

Мы оба понимали, что противиться призыву магического предмета бесполезно.

– Осторожно, – только и сказал Адам, когда я осторожно погладила циферблат.

Все повторилось, как и раньше.

Я завела механизм, включила фонарик и посветила вперед, разрывая тьму лучиком света.

Чуть поодаль увидела дом – один в один как с фотографий, что показывал мне Адам в своем кабинете. Мы как раз проезжали мимо старого фонтана, возле которого стоял уже знакомый по видениям мужчина. Сотрудник Отдела по борьбе с магическими преступлениями. Он смотрел на часы, хмурился. Ждал.

И тут из подворотни выбежала женщина. Глаза огромные, испуганные, волосы растрепаны, на юбке кровь… И это была я. Протянула ему пакет, подняла заплаканное лицо, и видение исчезло.

Мы наехали на кочку.

Машина подпрыгнула так, что у меня челюсти клацнули, едва не отхватив часть языка.

– Ты это специально! – обиженно выпалила я, обличительно тыча пальцем в идеально ровную дорогу, оставшуюся позади. – Зачем?!

– На обочину въехал, – признался Боннер. – Чуть шею не свернул, хотел увидеть то же, что и ты. Но не судьба. Что ты видела?

Чуть помедлив, я все же сменила гнев на милость, подумав, что глупое любопытство свойственно далеко не одним женщинам.

– Там был Гордон Морти. И еще там была я.

На меня уставились внимательные черные глаза.

– Я принесла ему этот пакет, – ответила на невысказанный вопрос, – и на моей юбке была кровь.

– Потому что я расквашу нос Поуку, – последовало уверенное заявление Адама. – Кто ж его отпустит «на сухую»? Не переживай, Кэти.

Спорить или делиться соображениями о том, что видение дано не просто так, а, скорее всего, как предупреждение, я не стала. Даже выдавила из себя подобие улыбки, чтобы Адам не понял, насколько я боюсь.

Что-то явно пойдет не так. Но что? Кто его знает…

Когда мы остановились, нужного мне дома видно не было, зато прямо рядом с нами стоял большой белый фургон, из открывшихся дверей которого вылезла недовольная наглая морда.

– Опаздываете, – проговорил незнакомый мне мужчина, хмуро осматривая меня с головы до ног.

– Скажи спасибо, что вообще приехали, – припечатал Адам, отбирая у меня пакет, в который я спрятала артефакты. – Кэти, знакомься, это Юлиан. Юлиан, это миссис Кэтрин Поук. Прошу не любить, но относиться с должным уважением.

– Поук? – переспросил мужик, моментально напрягшись.

– Пока – да, – подтвердил Боннер, выскакивая из машины и маня меня за собой. – Она все инструкции получила, будет действовать строго по оговоренной схеме, а если что-то пойдет не так – мы тут же вмешаемся.

Последнюю фразу я слышала, кажется, в пятый раз.

Адам нервничал, но очень старался не показать этого. Он проводил меня в фургон, выгнал оттуда шестерых мужчин в форме и оставил нас наедине с молоденькой девушкой-офицером. Та прикрепила на мое тело несколько миниатюрных устройств, позволяющих слушать все, о чем будет говорить Роджер, и вновь проинструктировала о тактике поведения. Я кивала как болванчик, с каждой минутой все больше чувствуя себя не в своей тарелке.