Чертова Кукла - Песнь ангелов [СИ]

После чего молча протянула их клиентке.

Дама в красном закрыла глаза и неуверенно подтолкнула карты мизинцем на сердце. Верхние, чуть колыхнувшись, плавно опустились на стол, перевернувшись рубашкой вниз. Все три — пиковой масти.

— Ничего страшного, — успокоила Васька гостью, одним движением собирая их обратно в колоду. — Сейчас уточним все; бывает, карты не хотят говорить.

Я знал — что-то пошло не так. Не мог объяснить, но в таких случаях меня накрывает неприятное ощущение, от которого шерсть дыбом становится. Посетительница перевела взгляд на меня и спросила вмиг охрипшим голосом:

— Скажите, ведь упавшие карты тоже что-то значат?

— Да, — Васька повернулась к столу спиной, вытаскивая другую колоду. Лицо ее было хмурым. — Кажется, на Максиме проклятие. Сейчас попробуем разобраться.

На этот раз, на стол легли карты Таро, такие же потрепанные, как и предыдущие. Все повторилось: Васькино бормотание, тасовка, расклад. В комнате потихоньку темнело, закатное солнце почти не освещало эту сторону дома. Царившие молчание нарушили только большие настенные часы с маятником.

Тик-так. Тик-так.

— Вижу, что рядом с ним постоянно девушки, но ни одной из них не удастся стать его женой.

— Почему? — Маргарита подалась вперед к Ваське, пытаясь заглянуть ей в глаза.

— На его сердце печать одиночества, и никто не в силах ее снять.

— Что это значит?

— Он никогда не полюбит. Никогда и никого.

Тик-так. Тик-так. Никогда и никого.

Маргарита хлопнулась в обморок. Васька засуетилась вокруг нее, принялась приводить в чувство, отпаивать ромашковым чаем.

— Я люблю его, — рыдала гостья, размазывая тушь по лицу. — Я жить без него не могу…

— Не плачь, все пройдет, — Василиса гладила девушку по голове, точно маленького ребенка, и нашептывала ей на ухо успокои. Потихоньку Маргарита пришла в себя и перестала завывать.

— Тогда я его убью. Или со мной, или ни с кем.

Василиса нахмурилась и вышла в другую комнату. Я решил не оставаться с социально опасной гостьей и пошел следом за ведьмой. Она открыла на кухне холодильник и вытащила кувшин с отваром — чтобы у девушки всю дурь из головы выбило.

— Сейчас, Яков, на остуду ее заговорю, пока она дел не наворотила, — улыбнулась Васька, наливая в стакан золотистой воды.

В приемной упал стул, и почти тут же хлопнула входная дверь. Ведьма бросилась в комнату, но Маргариты уже и след простыл.

— Вот дура, — в сердцах проговорила она. — Убежала уже.

В напоминании о гостье на столе остался снимок Максима Ивлева, парня, который никогда и никого не сможет полюбить. Василиса схватила его и сунула в сундучок, в котором хранилась всякая ерунда.

… А ночью ведьме был вещий сон. Она вздрагивала всем телом и неразборчиво шептала что-то. Я сидел у изголовья ее кровати и караулил — в этот момент Васька казалось особенно уязвимой. В воздухе пахло еловыми ветками — этот запах появлялся всякий раз, когда к ней во сне приходила бабушка. В углу беспокойно шуршал домовой, точно чувствуя творящееся вокруг волшебство — не любил он ночные сеансы, но куда деваться? Я несколько раз грозно шипел на угол, прежде чем он успокоился.

И только под самое утро, когда Василиса перестала метаться по кровати, я, наконец, уснул.

В нашей семье никогда не было людей с паранормальными способностями. Мама — генетик, папа — физик. Старшая сестра, Варвара, раньше была любителем читать фантастические повести, а потом подалась в бизнес — и перестала верить даже в приметы.

И во мне ничего не говорило о том, что я стану ведуньей.

Однако с тех пор как мне приснился сон, в котором моя бабушка с редким именем Гликерия (которая тоже не была ни ведьмой, ни колдуньей) показывала, каким потенциалом я обладаю, прошло уже немало лет. Сначала я думала, что это — обыкновенный сон. Но потом бабушка стала приходить каждую неделю, каждый день, жестами умоляя меня стать ведуньей — мертвые не умеют разговаривать, но их можно понять и без слов, тем более таких настойчивых, как бабушка Лека.

Я думала, что схожу с ума; ну как можно в такое поверить?

Незаметно начались проблемы со здоровьем, на которые я не обращала внимания. Ну да, быстро утомляюсь, плохо сплю, неважно выгляжу — так работу новую ищу, с кем не бывает.

Но спустя два месяца после того, как мне впервые приснилась бабушка, я встала на весы и обнаружила, что похудела на пятнадцать килограмм без видимых на то причин. Тогда начались мои мытарства по врачам, твердившим все, как один — я здорова.

Убираясь дома, я нашла старую тетрадку, исписанную красивым почерком. С первых слов было понятно — написаны заговоры. Потратив полчаса на изучение содержимого, я решила прочитать один из них — на здоровье. Произнеся последние строки вслух, я ждала какого-нибудь ощущения сотворившегося чуда — но ничего не было. Однако в этот день я впервые быстро уснула, а на утро встала без привычных синяков под глазами.

После этого я уехала в бабушки дом и начала изучать ведьминское искусство, решив для себя никогда не использовать свой талант против людей.

Там ко мне пришел Яков и начала помогать — в его присутствии все заговоры будто обретали дополнительную силу. Не все в моем самообучении шло гладко, но за два года практики я даже умудрилась заработать на ведовстве. Родители поначалу пытались вразумить свою дочку, но тут бабулин дух постарался на славу: она по очереди приснилась всем моим ближайшим родственничкам, погрозила им пальцем — и все возражения отпали. Вообще, это было ее любимым занятием — придти так посреди сна, намекнуть на какие-нибудь обстоятельства, а ты сиди и гадай, что она имела в виду.

Так вышло и сегодня.

Даже сквозь сон я ощущала аромат елового бора, сопровождавший бабушку Леку. Мы шли с ней к поляне по земле, усыпанной хвойными иголками. Спрятавшись за деревьями, бабуля остановила меня жестом. Я молча осматривалась вокруг, ожидая, что произойдет. Минут через пять с противоположной стороны появился мужчина; сложно было разглядеть его в подробностях, — только общий силуэт. Он был высок и хорошо сложен.

Бабушка дотронулась до меня, привлекая внимание; коснулась своих плеч — и следом пальцем указала на парня. Я внимательно вгляделась в него и увидела свечение по обе стороны от головы. Одно — белое, а другое — красное. «Ангел и бес», — поняла я. На поляне стало оживленно: выбежала Маргарита, приходившая сегодня за приворотом. Она бросилась к парню в ноги, что-то бормоча, но его лицо оставалось бесстрастным. «А он действительно красивый», — оценила я внешность мужчины. И тут белое свечение стало тускнеть; через минуты две его и вовсе не осталось.

— От него же ангел-хранитель отказался, — в ужасе зашептала я, а бабушка расстроено мотнула головой, словно говоря — не отвлекайся. Красное пятно заполыхало ярче, но и оно через мгновение потухло.