Anetta78 - Туман [СИ]

— Это Шерли, она немного не в себе, но ничего особенного, — заверил ее Майкл.

— Боже, что со мной случится, если я встречу кого-нибудь особенного из этого городка?

— А ты уже встретила, — ухмыльнулся Майкл. — Это я.

— О, — засмеялась Мегги, — если это так, то вы самый милый из здешних сумасшедших… Но что с моим костюмом, он безнадежно испорчен, — сделала вывод она. — Какой позор!

— Что вы, эти пятна как раз придадут ту естественность, которой недостает другим! — засмеялся герцог. — Но если вас это не устраивает, неподалеку есть старинная гостиница, где можно переодеться. Я бы с удовольствием вам помог…

— Вы слишком любезны, герцог. Не хочу вас утомлять, — «Еще одну повесть о братстве крови мне не выдержать». — К тому же, вы правы, наряд вполне удачно дополнился, я смогу произвести фурор.

Майкл фыркнул и повел Мегги навстречу компании из его приятелей.

Праздник начался с шествия, возглавляемого Большой тыквенной головой. Следом за ней шли ведьмы с метлами, привидения в белых и не очень белых простынях, монахи, вурдалаки, вампиры и всякая развеселая и пестрая братия, одетая без всякого смысла. Все это красочное действо освещалось факелами и фонарями.

Пожалуй, если один из персонажей действительно заявился на бал-маскарад, вряд ли он выделился бы из общей массы. Причём толпа выла, вопила, пищала, ревела в свое удовольствие, пытаясь перекричать других.

На ратуше пробило 12 часов ночи. Возле нее образовалась толчея. Сначала Мегги было весело, но потом лица в потекшей краске и нелепые одежды стали ей отвратительны. Подобрав шлейф своей амазонки, вывалянный в пыли и покрытый засохшей грязью, она решительно направилась против течения, желая оказаться в одной из тихих улочек Инджоя.

Тем временем, по одной из таких улочек шел высокий мужчина, темная фигура кинулась ему из тени фасада здания. Девушка-вампирша, а это была она, схватила мужчину за руки.

— Умоляю, забудь ее. Она — исчадие ада, — срывающимся голосом прошептала она.

— Да неужели? — прозвучал в ответ голос, полный иронии.

— Ты этого не видишь. Ты слишком добр, а она — грязь у твоих ног.

— Тебе ли это говорить! — с негодованием ответил мужчина.

— Я раскаялась, а она — порочна по своему рождению.

— Кто бы говорил… Ты, которая убила своего ребенка и покаялась перед господом, но скрывшая свой мерзкий поступок от людей.

— Бог простил меня… — пролепетала та в ответ.

— Не потому ли ты притворилась сумасшедшей, чтоб не сеть в тюрьму, праведница? А она невинна, она не лгала и не убивала.

В ответ раздался смех.

— Ее родители делали это за нее.

— Родители? — удивился незнакомец. — Кто они?

— Нет, тебе не нужно этого знать. Я не хочу, чтобы ты был в этом замешан. Но… откуда ты знаешь о моем ребенке?

Отблеск луны пал на леденящую улыбку.

— Я грешен, девочка, очень грешен.

Говорят, что вампиры завораживают свою жертву, перед тем, как убить, поэтому на маленькой улочке в Инджой-холле было очень тихо.

Мегги куда-то брела почти в бессознательном состоянии. Поэтому очень удивилась, обнаружив себя на коленях у Майкла, который, смеясь, кормил ее с ложечки мороженным, перемазав Мегги с ног до ушей. Убрав со своего носа приличный кусок шоколада, она поинтересовалась, где Майкл ее выудил.

— О вы, леди Свемп, неслись, словно одержимая, в неизвестном направлении, в точь-точь, как тогда, когда я впервые увидел вас, — пояснил юноша, помогая освободить левую щеку Мегги от мороженного способом, от которого соседним парочкам стало жарко и завидно.

— Вы, герцог, что-то говорили о гостинице, — кокетливо зевнула Мегги. — Здесь стало слишком скучно…

— Я не дам вас скучать, — серьёзно заявил Майкл.

У девушки пересохло во рту. Выскользнув из-под одеяла, она, скинув руку Майкла, вышла со стаканом воды на балкон. Было полнолуние, и коты орали, как сумасшедшие. Мегги заметила шелковую спинку виновницы концерта. Она сидела на старом дереве, возможно, осине, окруженная пылкими воздыхателями. Верхушка дерева была когда-то сломана… Это была та осина. Девушка ясно представила сэра Чарльза с осиновым колом в груди, но внезапно на его месте оказался Майкл. Стремительно вернувшись в комнату, она склонилась над спящим. Он улыбнулся во сне и перевернулся на спину. На его груди, точно выжженный, остался отпечаток распятия. Мегги в ужасе отшатнулась и побежала вниз к машине. Дрожащей рукой вставила ключ и нажала на газ. Она увидела что-то, лежащее на капоте. Выключив зажигание, девушка вышла из машины. Это была мертвая кошечка. Полные страдания, остекленевшие глаза смотрели на Мегги.

Спустя полчаса, из маленькой деревушки было отправлено сообщение: «Дорогая тетя Сабина, надеюсь, Вы поможете своей единственной племяннице! Хотя прошел год после смерти моей матери, Хелен Свемп, но я не могу прийти в себя от этой утраты. Вы — последняя и единственная надежда обрести семью и покой. Ваша Маргарет».

Тотчас же пришла смс: «Приезжай, Мегги. Я могу тебе помочь. Сабина». Путь Мегги лежал в Лондон.

Тетя Сабина в свое время была красавицей и в старости имела замашки любимицы общества, позволяя себе шалости, не вполне невинные. Ее муж скончался лет тридцать назад. Его вдова, в память о супружеской жизни, сохранила привязанность к маленьким собачкам и дворецкому Гордону. Одевалась она преимущественно в зеленое, которое когда-то безумно шло к ее волосам, а теперь давало повод шуткам о тоске, мучившей почтенную даму из-за невозможности изменять своему мужу де-юре. В общем, это была очень милая старушка.

Окинув строгим взглядом вошедшую Мегги, Сабина заявила, что девушке пора замуж, и обещала заняться этим делом в ближайшую субботу, повергнув гостью в холодный пот.

Прежде всего, она приказала обращаться к себе не иначе, как Сабина, а ее зразу перекрестила в Маргерон, заявив, что это имя нынче имеет большой успех.

Новоокрещенная Маргерон не возражала. Не встретив никакого сопротивления со стороны племянницы, Сабина взялась за Мегги основательно, составив список вечеров и приемов.

Посетив пару из них, Мегги сослалась на то, что некрофилией не страдает, а женихи вряд ли доживут до свадебной церемонии. И от будущего веселой и богатой вдовы отказалась. Сабина огорчилась, но, заметив, что знает по себе, какая тяжелая ноша — вдовство, разрешила Мегги проводить время, как ей вздумается.

Однажды Сабина, разомлев после массажа, сделанного Гордоном, сидела в уютном кресле, читая какой-то непролазно скучный для неё роман, подняла голову и спросила, знает ли та, кто ее мать.

У девушки отвисла челюсть.

— Я тоже не знаю, — спокойно заявила Сабина, — но зато знаю одного человека, который это может узнать.