Anetta78 - Сара и Лабиринт [СИ]

Сара испугано попятилась, она уже не знала, был ли тот разговор с Юджин на самом деле, или это галлюцинации под влиянием жуткой вони. Подумать только, сколько молекул этой вонищи уже приклеилось к слизистой ее носа!

Трубка между тем продолжала орать:

— Много мнишь о себе, подруга, в грех гордыни бы не впасть. Быть святой твоя заслуга? Если так, моей трясине не попала б в пасть! Ха-ха! Коготку увязть — всей птичке пропасть!

Сара осмотрела себя и заметила:

— Что за чушь! Я не касалась твоей вонючей трясины, ни рукой ни ногой!

Трубка расхохоталась:

Твоя репутация накрылась медным тазом, Сара, ее уже ничем не выбелить, более того — это грязь, в которой запачкаются все твои близкие, если не будут шарахаться от тебя, как от чумы!

Но Сару такими голословными обвинениями было не достать — за время, потраченное на воспитание Тоби-старшего, она слыхала и худшее. Подбоченясь, она дерзко ответила наглой трубке-врунишке:

— Я приличная женщина и хорошо воспитала брата. И ни разу не нарушила закон. Каждое воскресенье я посещаю службу, не смотря на то, что священник каждый раз пытается облапить мою задницу!

Трубка зловеще рассмеялась:

— О, и кто бы говорил? Смелая бабенка, которая скрывается под псевдонимом, чтобы карябать свои пошлые книжонки? Низкая душонка, тебе в смоле и перьях — самое место!

Однако Сару было не пронять такими заявками, она привыкла к еще более крутым отзывам, в которых часто пожелания благодарных читателей заключались в том, чтобы нагадить ей на голову, поэтому она ответила не задумываясь:

— Да, я не суперизвестный автор, который открывает людям смысл жизни: я только помогаю таким же старым девам как я скоротать вечерочек, разве это преступление? Моя жизнь — одно мгновение и неужели я не имею права прожить ее так, как хочу? Что вы все учите меня, словно мне пятнадцать лет?!

Трубка в ответ плюнула ядом:

— Ты хочешь сказать, оттого что тебе уже не пятнадцать ты поумнела, а может — похорошела, или, ха-ха, стала моложе?!

— Я живу в мире, где время выстроилось в прямую линию: от рождения до смерти, и меня до сих пор все устраивало!

— Ты лжешь! Если бы тебя все устраивало, ты бы не очутилась здесь, где время может закручиваться в спираль и возращаться к исходникам!

Сара заржала, этот диалог ее немало повеселил:

— Да хоть в поросячий хвост!

— Ваше желание исполнится, — механическим голосом заявила трубка, прежде чем Хогл таки поймал ее и выбросил в трясину. Болото с аппетитом ее проглотило и сыто рыгнуло. Но было поздно:

— А-а-а! Что со мной, — взвыла Сара. В ту же секунду перед Хоглом и Людо оказалась девочка двух лет в платьице с оборочками и памперсе.

— Ты мне нлавишся, — сказала маленькая Сара Хоглу и обслюнявила ему лицо. — Киса! Большая, красивая киса, — Людо попятился и чуть не угодил в болото. — Киса будет играть с Сарой! Но, поехали!

Что поделать? Сару посадили Людо на загривок. Хогл с йетти были в ужасе, не представляя, что им делать с такой малышкой. Но Сара не унывала, она весело дала шенкелей Людо своими толстыми ножками в босоножках с заячьими ушками и они втроем продолжили свой путь.

— Пук-пук-пук!

— Сара, если ты хочешь в туалет, так и скажи, — спустя некоторое время нервно заметил Хогл.

— Хогл, это водичка так делает. Красиво! — глубокомысленно заметила малышка. — Смотрите: маленькая собачка и большая собачка!

— Сэр Дидимус! — обрадовался Хогл. — Может, вы нам поможете?

Но сэр Дидимус был непреклонен, похоже, спираль времени напрочь отбила ему память:

— Стоять! Я вас не пропущу. Никто не пройдет через этот мост без моего разрешения!

Хогл попытался договориться:

— Сэр Дидимус — это же я Хогл, а это Людо, неужели вы нас не помните?

— Я вас первый раз вижу и говорю уже второй, а ну, убирайтесь с моего моста! Хотя… эта малышка может пройти, кого-то она мне напоминает, — в голосе сэра Дидимуса послышалось сомнение.

— Это двухлетний ребенок, она не может ходить одна, — попытался пояснить Хогл, а Людо обеспокоено покачал головой, подтверждая слова друга.

— И как же мне поступить? — задумался сэр Дидимус, он явно никогда не сталкивался с детьми.

— Конечно пропустить ее в сопровождении гувернантки и няни.

— И кто же тут гувернантка?

— Я! — гордо заявил Хогл. — А вот и няня, — Людо поклонился.

Сэр Дидимус сменил гнев на милость:

— Ну ладно. Я не могу обидеть такую очаровательную сеньориту и даю вам разрешение перейти этот мост.

Друзья радостно ступили на мост но, сделав несколько шагов, в ужасе остановились — мост ощутимо содрогнулся.

— Сэр Дидимус! Этот мост сейчас рассыплется!

Но сэр Дидимус из прошлого абсолютно об этом не знал и решил, как в прошлый раз, продемонстрировать его крепость.

— Сэр Дидимус — не надо!

Было поздно — мост начал осыпаться. Людо, повелевая камнями, построил зыбкую тропу, по которой они с Хоглом неслись как трепетные лани, а малышка Сара смеялась и хлопала в ладоши, сидя на шее у йетти.

Перебравшись на другую сторону, они вздохнули с облегченьем, как Сара закапризничала:

— Хочу кушать!

Все трое с испугом посмотрели на ребенка, кто знает, чем питаются маленькие человеки, а вдруг гоблинами?!

— Хогл!

Хогл обернулся на голос, но никого не увидел. Он прошел немного вперед и наткнулся на Джарета, тот держал в руках персик.

— Я не буду давать ребенку отраву! — категорично заявил Хогл.

Джарет со смаком откусил от персика:

— А я тебе ничего не предлагал.

— Но ты же можешь тут найти немного еды для ребенка? Нормальной еды, от которой не станет плохо?

Джарет вздохнул с отчаянием:

— Ну почему меня все считают ужасным, я сама доброта, — с этими словами он протянул Хоглу кулечек и поилку.

— Что это?

— Печеньки и сок, дубина.

— Спасибо, Джарет. Ты — самый великодушный король! — Хогл низко поклонился и поспешил к Саре.

— Печеньки! — обрадовалась Сара, но стоило откусить от одного, как девочку сморил глубокий сон.

— Милая, милая Сара! — над девочкой склонился Джарет. Он осторожно взял ее на руки и слегка покачал. — Я бы мог тебя забрать еще давным-давно, но твоя мама говорила, склоняясь над колыбелькой, что любит тебя, каждый божий день: «Моя любимая доченька! Люблю тебя больше жизни!» Люди лгут, Сара, и больше жизни не означает: много, больше жизни не означает: после смерти. Куда подевалась эта большая любовь, когда была тебе так нужна? Угасла вместе с источником, слабым и тленным. Людская любовь — большой обман, большой пшик. Только я буду любить тебя вечно!