С. Кинкейд - Императрица

– Первый танец за мной, – сообщил Атон, предлагая мне руку.

Я чувствовала, как все они на меня смотрят, все эти глупые гранды в нелепых одеждах ярких попугайских расцветок. Какой-то аристократ заманил восьминогое существо к себе в ложу и заставил танцевать под смех своих друзей. Музыка уже вовсю играла, но я так и не приняла руки Атона.

– Где император?

– Ваш партнер – я. – Устав ждать, Атон сам взял меня за руку и любезно улыбнулся. – Было крайне любопытно с вами пообщаться.

Если гранд рассчитывал, что я стану ему подыгрывать, танцевать, делать вид, будто все в порядке, он жестоко ошибся. Я не пошевелилась. Стороннему наблюдателю открылось бы занятное зрелище: блестящий гранд, пытающийся танцевать с неподвижным бревном.

– Император вообще придет?

– Да. Впрочем, сменим тему. Вы знали, что у меня был дьяболик? – Он взял меня под руку и развернул. Я не сделала ни малейшей попытки ему помочь, но Атон будто не замечал моего упрямства. – Его звали Изверг. Здоровенное создание с ярко-рыжими волосами.

– Как интересно.

– Он был вернее пса, – печально признался Атон. – Я совершенно не хотел давить его в гравитационной камере, но не рискнул идти против императорского декрета. Проследил за казнью из уважения, но просто не мог не выполнить приказ. Когда мне рассказали, как вы обвели Гладдика вокруг пальца, я поверить не мог, что породил на свет такого непроходимого идиота.

Я зло глянула на Атона. Со мной откровенно играли. Одним резким движением я притянула к себе сенатора и обхватила его голову коленями.

– Несомненно, Изверг успел продемонстрировать вам, что даже ослабленный дьяболик смертельно опасен. Я легко могу сломать вам шею. Где император?

Атон положил руки мне на бедра, но до меня не сразу дошло, что сенатор не пытается вырваться… Он просто гладил мои ноги.

– Император сейчас с Алектаром фон Пасусом, – сообщил Атон с мерзкой наглой улыбочкой.

– Отлично. А где Алектар фон Пасус?

– С императором. – Он крепче сжал мои бедра. – Хотите узнать больше? Боюсь, мне потребуется стимул посерьезнее.

Ох… Как же отчаянно мне хотелось его покалечить! Я стиснула зубы и пинком оттолкнула нахала прочь, игнорируя ахи и охи тех, кто заметил мой грубый неприличный поступок. Дрожа от ярости и досады, я нырнула в ложу точно напротив императорской и уставилась на пустые кресла. Так я просидела весь праздник, не обращая внимания на глупых людей, что плавали вокруг точно морские твари. Внезапно темноту над куполом прорезала огромная вспышка дрожащих огней. Поначалу я их проигнорировала…

Но потом все же подняла голову. Кто это решил пошвыряться деньгами?

Танцоры, зрители разразились восторженными криками. Не веря своим глазам, я запросила реестр транзакций Хризантемы. Компьютер добросовестно вывел на экран список подарков, что так обрадовали грандов и грандесс.

«Гиперион». Судно Домитрианов, не использовалось с момента смерти одной из сестер Рандевальда. Теперь корабль перешел сенатору фон Амадору. «Тигрис» достался Атону. «Фартингейл», где раньше жили слуги Домитрианов, – сенаторше фон Уолстром. Хуже того: «Александрия», личный корабль Тайруса, отошел сенатору фон Локлайту, первому, кто переметнулся на сторону Пасуса.

Строки появлялись одна за другой. С тошнотворным чувством я поняла, что Пасус поделил всю собственность Тайруса, Домитрианов, Хризантемы в целом – и просто раздал ее приспешни кам.

Ему даже хватило наглости подарить себе «Руку Горгоны», что Тайрус предлагал ему на Люмине. Теперь ублюдок владел двумя кораблями.

И правом аренды Valor Novus на ближайшие восемьдесят лет.

Тайрус превратился в гостя на королевском звездолете Домитрианов.

Оставалась лишь «Гера».

Пока что.

Я никогда прежде не понимала ценности денег, никогда ими не распоряжалась, никогда их не имела, но понимала, что сенатор разоряет корону. Уже ближе к ночи, когда начался танец Аида и Персефоны, под куполом загремели аплодисменты. И вот он появился, силуэт в ложе напротив. Рядом с ним виднелся еще один, скорее всего Пасус.

Я выскочила из своей ложи и полетела туда. Хотела сама убедиться, как Тайрус себя чувствует, сколько веналокса принимает, но…

Но…

Внезапно магнитные браслеты вынудили меня остановиться. Будто кто-то умышленно не давал мне лететь в сторону Тайруса. Я повисла в невесомости, будто увязла в луже грязи. Тайруса явили ликующей толпе в знак того, что император одобряет происходящее.

Что ж. Раз я не могу полететь прямиком к нему, то подберусь ближе и все равно увижу его лицо. Я должна.

Я полетела к стене, а потом, за секунду до столкновения, сорвала с себя браслеты и оттолкнулась так сильно, как только могла. Раздались удивленные крики; гранды и грандессы поспешили убраться у меня с пути, но сенатор фон Уолстром оказалась не столь расторопна. Мы врезались друг в друга и полетели в разные стороны. На ней браслеты были, на мне – нет. Кипя от ярости, я закувыркалась, не в состоянии контролировать движения, попыталась разглядеть ложу Тайруса, но теперь видела лишь Пасуса. Ублюдок заметил меня и расплылся в полной ненависти улыбке…

В следующую секунду матовый экран закрыл мне обзор.

Вокруг меня кружились пары – затем трио, когда пришел черед танца под названием «Триумвират», – я все болталась в воздухе, почти не продвигаясь вперед. Мелькнула раскрашенная чешуя, и кто-то подхватил меня. Я уныло подняла глаза и увидела Гладдика. В нынешнем дурном расположении духа я даже не смогла его поблагодарить. Только попросила:

– Унеси меня прочь.

– Как пожелаешь. Найти твои браслеты?

Виски запульсировали. В голову пришла дикая мысль: теперь, когда от богатств Домитрианов осталась лишь «Гера», не стоит расшвыриваться собственностью. Мне внезапно стало нехорошо.

Я едва понимала, что Гладдик несет меня обратно в ложу напротив императорской. Его голос звучал в ушах, словно фоновый шум:

– Прости за отца. Не знаю, что он тебе сказал, но ты рассердилась, и я тебя не виню. Отец… Он постоянно изнывает от скуки. Обращается со всеми как…

– Гладдик, мне все равно. Прекрати болтать.

– Конечно. – Он помолчал, но потом не выдержал: – Я ничего не знал про «Растворяющий туман». Правда, не знал.

– То есть прививка против «Растворяющего тумана» не навела тебя ни на какие мысли? – безжалостно спросила я. Сейчас у меня было туго с сочувствием.

– Я не знал, что мне вкалывают, – мрачно ответил Гладдик. – Думал, это какое-нибудь следящее устройство. Но… я был там, когда все произошло. – Его лицо исказилось. По щеке покатилась слеза, размывая черную подводку для глаз. – Они этого не заслуживали. Люминарцы. Они хорошо со мной обращались. Я считался пленником, но никто меня не обижал.