Нидейла Нэльте - Раб

Бросает взгляд на нетанцующих.

— Эх, я бы и сам, но каковы мои годы… А может, можно старику рискнуть, моя прекрасная леди?

— С удовольствием потанцую с вами, — улыбаюсь, прости родной, надо. Танец как раз новый начинается…

— Это такая честь! — отыгрывает партию Корнель, но глаза-то не обманывают, никакой особой чести ты не видишь… Но ты мне нужен в качестве покровителя, так что будем заниматься взаимно полезным трудом…

— Сейчас, раба усажу, — говорю. Смотрю на Антера, лицо непроницаемое, так и хочется прикоснуться… Усаживаю на одно из мягких кресел, специально расставленных вокруг площадки, вручаю цепочку:

— Жди меня и ни с кем не разговаривай, пока я не приду.

— Как прикажете, госпожа.

Говорю специально, чтобы вокруг все слышали, вот сейчас порасспрашиваю у Корнеля про Келлу и постараюсь сбежать в другой конец парка… Посиди всего один танец, родной, я потом с тобой ещё раз в то кафе поеду…

А ты уверена, что ему этого хочется? Один раз проняло, поверил, расслабился, даже приоткрылся немного… Думаешь, после поводка хоть что-нибудь можно будет вернуть?

"Я же стараюсь, — оправдываюсь перед собой, — стараюсь, чтобы всё прошло как можно легче"… Может, не нужно было соглашаться танцевать? Но ведь не могу же я отказать Корнелю, он здесь самая важная фигура, не считая, пожалуй, этой Келлы…

Ух, опускаю руки на квадратные плечи, дышу в лысеющий затылок, просто предел моих романтических мечтаний. Хоть бери и снимай свои бриллиантовые босоножки на высочайших шпильках. Да не поможет.

Впрочем, Корнель абсолютно учтив и даже неплохо для своей комплекции двигается, ноги не отдавливает, ещё и разговор поддерживать умудряется.

— А кто такая леди Келла? — интересуюсь при первом же удобном моменте.

— Вас разве не познакомили? — удивляется.

— Познакомили, — спешу уверить, — просто я не совсем представляю… почему это такая редкость, почему вообще никто из правящих домов у нас не бывает… Интересно же!

— Действительно редкость, чтобы кто-то из семей Трёх Глав выходил в свет, а тем более племянница действующей Главы. По большому счету никто не знает даже, где они живут, полный коммуникационный барьер: ты никогда не дозвонишься, даже зная номер… Это всё делается в целях безопасности, и войти в этот круг очень непросто.

— А новые Главы как выбираются? — спрашиваю наивно. Бросает на меня взгляд, но, видимо, решает, что это лишь праздное любопытство, а не желание выбиться в Главы и составить конкуренцию несравненной Олинке.

— Это закрытая информация, Ямалита, нужно сначала в их круг попасть.

То есть Главами могут стать исключительно представители нескольких семейств? Так, что ли? Хорошо устроились… Или возможны смещения без кровопролитий?

— Это сложно, наверное?

— Очень сложно…

Ох, что-то не нравится мне оживление вокруг того места, где я Антера оставила, и музыка так долго играет — надоела уже, не бросать же мне Корнеля в самом деле…

— Вижу, вы уже поглядываете на сверстников, — улыбается радушно, наверное, и самому надоело голову ко мне задирать.

— Ну что вы… — изображаю смущение, но, боюсь, скрыть свои пожелания не удаётся. Что там у моего милого стряслось?

— Вы мне сердце разбиваете, так заглядываете, — посмеивается Корнель. Осознаю, что это мне положено его отпустить, а он уже и не знает, как намекнуть.

— Благодарю за танец, — говорю, — не представляете, насколько я счастлива, что довелось сразу же с вами познакомиться… Вы для меня здесь как отец!

А Олинка — сестрёнка, ага.

Раскланивается, предлагает обращаться в любое время дня и ночи, даже руку целует. Наконец-то ухожу.

Антер

Тали в длинном изумрудном платье и сверкающих босоножках рядом с этим низким толстяком — такая картинка карикатурная, даже не обидно. Осознаю, что она не могла отказаться от предложения, по нему же за километр видно, насколько он здесь важный мужик и какая львиная доля контроля у него в руках. Как повезло, что он меня сразу же ей подарил…

А вот в кресло зря усадила, понимаю, хотела как лучше. Где это видано, чтобы рабы в креслах сидели, уж лучше бы к дереву какому пристегнула.

Лучше ли? Логичнее — да, но ведь так хоть какая-то забота ощущается…

Только вот танцевать они пошли, когда все остальные уже возвращаются. Ладно, я сижу, мне разговаривать и с места подниматься нельзя…

— Привет.

Это моя знакомая из рабского бара, не помню, как зовут. Киваю. Подходит, на подлокотник усаживается. Интересно, не разговаривать — это вообще не разговаривать, или можно сказать, что нельзя разговаривать?

— Скучаешь? Идём к нам?

— Лайла, ему хозяйка говорить запретила, — Анита с другой стороны.

— Вот сука, — возмущается Лайла, но слова неприятно царапают. Она же и правда как лучше хотела. Пожимаю плечами.

— Да, — соглашается Анита, — под такой ангельской внешностью та ещё тварь скрывается, нюхом чую.

Кошусь на неё. Нюх телохранительницы, конечно, хорошая вещь. Но злость бесправной рабыни, которая не видит… Да ведь никто, кроме тебя, не видит. Зачем она притворяется?

А когда она притворяется? Что из того, что ты видишь — правда?

Лайла кладёт руку на моё плечо, слегка прижимается — с полупрозрачной одеждой как-то излишне откровенно получается, кажется, опять начинаю краснеть, интересуется:

— Что, снова мучает тебя?

Не хочется говорить, что хозяйка меня мучает. Пожимаю плечами.

— Анита, может, ты попросишь? Тебе же всё можно, — Лайла.

— Прямо так и всё, — усмехается телохранительница. Посматриваю на них. Что им от меня нужно? Мало рабов, которым отдыхать позволено?

"Ты хоть представляешь себе, как ты хорош? Ты же красивый… Разве не понимаешь, почему Амира с Олинкой слюни пускают, всё забыть тебя не могут? Потому, что в тебе настоящая, мужская красота, и мужественность тоже!"

Смотри, хозяйка, а то и правда красавцем себя сочту. Улыбаюсь. Для чего бы она это ни говорила, а ведь приятно слушать…

— А что это постельный тут расселся? — Селий подходит с дружком своим. Сжимаю зубы. Ну же, Анита, будь другом, скажи ему… Говорит:

— Его хозяйка усадила, запрещает с кем-либо, кроме неё, разговаривать…

Спасибо…

— Чем же ты ей не угодил? В постели облажался?

Сжимаю зубы ещё крепче. Нельзя разговаривать, напоминаю себе.

— А кто ему в кресло сесть разрешил? — это уже Халир.

— Хозяйка, — сообщает Анита. Да что ж, тебя так до конца жизни и будут женщины защищать?

На Тарине, видимо, да… Ненавижу эту планету.

— Анита, не лезь, а? — Селий.

— Господин… я просто хотела спросить… если можно… Может, вы у госпожи Ямалиты спросите, может, она Антера…

У Селия глаза такие злые, что Анита замолкает, а Лайла соскальзывает с подлокотника и предпочитает отступить подальше.