Мария Сакрытина - Не хочу жениться!

Эрик представил себя со стороны и не сдержал улыбки. Наверняка встрепанный, весь в пыли — и в дорогом свадебном костюме. Великолепно!

Да черт возьми, свадьбой же жизнь не заканчивается!

«Зато в монастырь теперь не надо», — с усмешкой подумал Эрик, разглядывая свои руки. Они были грязные, тоже в пыли, с «траурными» ногтями. Таким Эрик себя помнил только после практики на кладбище…

Нет, ну правда, жизнь ведь продолжается. Ну, женили. Ну, на княжне. Ну, невменяемый у нее папаша. Да и мать такая же. Ну, спелись они с семьей Эрика. Ну и что теперь?

«А ведь пока я здесь сижу и страдаю, — с досадой подумал Эрик, — они там пируют в нашу честь. А я тут. Вот тут. Меня снова вытолкали, как…» Продолжать Эрик не стал — несмотря на годы, воспоминание все равно было свежо: как мать, поджав губы, выплевывала, что в любой семье не без урода. Эрик тогда только-только занялся некромантией…

«БАМ!» — снова раздалось снизу, разбив наступившую было тишину.

Эрик вздрогнул. Моргнул и неожиданно подумал: «Мы здесь. Не я один, ее тоже…»

«БУХ!»

Эрик снова вздрогнул и сжал кулаки. «Ладно я, но девчонку-то за что? У нее все в семье того, она еще более-менее на их фоне… Неужели из-за этого? Тоже выделялась?» Вряд ли дело было в этом, но Эрику вдруг стало Васю очень жалко. Почти так же, как себя… Хотя нет, Васю даже больше. Ну правда: девчонке всего-то шестнадцать, и то довели так, что она из дома сбежала. Эрик тоже в свое время сбегал, но он не девчонка. Девочки же… они… нежнее, слабее, мягче…

«БАБАХ!» — раздалось снизу, и Эрик чуть скорректировал свои размышления. Вася и «нежнее, слабее, мягче» сочетались плохо.

Но ее все равно было жалко.

Эрик покачал головой и резко встал. Не стоило — голова только сильнее разболелась. «Надо тут окна открыть, душно», — морщась, подумал Эрик.

Окна не открывались. Пробуя их разбить стулом на колесиках, Эрик обнаружил то, что давно уже на него давило вместе с переутомлением и расстройством: чужие заклинания, окружившие дом. Выйти или войти в него никто в эту ночь не смог бы.

Эрик опустил стул — точнее, уронил.

«Да за кого они нас принимают?!»

Бить он больше ничего не стал: глупости это, девчонкам можно истерики закатывать, а ему надо действовать. Забился в какой-то закуток, как побитая псина, в самом деле! Стыд какой! Нет, надо действовать, надо…

«БАХ!» — перебили его мысли из подвала.

Эрик замер. «Надо ее оттуда вытаскивать, а то и себе что-нибудь сломает. И… и договориться».

Неожиданная мысль его буквально поразила: «Да в самом деле! С женой же можно договориться!»

Эрик всегда представлял себе (если думал об этом или видел в кошмарах) жену как манерную красавицу высокого рода, с большим приданым, считающую мужа придатком к новому титулу и помехой ее любовным делам. Вечно недовольную, расстроенную, находящую радость в мелких гадостях, совершенно пустоголовую особу. Это был почти портрет его матери, с тем лишь исключением, что пустоголовой она не была. Но Эрик помнил, какие истерики она устраивала отцу раньше, и не хотел подобного в своей жизни. И вечные «Ты должен!», «Ты хоть представляешь, как я устала?!» и «Да что ты за человек!» Эрику тоже были не нужны.

Но Вася — другое дело. С Васей у них одна беда на двоих: родители. Вася, конечно, еще ребенок, но… Она тоже учится, она может стать боевым магом, ее родители все некроманты, и манерной ее Эрик представить не мог. А справедливости ради, и пустоголовой бы не назвал. Хотя побег из дома в столичную академию… Но чего уж там, сам ведь когда-то отличился. А девочке всего шестнадцать, и кто же в этом возрасте мудрец?

«Зато мне двадцать семь, — думал Эрик. — И я себя не прощу, если не вытащу нас из этого… этого…» Он хотел бы сказать «брака», но вряд ли это было возможно. А вот щелкнуть родителей по носу, чтобы не так явно радовались, — это можно. Извлечь выгоду — тоже можно. Он, в конце концов, породнился с первым некромантом по ту сторону болот! И денег теперь на исследования у академии выпрашивать не придется. Да и в обществе от него шарахаться перестанут: с такой-то второй семьей…

Нет, все-таки куда ни глянь — одни плюсы.

Эрик улыбнулся. Сначала заставил себя, просто изобразил улыбку. А потом действительно стало весело: и правда же — было бы о чем горевать! Хватит уже тут жалостью к себе упиваться — пора действовать!

Продолжая улыбаться (от этого настроение улучшалось), Эрик содрал с себя сюртук, расстегнул рубашку, закатал рукава и так направился на очередной «БАМ!». По дороге нашел кухню (на первом этаже, подальше от жилых комнат), но заглядывать не стал, понадеялся, что за дверью с соответствующей надписью Кощеев не устроил лабораторию. Ведьма была бы на такое способна, но Кощеев все-таки маг. Хоть и очень странный.

Сюрприз поджидал внизу, в подвале. Эрик-то думал, Вася там гробы бьет, вроде академических учебных пособий…

Вася гробами (сразу двумя) отмахивалась от щупалец. Те лезли к девушке, и Вася методично била их гробами, даже особо не размахиваясь. Когда гроб был готов в хлам, она невесть откуда доставала следующий. Видимо, Кощеев коллекционировал гробы. С него станется.

Эрик смотрел-смотрел, но так и не смог определить, что это за нежить. Он знал о таких, которые имели щупальца, но жили они в море, на суше бы их раздавило. Этим же притяжение было хоть бы хны. Они лезли, Вася махала гробами, задевала стены и время от времени — тяжелую дверь. Довольной девушка не выглядела, скорее напоминала упыря под заклинанием. Он тогда, если прикажут копать, докопается хоть до центра земли, если раньше не испепелится. Но вряд ли сам остановится.

— Вася…

Девушка словно не слышала. Мелькали гробы, щупальца, в глубине подвала что-то хрипело.

«Если я ее подхвачу и быстро закрою дверь, Вася и меня зашибет от неожиданности», — подумал Эрик. В голове от бесконечных «БАМ» и «БУХ» стучало, мешало думать. Эрик бросил это бесполезное занятие: по-нормальному, неизвестную нежить нужно было обездвижить, провести тесты часа на два — на цвет, текстуру, реакцию на свет…

«БАХ!» — у Васи сломался еще один гроб.

Эрик снова вздохнул и вытащил из-под воротника амулет, который никогда не снимал, — изящный дорогой медальон, пришлось давным-давно потратиться, а то мать нашла бы способ избавить сына от «жуткой безделушки». Эрик щелкнул замочком, амулет раскрылся, и подвал залил яркий солнечный свет.

Подвал взревел, причем нецензурно. Или это нежить с щупальцами так выражалась, или там еще кто-то был (кто Кощеева знает, может, и добровольцы для экспериментов), но ругались они крепко. Однако щупальца от Васи и двери отступили, а сама Вася уронила от неожиданности гробы, заслонила глаза и стала трогательно беззащитной.