Мария Сакрытина - Не хочу жениться!

«У нее еще и мать чокнутая, — взгрустнул Эрик, листая потом гримуар. — Куда, черт возьми, я попал!»

— Я читала ее вместо ночной истории, — сказала вдруг Вася, допивая чай. Наверное, заметила выражение лица Эрика.

«Неудивительно, что ты не боишься нежити», — подумал Эрик.

— И как? Интересно?

— Очень, — с чувством ответила Вася.

Эрик хмыкнул.

— Смотри. — Он взял Васю за руку так, чтобы ладонь была над книгой. Сверху положил свою и прошептал заклинание.

Книга споро зашуршала страницами.

— Это что? — удивилась Вася.

— Заклятие поиска «ищи то, не знаю, что», — отозвался Эрик. — Очень помогает в библиотеке, когда диплом пишешь.

Книга раскрылась на красочной картине человека, превращающегося в лягушку.

— О, я почти так же делала прошлый раз, только ингредиенты были другие, — обрадовалась Вася. — А тут даже готовиться не надо! Ух ты! Где ты раньше со своим заклятием был, я бы столько не мучилась!

Эрик тем временем читал написанный мелким шрифтом (точнее, очень убористым почерком) текст под картинкой. Закончив, он попытался книгу закрыть.

— Даже не думай.

— Это теперь твое коронное? — фыркнула Вася. И передразнила: — Да-а-аже не ду-у-умай!

«Спокойно», — подумал Эрик.

— Вася, давай это отложим. И вообще — думать лучше на свежую голову…

Думать Вася не собиралась вовсе: она уже прочитала заклинание. Хлопнуло, вспыхнуло — и вместо усталой, всклокоченной девицы в лохмотьях на стул уселась премилая зеленая лягушечка. Эрик тупо посмотрел на нее, потом судорожно придвинул к себе книгу, вчитался…

— Ты охренела?!

— А что не так? — Лягушка изучила сначала свои передние лапки, потом, вытянув, задние. — Чудно выгляжу.

— Его можно снять только поцелуем любви!

Лягушка встала на задние лапы, словно застыла в прыжке, а передними попыталась похлопать.

— Ие-е-е! Ой-е… — Это она завалилась на бок.

— Думать надо, что читаешь! — простонал Эрик, не отлипая от книги. — А если до смерти такой ходить? А нет, ты завтра уже сможешь на короткое время превращаться в человека. Хм, на короткое — это на какое? Чертовы ведьмы, никогда у них нет конкретики!

— Не надо так про маму, — буркнула Вася. — А лягушкой всяко лучше. Вы все меня уже достали, пойду на болото квакать.

— Я тебе дам — на болото! — Эрик все еще пытался найти выход. — Ты хоть понимаешь, что такое — найти настоящую любовь?! Да я ее в жизни ни разу не видел!

— Да ты вообще слепой, — спокойно отозвалась Вася. — Чудесное заклинание, хоть не квакаю все время…

— Слепой? — прошипел Эрик, захлопнув книгу. Терпение он все-таки потерял. Ну как после такого не потерять? — Ах ты бестолочь! Ну, и что же я не видел?

— Ничего, кроме своих свитков, учебников и упырей. Прямо как мой папа. Да что ты разволновался-то? Через год разведемся, и дело с концом — пойду жить на болото. Там хоть спокойно. У нас на топях даже гидры вежливые, и все меня знают. А ты, — Вася-лягушка мрачно посмотрела на Эрика, — так и останешься скучным, надменным, занудным сухарем! Так-то!

«Молчи!» — мысленно крикнул себе Эрик, но все-таки не сдержался.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Да что там знать! — распалялась Вася. — Посмотри на себя! Сколько, ты сказал? Двадцать семь? Двадцать семь лет — и чего ты достиг? Это же ужас! Я бы повесилась, если бы пришлось все это время сидеть в вашей академии и вести нудные лекции!

— И что бы ты сделала? — дрожащим от злости голосом спросил Эрик. — Как бы ты все изменила?

— Я бы жила, — отозвалась Вася. — Я шестнадцать лет просидела на Корчаковских болотах и только сюда и вырвалась, но уже знаю, что назад меня никто, даже отец не загонит. Никогда! Я хочу жить, я хочу путешествовать, я хочу посмотреть мир, я хочу столько всего узнать и увидеть! А ты — сидишь в своих свитках!.. Сухарь.

— Ты ничего не…

— Да-да, не понимаю! — Вася снова встала на задние лапы и закричала: — Да даже если перед тобой будет самая красивая девушка страны, ты и тогда ее не увидишь! Ненавижу, ненавижу тебя! — И тут она затопала лапами. Точнее, попыталась, потому что лапы ее не выдержали, и Вася ткнулась животом в подушечку на стуле. — А-а-а!

Эрик, мрачно глядя на нее, поинтересовался:

— Самая красивая? Это ты про себя?

Вася кое-как снова села.

— Ну ты и… Ну!

— Самая красивая, — повторил Эрик. — Сначала уродина, каких поискать, потом лягушка. Да как тебя разглядеть-то, ума не приложу!

Вася прыгнула ему на грудь, потом на плечо и принялась на нем скакать, как на батуте.

— Ненавижу! — вопила она. — Ненавижу тебя!

Эрик покосился на жену.

— Вась, хватит. Чем я тебя обидел? Что красоты твоей не разглядел? Мы здесь с тобой оба заперты, если сейчас не договоримся…

— Ты сначала на меня смотреть не хотел, потом вообще позвал представление перед твоей матерью играть, — вопила лягушка. — И кто ты после этого?!

— Ладно, а ты выставила меня идиотом перед всеми, — улыбнулся Эрик. — Ты же не сказала заранее, кто ты, а могла…

— И не стала бы! — в очередной раз взлетая в воздух, завопила Вася. — Не стала бы! Не стала! Поделом тебе! Как ты со мной, так и я! А-а-а, так бы и убила!

Эрик прищурился и во время очередного прыжка сцапал Васю в воздухе. Лягушка пыталась вырваться, но Эрик держал крепко.

— Пусти, ты сухой и неприятный! Сухарь, сухарь, сухарь!

— Хочешь мороженого? — обезоруживающе улыбнулся Эрик. — С голубикой.

— Я комаров хочу! — взвыла Вася. — Пусти!

Десять минут спустя Эрик наколдовал ей прекрасное комариное блюдо, еще и божьей коровкой украсил. Сунул под нос.

— Я был не прав. Прости.

Вася хмуро посмотрела на него и расшвыряла комаров по столу.

— Нет!

— Вась, ну подумай…

— Это ты подумай, — совершенно нормальным, уже не капризным голосом сказала вдруг Вася. — Подумай и скажи, что я не права. Я знаешь, сколько над этим думала? Я-то, может, сейчас и лягушка, но тебе еще хуже. Думай, муженек, думай. А я пошла. У меня там нежить в подвале недобитая.

— С ума сошла, ты же лягушка!

— Кому это мешает, — хмыкнула Вася и попрыгала к двери.

Эрик успел ее схватить.

— Никуда ты не пойдешь.

— А ты мне не приказывай! Я — взрослая, самостоятельная женщина!

— Спать!

— И я сама могу… решать… — На этом лягушка в руках Эрика обвисла и захрапела. Звучало это как нечто среднее между кваканьем и кошачьим концертом.

Эрик аккуратно положил ее на стол. Потом встал, подошел к окну и долго, очень долго смотрел сквозь пыльное стекло на ночное небо. В какой-то момент его расцветил фейерверк, и Эрик невольно вспомнил, как ребенком любил смотреть на это маленькое чудо — до того, как оно стало напоминать ему мать и ее навязчивое желание хорошо его пристроить. И до того, как он стал настолько циничным, чтобы думать, что все эти заклинания — простейшие, даже перваки их осилят.