Эми Бартол - Долг

Я сразу иду к шкафу и быстро роюсь там, найдя там зелено-белую форму рэкби. Натягиваю ее на себя, но она сразу же сваливается с меня, потому что очень велика мне. Мне придется довольствоваться боксерами и парой длинных носков, которые мне намного выше колена.

Я подхожу к окну, открываю его и выглядываю. Под этим окном, несколькими этажами ниже есть каменная терраса. Наши комнаты расположены в одной из секций башни. Камень снаружи покрыт толстым плюющем, похожим на тростник в джунглях.

Схватив горсть виноградной лозы, я прыгаю из окна и легко спускаюсь вниз по стене на террасу. Я отпускаю виноградною лозу и иду к открытым стеклянным дверям террасы, видя внутри комнаты несколько шикарно одетых Gancanagh. Это похоже на мужской клуб с удобными кожаными креслами и полированными столиками.

Когда я продавливаю еще одни стеклянные двери, я вижу Ниниана, сидящего в кожаном кресле на террасе. Он читает книгу в красивом кожаном переплете. Словно бы случайно проходя через двери, я спрашиваю:

— Ниниан, как пройти на кухню? Когда он смотрит вверх, его рот немного приоткрывается.

Я знаю, что для него я выгляжу немного шокирующе. Он, наверное, привык, что все находящиеся здесь женщины делают все возможное, чтобы выглядеть как можно более привлекательнее. С другой стороны, с тех пор как я приехала, я даже не пыталась принять душ или причесаться. Знаю, что страшно выгляжу, и я стараюсь подавить улыбку, образующуюся в уголках моих губ.

Ниниан слишком шокированный чтобы ответить, просто указывает на дверь за своей спиной.

— Спасибо, — отвечаю я, подходя к двери, на которую он указал; дверь приводит к широкому коридору. Поэтому, я спрашиваю: — Ниниан, налево или направо?

Обернувшись, я вижу, как несколько Gancanagh находящихся недалеко от Ниниана, смотрят на меня с жадным любопытством.

— Налево, — говорит Ниниан.

Я киваю и поворачиваю налево. Прохожу несколько комнат, которые явно не являются кухней, и, наконец, в конце коридора нахожу то, что ищу. Это огромная, средневековая каменная кухня, обустроенная по последнему слову техники, которой мог бы позавидовать любой пятизвездочный отель. В ней работают несколько женщин, кто-то моет посуду, а кто-то готовит блюдо, которое по запаху похоже на куриный суп, который я так хорошо помню по своему пребыванию в медном руднике.

От аромата мой желудок начинает урчать. От этого я чувствую отвращение, потому что знаю, что не смогу заполучить этот суп, не будучи очень больной. Разве они не могут приготовить что-нибудь еще? Я зажимаю нос рукой. Наверняка эти женщины в плену у Gancanagh. Я вижу отметины на шее, которые указывают на то, что по крайне мере их кусали по одному разу.

Девушка примерно моего возраста в оцепенении говорит со мной на азиатском диалекте, который я совсем не понимаю. Она представляется и указывает на суп на плите, предлагая его мне. Я качаю головой, испытывая к ней глубокую печаль. Как долго она уже здесь находится? Как долго она еще продержится?

— У вас есть что-нибудь еще? — спрашиваю я, надеясь, что она говорит по-английски, но она просто смотрит на меня, не понимая, что я у нее спрашиваю.

Кажется, никто из женщин не говорит по-английски, так что я брожу по кругу, пока не нахожу кладовую. Разглядываю полки и замечаю то, что мне знакомо. Достав с полки банку арахисового масла, я откручиваю крышку и нюхаю содержимое. От знакомого запаха мой рот наполняется слюной. Возвращаюсь обратно на кухню, и в одном из комодов нахожу ложку.

В кухне есть большой стол с расставленными вокруг него стульями, но мысль о еде здесь в кругу «обреченных» для меня слишком много. Я оставляю кухню и ищу тихое место, чтобы поесть.

Проходя мимо зала, я вижу несколько красиво одетых Gancanagh, они перестают разговаривать и смотрят на меня как на приведение. С легким щелчком их клыки выдвигаются, от чего мое сердцебиение ускоряется. Я стараюсь оставаться спокойной, пока иду до следующего коридора. Мои руки покрываются мурашками, и я подваливаю желание обернуться.

В поисках места чтобы уединиться, я прохожу несколько коридоров. В другом зале стоят двое больших доспехов, а между ними высокие двойные двери. Заинтригованная древними доспехами, я останавливаюсь, восхищаясь холодной, гладкой поверхностью одного из доспехов.

Отвернувшись от них, я толкаю в сторону тяжелую деревянную дверь и вхожу в очень мужской бар, который я собираюсь назвать «Рыцарский бар», потому что вокруг него, вдоль всех стен выставлены доспехи. Похоже на то, что в далеком прошлом, это была часовая башня, но она была переделана в шикарную таверну. Стены выложены темными деревянными панелями, в углу каждой панели изображен кельтский узел. Каждую стену украшают витражные розетки, позволяя проходящему через них свету, рисовать на полу и стенах замысловатые узоры. Высоко над моей головой на подвешенных балках весят тяжелые люстры, которые отбрасывают мягкие тени на столики внизу. В комнате есть стильный бар.

Бродя позади бара, я вижу все виды алкоголя известные человечеству. Я позволяю своему взгляду блуждать по этикеткам. Некоторые из них на английском, но большинство — нет. Это полчища цветных бутылок и жидкостей, которым позавидовал бы любой сумасшедший ученый.

Взяв один из стаканов из бара, я наполняю его водой из крана, и несу его к одному из полированных столов. Сев на один из стульев, я ложу ноги на стол и окунаю ложку в банку. В то время как арахисовое масло тает у меня во рту, я борюсь со слезами на глазах. В моей голове вспыхивают воспоминания о домашних ланчах с дядей Джимом. Как я сюда попала? — удивляюсь я, пытаясь побороть комок в горле.

Чтобы прочистить горло я делаю глоток воды, и чуть не захлебываюсь, когда вижу, как в комнату заходят Дэклан, Лахлон, Фаолон и Элон. Лахлон и Дэклан с облегчением выдыхают, подходят к бару и облокачиваются на него. С другой стороны, Дэклан и Эйон идут прямо к моему столу.

Взяв стулья с соседнего стола, они садятся напротив меня.

— Конечно, присаживайтесь, — с сарказмом замечаю я. — Арахисовое масло? — спрашиваю я, предлагая Дэклану свою ложку, а Эйон саркастично выгибает бровь.

Он искоса смотрит на арахисовое масло, а потом рычит на меня:

— Мы должны рассмотреть несколько основных правил, Женевьева, — наклоняясь ко мне, строго говорит Дэклан.

— Это моя рубашка? — в ужасе спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Может быть — где ты ее оставил? — спрашиваю я.

— ЭТО моя счастливая рубашка, Женевьева! Ты проказница! Ты взяла ее из моей комнаты — штаны и шорты, тоже? — обвиняет меня он, указывая на боксеры, которые я надела.

Окунув палец в банку, я зачерпываю немного масла. Кладу палец в рот, облизываю, а потом вытираю палец о рубашку, наблюдая за тем, как он хмуро сводит брови.