Лилит Сэйнткроу - Дело о железном змее

Баварец раскинул руки, ожидая, пока Клэр объяснит свой риторический вопрос.

— Пруссы, Зиг. Наемники. Готов поставить десять фунтов. Смотри, как те двое держат руки — они привыкли к ружьям. Этот — капитан, он выпятил грудь, чтобы никто ниже рангом не упустил значок, который ему пришлось снять. А видишь там? Он следит за улицей.

— Это Довер, — тяжко сказал Зигмунд. — Тут разные люди из разных стран.

— Несомненно, — нахмурился Клэр. — Но там двое у двери, еще один там в дозоре, и капитан патрулируют. Ищут отставших, наверное? Или проверяют, чтобы никто не заметил, что гостиница, все комнаты в ней, полны прусских наемников. Потому конденсаторы прусский, это было на корабле помимо них. Я так и думал.

Валентинелли выругался.

— Мы уходим сейчас. Сейчас.

— Да, — Клэр прижал шляпу к голове. — Мы должны найти лошадей. Вряд ли паровоз идет до Верхнего Хардреса до полудня.

Глава тридцатая

Дуэль и Дисциплина

Главный круг сиял под ней, серебряные символы в кругах шипели и искрились, Левеллин бросил в нее Слово. Она отбила его, горло сдавило заклинание, еще одна дыра возникла в двери кабинета, чуть не попав по одному из Щитов Левеллина, мужчина прыгнул к Микалу. Тот повернулся, экономя движения, и вонзил нож в горло противника со звуком топора, вонзающегося в дерево.

Другой Главный был рассеян, у нее всегда лучше получалось разделять концентрацию. Он был зараженной водой, проникал в ее волю, и она боролась с озером и океаном, и Слово сложилось из ее заклинания, расцвело ярким огнем, вырвалось из поверхности океана и обожгло его. Левеллин отступил на полшага в своем Круге, его бледные глаза сузились, его ответное Слово лишило огонь воздуха, и тьма надавила на Эмму.

Она этого ожидала, это был один из его любимых трюков. Она вскинула ладонь, и проклятие сорвалось с колец, символ был тонким и убийственным, пронзил вуали эфирных защит. Левеллин чуть не прыгнул в этот раз, его левая рука отдернулась, кровь вырвалась из его плеча. Он не обращал внимания на рану, вскинул вверх правую руку, сила беспечно летела к ее защитам. Они замерцали, задрожали… и с трудом выстояли.

Алая, почти черная в плохом свете, кровь текла по руке Левеллина. Его фраку пришел конец. Внезапная вспышка удивления чуть не сбила хватку Эммы, но она узнала атаку и дала ей пролететь, ее пение стало в стиле гимна. Лицо Левеллина исказилось, она была уверена, что и ее лицо не гладкое.

«Хорошо, что я не леди», — она наступал, ее воля давила, голос становился громче, а он запинался. Кровь капала с его рукава, но слишком медленно, капли замирали под его сжатой рукой, крутились в воздухе. Волоски встали дыбом на шее Эммы.

Левеллин согнулся. Кровь замедлилась, и она учуяла начало Великой работы, зависшей на краю возможности и вероятности, ее структура была спутанным хрусталем и раскаленным добела железом.

«Он питает его кровью, осторожно, Эмма!».

Если бы она не был так близко к Левеллину, она бы не увидела слабость, осторожно защищенную гнездом шипов.

«Не мешкай, — говорил он ей снова и снова, его ладонь была на ее бедре, теплая и безопасная, когда они делили постель. — Промедление в дуэли — поражение».

Она ударила в брешь с шипами, эфирная сила превратилась в сияющий острый меч, что согнулся, и она содрогнулась, ее Работа менялась, отвечая на форму его Работы. Момент был критическим, если она ошиблась, сила ее защиты будет рассеяна, и его атака уничтожит ее.

Но она не ошибалась.

Тело Левеллина сжалось, отлетело как тряпичная кукла, его Работа взорвалась под ним. Разбитые символы кружились, отплевывали искры разных оттенков, и весь дом содрогнулся до фундамента. Другой Главный обмяк и врезался в камин, голубой огонь ослепил чувствительные глаза Эммы, два его Щита упали на середине движения, он пожертвовал ими.

«А вот это плохо…».

Микал закричал, ярость была яркой медной нотой в сдавливающей горло тишине. Он бросился к ней, выхватив клинки. Эмма зря дернулась защищать себя.

Микал целился не в нее. Он прочитал угрозу Левеллина точнее, чем она, и отреагировал быстрее. Она застыла, ее ненужная защита искрилась, камень на горле нагревался, Эмма смотрела, как Микал пролетел мимо нее…

…и попал в бурю лезвий магии, черный от огня Левеллин поднялся из развалин камина. Эфирные клинки вспыхнули, и кровь вырвалась во второй раз, ее Щит упал.

— Придерживай его голову, — руки Эммы были в горячей крови. — Вот. И тут, — магия текла из ее пальцев. Ее серьги покачивались, заряд в длинных камнях изящно спускался по ее шее, мимо ключиц к рукам, пока она закрывала рану на животе Микала.

Веки Микала затрепетали. Эли держал его плечи, бледные щеки были в крови и других жидкостях. Эмме нельзя было отвлекаться. Она разглаживала плоть, символы вспыхивали алым, погружались в изорванное мясо, язык Исцеления слушался ее губ, произносящих слоги. Он была не из Белых, чья Дисциплина усиливала исцеление. Она была даже не из Серых, искателей равновесия. Нет. Дисциплина Эммы была Черной, первобытные силы были такими большими, что не думали о мелочах, типа разорванной кожи и мышц.

В этот миг ей было все равно. Исцеление сработает, она так решила. Непослушания не будет. Плоть соединилась, искра жизни ответила сильнее, чем она думала, и глаза Микала раскрылись, желтые радужки сияли огнем. Он закричал, протяжный бесформенный звук был схож с громом, она села на пятки. Кирпичная пыль сыпалась на ее лицо, Левеллин пробил стену, спеша убежать от нее.

«И он убежит», — мрачно подумала она. Но сперва то, что важнее. Она подняла голову и встретилась взглядом с Эли. Младший Щит был очень бледным и с большими глазами. По-детски, но она не могла дать ему задание.

— Он исцелится, — тяжело сказала она. — Слушай меня внимательно, Щит.

— Слышу, — ответил автоматически Эли. Он был хорошо обучен, но без воображения. Глаза Микала закрылись, он обмяк, в крови, но целый, в руках другого Щита. Тело Грейсона было разорвано, диван — перевернут и разбит на куски. Она не помнила, когда во время дуэли это произошло.

Не важно. Микал был жив, и этого хватало. Ее долг тяжело давил на плечи.

— Ему нужно во дворец Святого Джеймса. Скажи тому, кто на страже, что тебя послал Рейвен. Тебя отправят к определенному человеку. Скажи ему, что лорд Селвита жив, что он — предатель. Скажи «Динас Эмрюс». Опиши тому человеку все, что увидел, слово в слово, и Микал добавит свои наблюдения. Там и оставайся, охраняй того человека своей жизнью. Мои указания ясны, Щит?

— Да, — Эли сглотнул. Его одежда была в плохом состоянии, все они были в грязи, лица тоже были в пыли. — Прима, куда…

Он спрашивал ее.

— Тише. Я отправлюсь за лордом Селвита, — она замолчала, решив, что ему нужно было объяснить больше. Он только вступил в игру. — Эли, я хочу открыть врата своей Дисциплины. Микал путь будет здесь, пока он не исцелится достаточно для пути, — она сделала паузу длиннее, коснулась щеки Щита. Ее пальцы оставили кровавый след на пыли. — Я… не хочу, чтобы он это видел. И ты тоже, — добавила она запоздало и не дала себе продолжить.