Диана Хант - Дочь дракона

Усталость, накатившая девятым валом, помогла совладать с гормональным бунтом, и спустя мгновение я провалилась в блаженное забытье.

Кажется, я сомкнула глаза лишь на миг, но тут же меня выдернули из темноты голоса. Так и есть. Драконы продолжали сидеть у костра и беседовать вполголоса. От звуков их голосов было как-то спокойно и надежно, я ощущала себя под защитой, и поэтому снова чуть не провалилась в сон. Помешало то, что услышала свое имя. Мое сознание осталось на хрупкой грани забытья и реальности — как бывает, когда тело засыпает, но ты продолжаешь осознавать происходящее.

— Принцесса Таши спит? — спросил Кеншин

— Спит, дыхание ровное. Ей сегодня крепко досталось, — ответил Исам.

— Да уж. Как она до последнего на ногах оставалась, даже с этой демоновой пыльцой фей, — задумчиво произнес Кеншин.

Я, сквозь сон, улыбнулась. Меня что, похвалили? Неожиданно.

— Значит, документы, которые пришли за ней из Альма-матер у тебя? — спросил Кеншин и я насторожилась.

Каким-то шестым чувством я поняла, что, отвечая, Исам улыбался.

— Я не говорил, что у меня. Говорил, что они в надежном месте.

— Как мастер Акихиро тебе вообще их доверил? — спросил Кеншин. — Сколько помню нашу учебу, когда он видел тебя, особенно на последних курсах, у него начинал дергаться глаз.

Исам коротко хохотнул и ответил:

— Доверил и доверил. Своими секретами делиться я не намерен.

— Не делись, — хмыкнул Кеншин. — Ерунда эта. Затея с Альма-матер. Отец вправе ее не пустить. И он не пустит.

— Скорее всего, ты прав, — ответил Исам.

Мне показалось, или в его голосе я услышала сочувствие?

— Мичио пообещал дочь. Дракараты и даже ваш клан — все поддержали его, лишь бы получить принцессу.

— Ему придется сказать ей про Альма-матер. Нечестно с его стороны будет скрыть от нее.

Кеншин хмыкнул.

— Долг дочери — следовать заветам отца, — он добавил спустя паузу: — Она нужна Подземному дракарату.

— Ледяным она тоже нужна, — возразил Исам холодным тоном. — Даже нужнее. Потому что нас меньше.

— Когда я только ее увидел, сразу решил: она будет моей, — сказал Кеншин.

На что Исам ответил:

— Ты не видишь ее, Кеншин. Она не такая, как наши женщины.

— А какая? — спросил тот.

Мне представилось, как Исам пожимает плечами, когда отвечает:

— Другая.

Кеншин хмыкнул.

— Вот ты уже и обращаешься ко мне так, как она. Когда я получу ее, научу послушанию.

— Ты не получишь ее, потому что получу ее я, — процедил Исам.

— Как? Каким образом ты собираешься получить ее? — спросил Кеншин.

— По праву сильнейшего, — просто ответил Исам.

Раздался короткий, злой смех.

— Хочешь проверить, кто из нас сильнейший, прямо сейчас?

— Хочу, — ответил Исам. — Но мы проверим это перед всеми. Когда Мичио Кинриу должен будет отдать дочь одному из нас, он объявит поединок. И я одолею тебя.

— На твоем месте я не был бы так самонадеян, Ичиро Исами. За тобой сила одного клана, за мной — целого дракарата.

— Я не самонадеян, Кенджи Кеншин. Я реально смотрю на вещи.

У меня возникло ощущение dejavu и подумалось, что драконы повторяют свой спор по очередному кругу.

Я вновь погрузилась в сон, и мне снилось, что я кружусь высоко-высоко, в синем-синем небе, и тело непривычное и легкое, и рядом слышатся взмахи крыльев, и звуки эти такие желанные, такие родные…

Разбудила меня мелодия.

Еле слышная, но такая красивая, что проснулась я мгновенно и сна ни в одном глазу. Казалось, звенит и переливается волшебными звуками само пространство, отчего внутри все сладко сжимается в каком-то непонятном предвкушении.

Я осторожно приподнялась на локте, потянула за молнию спальника. В первую очередь нашла глазами обоих драконов, чтобы спросить у них, что это такое звенит в воздухе.

Эти двое спали, вытянув ноги к костру и положив головы на бревно. Руки у обоих скрещены на груди, кисти зажаты подмышками что значит, ночь все-таки свежая.

Мелодия зазвенела новым переливом, и драконы тут же были забыты.

Убедившись, что они не проснулись от моих телодвижений, я, стараясь ступать осторожно, не хрустеть ветками под ногами, пошла на звуки мелодии и на свечение из-за деревьев. Оно было куда ярче вечернего. Выглянув из-за ствола, обомлела: на поляне перед озером светятся чуть ли не все растения, даже летающие семена мандрагоры, которые сначала приняла за одуванчики.

Но главный свет исходит от середины озера. И мелодия раздается оттуда.

Вечером, когда упала в него, не заметила островка в центре. Сейчас было видно, что он небольшой, но на нем растут те же деревья, что и на берегу, с длинными, спускающимися к воде ветвями. Напоминают наши ивы, только у этих, если приглядеться, между вытянутых листочков ветки еще и какими-то светящимися горошинами усыпаны.

Я протянула палец и дотронулась до одной из них.

От моего прикосновения горошина вспыхнула ярче, а мелодия, что звенит в воздухе, как будто стала громче. Теперь кроме музыки я различила песню, и таких красивых, словно хрустальных голосов, я нигде не слышала.

Внутри все почти болезненно сжалось, и я поняла, что мне нужно на этот остров. Вот нужно, и все тут. Хотелось, чтобы мелодия и песня звучали еще громче, хотелось разобрать слова, или хотя бы попытаться вслушаться в них.

Взгляд упал на воду и тут же темная поверхность, в которой отражались неоновые отблески растений и деревьев булькнула. По поверхности ударил небольшой рыбий хвост. Хозяйка хвоста скрылась под водой, а по воде пошли круги.

— Вот как, — пробормотала я. — Здесь рыба водится. Жирная, судя по размерам. А если водится жирная рыба, то хищников здесь нет.

С этой неопровержимой логикой я принялась разоблачаться. Потому что купаться два раза за вечер одетой не хотелось.

Одежду я стопкой сложила на берегу, под светящейся ивой, чтобы найти потом и придавила камушком.

Отбросив последние сомнения, я осторожно вошла в воды лесного озера. Вода была до того теплой, приятной и какой-то мягкой, что я поспешила погрузиться в нее полностью. Для этого как только вода дошла до середины бедра, присела, и, оттолкнувшись ногами от илистого дна, поплыла.

Над водной поверхностью разнесся мой, полный наслаждения, стон. Потому что плавать обнаженной — это просто феерия, на это меня давно Ариэлька подсадила, а вот плавать обнаженной в волшебном озере… Это было нечто!

Вода искрилась, переливалась неоновыми сполохами, отражая пышные растения и деревья, она обволакивала, ласкала каждую клеточку кожи, которая стала вдруг невообразимо чувствительной. Я подумала, что так подействовало все вместе: маленький побег от недобдивших меня сторожей, ореол опасности от озера фей, о котором предупреждали драконы, чудеснейшая из всех мелодий, что когда-либо слышала в жизни, красивое, сказочное место… И теплая, чудесная вода, какая-то упругая, как резиновый мячик, пресная на вкус, но при этом плотная, как морская.