Ульяна Гринь - Сообщница артефакта

— Э-э… Тридцатого января, — с запинкой ответила Алиса, вывернув голову, чтобы видеть экран. Тетя Ира постучала ее пальцем по плечу:

— Ты туда не смотри, ты сюда смотри!

Алиса завороженно уставилась на стену, где висел большой экран с таким же изображением, что и на маленьком компьютере. В черно-белой каше появились светлые пятна, которые непрерывно двигались. Ребенок… Понять бы, где что…

— Смотри-ка, вот он, двигается, смотри! Вот головка, вот глазки, носик… Вот тебе ручки — две, ножки — две, пальчики…

— Пальчики, — как во сне повторила Алиса, жадно разглядывая, где там эти пальчики. Вот эти крохотные отростки, словно бугорки на картофелине?

— Ира, записывай: Бэ-Пэ-Эр тридцать три… — и профессор начал диктовать медсестре непонятные буквы и цифры, а та проставляла их в формуляре. Алиса рассматривала самое большое пятно, которое ни на минуту не оставалось в покое, и странное чувство переполняло ее. Словно она прикоснулась к чему-то запредельному… До этого момента живущее в ней существо было просто личинкой, маленьким паразитом, осложнившим жизнь и перечеркнувшим планы на будущее. Как неизлечимая болезнь. А сейчас, глядя на хаотичные движения уже различимых ручек и ножек, Алиса вдруг осознала, что прежняя жизнь и прежние планы отошли далеко назад и, похоже, безвозвратно. Федор оставил ей наследство — неудобное, ответственное, пожизненное… Она уже больше никогда не будет одна. И навсегда приговорена к одиночеству.

— Ну что, послушаем сердечко? — предложил врач и щелкнул кнопкой. Шум сердцебиения наполнил комнату: глухое подводное чух-чух-чух, словно маленький паровозик в тоннеле.

— Сто шестьдесят три, Ира. Ну что, хорошо бьется сердечко, да и вообще все в норме, — удовлетворенно сказал профессор. — Пол ребенка узнавать будем?

— А можно? — оглушенная всей информацией и собственными чувствами, спросила Алиса и почувствовала себя непроходимой дурой. Конечно, можно, раз предлагают!

— Можно, если осторожно, — пошутил врач. — Сейчас посмотрим, а то закрывается, понимаешь, секретничает твой ребеночек!

Пятна пошли куда-то влево, утюжок сдвинулся вбок живота, потом вниз. Алиса ясно разглядела узкую попку с двумя ножками, торчащими вверх, а между ними показался на пару секунд крохотный отросток. Врач что-то нажал на своем приборе, и изображение увеличилось. Он победно хохотнул:

— Ага! Краник! Нашего полку прибыло!

— Что, мальчик, что ли? — поморщилась Алиса.

— А ты девочку хотела? — врач прищурился поверх очков. — Ничего, годика через два приходи, нарисуем тебе девчонку!

— Спасибо, — горько усмехнулась Алиса.

Небо хмурилось, и это показалось ей таким неправильным — в июле, блин, должно быть тепло и солнечно, а в последние три дня сплошные тучи, свинцовые, тяжелые… Очень способствует депрессии!

Мальчик. Мальчик, блин… Она так надеялась, что будет девчонка! С девочками проще, они похожи на мам, хвостики-бантики, куклы, наряды, косметика… А мальчику нужен отец, пример мужчины перед глазами. Только отца у него не будет. Отец неизвестно где. От этой мысли Алиса чуть не заплакала, но с храбростью будущей одинокой мамы загнала слезы обратно и свернула к магазину. В этом маленьком продуктовом всегда был выбор вкусного мороженого, а мороженое — это как раз то, что надо при разочаровании в жизни!

Денег до конца месяца оставалось немного, а мороженого ей явно понадобится немало. Клубничного, да… И ванильного. И пару пакетиков шоколадного, чисто для разнообразия. И упаковку пельменей, она так давно не ела пельменей! И еще кефирчика. Прямо вкус во рту появился, так захотелось кефира! В конце концов, к кассе Алиса подошла с полными руками покупок, а ведь собиралась только за мороженым!

Заплатив и уложив все в синие пакеты с фирменным логотипом магазина, она вышла на крыльцо. Только спустилась со ступенек, как небо, наконец, решило зарыдать, и на Южное Чертаново хлынул крупный густой дождь. Выругавшись, Алиса заскочила обратно под козырек магазина. Вот досада! Куртка без капюшона, зонтик дома остался… Теперь только стоять и пережидать! Кто знает, сколько дождь продлится! Не бежать же под ливнем: вымокнет, как мышь, простудится, а вот этого ей точно не надо!

Над головой неожиданно щелкнул, раскрывшись, большой зонт. Алиса давно хотела себе такой — тростью, крепкий, не ломаемый ветром. Но так и не собралась купить. Обернувшись, она увидела улыбающегося молодого человека, который сказал приятным баритоном:

— Здравствуйте, девушка, мы с вами в соседних подъездах живем. Могу проводить!

— Э-э-э… — Алиса растерялась и пару секунд не могла сообразить, как лучше ответить. Отшить и ждать под козырьком, пока дождь прекратится, или принять предложение и дойти до дому полусухой?

— Не пугайтесь, я вас вижу часто в этом магазине. Вы недавно переехали? Меня зовут Дима, а вас?

— Алиса, — автоматически представилась она, шагнув следом за ним под дождь, который гулкой дробью отозвался на натянувшейся ткани зонта. А ладно, не будет же парень у нее мороженое воровать! А домой она его не позовет, даже и в подъезд не впустит. Лицо знакомое, да, но как-то стремно все равно идти рядом…

— Очень приятно! Работаете, учитесь?

Вопрос неприятно отозвался в сердце. Так и Федор спросил ее в день первой встречи. С такой же самой лениво-любопытной интонацией. Блин, забудет ли она когда-нибудь этого паршивца?

— Пока ни то, ни другое, — как можно вежливее ответила Алиса. — Ищу себя.

— Поиск себя — это всегда хорошо! — засмеялся Дима. — А вот я себя уже нашел! Я ветеринар. Правда, пока безработный.

— Хорошая профессия, — отстраненно ответила Алиса. Вот же разговорчивый попался! Небось, клеится к ней, но, видит бог, только время теряет.

— Да, мне нравится! — с воодушевлением сказал Дима, протягивая ей руку. — Прыгай через лужу!

Они остановились перед проезжей частью, где у бортика разлилась настоящая река — шага на два. Куда уж тут прыгать?

— Я не могу! Вы что! — запротестовала Алиса.

— Замочишь ноги.

— Она большая! Надо обойти!

Дима переложил зонт в другую руку, ловко обнял Алису за талию и аккуратно перенес через лужу, чуть не утопив свои кроссовки. Взвизгнув от неожиданности, Алиса прижала ладонь к груди:

— Сумасшедший!

Глянула в глаза навязавшемуся спутнику, и все матерные слова, вертевшиеся на языке, исчезли. Дима улыбался так весело и открыто, что она тоже невольно усмехнулась. Глаза у него были темно-карие с черным ободком, с золотистыми крапинками по радужке. И морщинки в уголках, бегущие к вискам. А вот лицо некрасивое — худое и костистое, но улыбка преобразила его, сделав вполне симпатичным.

Алиса опомнилась первой, отвернулась, пробурчав: