Кейт Тирнан - Полный круг

Мой мозг не был в лучшей форме после событий последних двух дней, постоянного недосыпа, переживаний из-за того, через что пришлось пройти Морган. Я недоуменно смотрел на отца.

«До меня не доходит», — сказал я прямо.

«Слушай», — сказал он, подчеркнуто терпеливые нотки вклинились в его тон. «Я говорю, что основу мы возьмем из этого заклинания, так как оно поэтапное и может легко быть разделено на части. В данный момент, это заклинание», — он перелистнул несколько страниц, — «представляет интерес, потому что каким-то образом его пределы устанавливаются в начале, а самое лучшее в нем — это то, что, похоже, оно не зависит от фазы луны. Результат этого заклинания зависит от того, какие именно явления оно охватывает, что именно блокирует, на что направлен его контролирующий эффект. Итак, ты видишь? Мы возьмем три части из трех разных заклинаний… плюс одна или две фразы от двух других… и из них получится новое единое заклинание. Что думаешь?»

Я усиленно боролся, чтобы уловить смысл сказанного. Я сел и взял у него записную книжку, перелистнул ее обратно и дальше по отмеченным страницам, вчитываясь в его тщательные переводы и пометки над ними. Медленно картина начала вырисоваться в моем покореженном мозгу. Моя челюсть отпала от ее значения.

Я взглянул на отца. «О, богиня, ты думаешь это может сработать?»

Он резко откинулся назад, довольный: «Думаю, может».

«Ты являешься абсолютно чертовски блестящим колдуном,» сказал я, и он засмеялся, откидывая назад голову.

«Я могу получить это в письменной форме?» спросил он.

Примерно пару часов мы внимательно выписывали полностью завершенное новое заклинание. Вдвоем мы перечитывали его снова и снова, проверяя и перепроверяя каждое слово. Около четырех, необычно услужливая Скай принесла нам чай и сандвичи, а также несколько овсяных лепешек на пробу по рецепту, который она выпытала из Бетани. «Они классные», — сказал я, чуть не подавившись крошками, — «Так держать».

Наконец-то мы ощутили, что готовы.

Мы с папой отлично проработали это заклинание; оно казалось безукоризненным — возбуждающе новым, будто мы сотворили частичку Викканской истории. Должно быть, папа то же самое чувствовал к заклинанию против темной волны, создавая нечто прекрасное и внушающее ужас из ничего. Забавно, когда я впервые встретил его в Канаде, он был потерян. Теперь же он действительно стал совсем другим. Я гордился быть его сыном.

Мы поехали в Торнтон — к дому Патриции. Перед этим мы позвонили ей, и она нас ждала. Когда мы приехали, она была одна, чем удивила меня. Я думал, что она позовет, если не Селию или Робин, то, по крайней мере, каких-нибудь других друзей или коллег.

«Спасибо, что встретили нас», — сказал я, когда мы неуклюже топтались у нее в коридоре. Она выглядела уставшей и почему-то разбитой, словно уже сдалась еще в тот момент, когда ее отчаянный план не сработал.

Я представил ей своего отца, и, как и Селия с Робин, Патриция оказалась отчасти впечатлена встретить разрушителя темной волны. Я дал папе объяснить, что мы хотим сделать.

«Как мне известно, вы совершили магию, за которую вас почти сто процентов лишат магических сил», — сказал папа прямо.

Патриция покраснела и поникла головой, страх отразился в ее глазах. «Я знаю», — подтвердила она, почти невнятно.

«Однако, никто из представителей власти об этом еще не знает», — сказал я. «Но те, кто знают, никогда не забудут. Потому что всегда есть вероятность, что вы вернетесь к темной магии».

Ее лицо побледнело от таких колких слов. «Поэтому вы кажетесь несколько опасной, понимаете?» — спросил я нещадно. «Когда кто-либо пересекает черту, для него становится легче сделать это снова. Люди будут следить за вами, ждать, что это произойдет. Однако мой отец создал заклинание, направленное именно на данную ситуацию. Мы полагаем, что сможем сотворить заклинание, которое исключит страхи остальных людей по поводу вас».

«Вы хотите лишить меня сил», — тупо произнесла Патриция, глядя в пол.

«Нет. Мы хотим ограничить их, навсегда. Но в определенной степени», — объяснил папа.

«Это заклинание — пузырь», — сказала я. «Заклинание, которое подействует на ваши силы определенным образом на всю оставшуюся жизнь. Начиная с сегодняшнего дня, они не смогут быть свободными в полной мере. Ваши силы, в действительности, будут ограничены не по степени, а по направленности: если вы согласитесь подвергнуться этому, то вы никогда больше не сможете снова влиять своей магией на другие жизни».

Патриция одарила меня комичным взглядом.

«Вы сможете творить магию, прекрасную, могущественную магию. Сможете праздновать и участвовать в магических ритуалах. Воздействовать на камни, минералы, воздух и землю так же, как можете это сейчас. Но вы не сможете влиять на здоровье вашего сына. Не сможете избавить себя от незначительной головной боли. Приготовить усыпляющий напиток для друга. Сотворить увеличивающее-трижды-горох заклинание в своем саду».

Она слегка улыбнулась от упоминания заклинания из самых основ, которое знает каждый ребенок.

«Вы не сможете позвать вашу собаку при помощи магии; не сможете гадать на других людей, животных или растения. Но вы будете способны познавать и обучать других, наблюдать магию, участвовать в ней, чувствовать радость и удовлетворение от создания чего-то прекрасного из ниоткуда — так же, как любая другая ведьма».

«Однако поскольку я не смогу влиять на какую-либо жизнь, то не смогу и навредить ей посредством темной магии», — сказала она задумчиво. «Но так же не смогу никому помочь магией светлой».

«Правильно,» сказал отец.

«Я ненавижу это,» сказала она спокойно.

«Это наилучший вариант, который у вас есть в данный момент», — сказал я.

«Вы правы», — сказала она, годы напряжения и изнурения послышались в ее голосе. «Как долго это продлится? Я должна дать Джошуа лекарства в восемь».

«Это займет около сорока пяти минут», — сказал отец.

Пытаясь не заплакать, Патриция провела нас в ее небольшую комнату для проведения кругов, которая раньше являлась комнатой для лакея, располагавшуюся вдали от обеденного зала. «Тогда, давайте сделаем это», — сказала она.

Потребовалось больше, чем сорок пять минут, потому что ни я, ни папа никогда не делали этого раньше. Мы также понятия не имели, каким образом заклинание повлияет на Патрицию физически, а одно было ясно точно, ее так стошнило, что нам пришлось прерваться на несколько минут. Однако мы осторожно продвигались вперед, шаг за шагом — так же, как и когда писали заклинание. И в начале седьмого мы произнесли завершающие слова.

Когда всё кончилось, я чувствовал себя истощенным и голодным. Папа разомкнул круг, а я вышел из него и прислонился спиной к стене. Патриция просто легла на деревянный пол, прямо там же, где и была, выглядя бледной и больной. Папа тоже выглядел очень уставшим, но именно он прошел в кухню и вернулся с кувшином холодного чая и пачкой печенья.