Arcus Caelestis - Wolfhill [СИ]

Известие о разводе родителей застало Хан Раныль врасплох, утром июльского дня прямо перед завтраком. Давая неоднозначные ответы, и изредка кивая головой в знак согласия, девушка чувствовала, как недавно разжеванный кусок яичницы встал у неё поперёк горла. Сделала глоток апельсинового сока, и вместе с чуть кисловатым вкусом напитка по телу разлилось ещё и чувство… облегчения.

Девушка подняла глаза на родителей.

Они совсем не похожи на обычную семью, думает Раныль, хотя бы просто потому что прямо сейчас вместо того, чтобы биться в истерике и оказывать сопротивление неминуемому, Раныль чувствовала, как её… отпускает.

Отпускают пару напряжённых лет жизни в накаляющейся обстановке, и последние полгода просто диких непрекращающихся родительских ссор. А посуды сколько было разбито уже не сосчитать. Раныль даже удивлённо оглядела накрытый стол, пытаясь определить на глаз, сколько из имеющейся утвари было куплено недавно, на замену тем, что уже покоились в мусорном ведре в не очень презентабельном виде.

Девушка призадумалась: а любили ли друг друга родители когда-нибудь? Разумеется, девушка понимает, что не из воздуха же она появилась. Возможно, они были слишком юны и поторопились с женитьбой? А может вообще женились из-за ребёнка?

Раныль вспоминает своё детство. И ответ сам приходит на ум.

Нет. Они любили. Только это было очень давно, что и не вспомнить сразу.

Но когда же именно всё пошло не так? В какой промежуток времени они успели друг к другу настолько остыть? Раныль не была уверена.

Зато была уверена в одном: всё зависит от того, как ситуацию рассмотреть. Взять развод родителей. Они действительно решили разойтись.

И это — не очередные ночёвки отца в гостиницах подальше от матери, это — не внезапные разъезды матери к бабушке на несколько дней за советами, что делать, а — конец. Жирная точка. Конец некогда дружной семье. И это — не есть хорошо.

Разумеется, это всегда очень тяжело для всех членов семьи. Но Раныль была уверена ещё в одном — она справится, потому что развод родителей означал ещё и конец её персональному кошмару. Ей не придётся больше запираться в комнате и включать музыку погромче в наушниках, чтобы не слышать крики, доносившиеся из кухни; не придётся больше возвращаясь после школы вместо семейного ужина натыкаться прямо на очередной набирающий обороты скандал; не придётся больше бежать к Суён — студентке, живущей на этаж выше, с которой она успела хорошо подружиться — и проситься у неё переночевать, потому, что идти к себе домой совсем не хочется; и, возможно, уже ставшие синими круги под глазами и болезненный вид скоро пройдут. И это вторая сторона ситуации. И это — есть хорошо.

Раныль поочерёдно заглядывает в глаза каждому родителю и убеждается ещё в одном — им так будет намного лучше. А затем выдаёт то, что тоже не совсем обычно в подобной ситуации:

— Наконец-то.

Месяц спустя.

Раныль оказывается в кольце рук бабушки, едва её нога касается земли. Нежно обнимает родственницу в ответ и утыкается носом в бабушкину шею. Она всё так же пахнет яблочным пирогом, лесной хвоей и совсем чуть-чуть подаренными ею на прошлое рождество духами. Хотя Раныль уверена, что бабушка ими даже не пользуется, и надушилась лишь сегодня ради неё.

— Привет, ба, — Раныль освобождается из объятий и целует чуть морщинистую щёку.

— Держишься, дорогая? — бабушка заглядывает девушке в глаза и качает головой.

— Ба, поехали домой.

Кажется, после решения развестись родители ещё больше обезумели. Последний месяц, проведённый дома Раныль вспоминать совсем не хочет. А ещё суд предложил ей самой выбрать с кем она хочет жить. Она до сих пор содрогается от воспоминаний: каждый из родителей пытался перетянуть её на себя, а когда она ответила, что хочет ещё подумать, то и вовсе, начали вести себя как обидевшиеся дети.

«Поживи со своим беспечным отцом, посмотрим, как он справится».

«Твоя мать сумасшедшая женщина, и чему она тебя научит?!»

Оба хороши. Казалось, им вообще наплевать на само явление как ребёнок, а всё это лишь жалкие попытки посоревноваться между собой: кто больше на себя перетянет. В конце концов, девушка написала письмо бабушке, которая живёт очень далеко от столицы в маленьком провинциальном городке. Та с радостью согласилась приютить у себя «бедное дитя» и не поленилась отчитать нерадивых родителей за пустоголовость.

— Я приготовила твои любимые сладости, — гордо проговорила госпожа Хан по приходу домой, — Сейчас будем пить чай.

К слову, бабушка не была уж больно старенькой. Ей было всего шестьдесят, а выглядела родственница чуть моложе своих лет. Хан Чеён была высокая женщина с белоснежной кожей и участливой улыбкой. Её понимающий взгляд всегда умел к себе располагать. Вот только улыбка её в последнее время была слегка измученной и усталой, а взгляд будто потерянный и сломленный. Дедушки не стало три года назад, и Раныль подозревает, что это и есть тому причина.

Зато в физическом плане бабушку невозможно было назвать старой: та ещё с молодости была очень активной и спортивной женщиной. Даже сейчас бабушка выглядела так, будто может пробежать вокруг леса пару кругов и не устать.

Первое испытание, которое ждало Раныль в Вульфхилле, было отсутствие постоянной телефонной связи. Мобильные телефоны в здешних краях ловили плохо, а из дома бабушки — так вообще, потому, что дом её находился чуть поодаль от главной дороги, выделяясь, в гордом одиночестве. Выглянешь из окна, и взору предстаёт густой и таинственный лес.

Население Вульфхилла едва превышало за порог в тысячу человек. В городке также были несколько небольших торговых домов, кинотеатр и пару книжных магазинов. Бабушка работала врачом в единственной больнице в городе и частенько возвращалась поздно.

Дом родственницы был большим — Раныль помнит его ещё с детства, когда приезжала на каникулы — когда-то в этом доме жили бабушка с дедушкой, отец Раныль, его старшая сестра и младший брат. Как любила рассказывать бабушка, дети были жуткие непоседы, и посему большой дом был очень удобным для детских шалостей.

Раныль стояла посреди большой гостиной и вспоминала, как они одной большой семьёй праздновали рождество. Вот тут, чуть поодаль от камина стояла огромная украшенная ёлка, а под ней куча подарков для всех и каждого. В доме витал аромат вкуснейшего праздничного ужина, и весь вечер не утихал детский хохот…

Внезапная вспышка воспоминаний гаснет так же резко, как и зародилась минутами ранее, едва задувает вечерний ветер, и ветки деревьев с шумом ударяются о стекло окна. Осознание приходит сразу же: дедушки больше нет, родители развелись, а дядя со своей семьей уже года четыре как живут заграницей.