Дженнифер Арментраут - Страж

Наступило долгое молчание, и мне показалось, будто я почувствовала, что его слезы смешиваются с моими слезами.

— Я обещаю.

Эти два слова, ну, они немного облегчили моё состояние, но Убийца Богов или нет, я была напугана и не хотела быть в одиночестве.

— Не оставляй, — прошептала я, закрывая глаза.

— Не оставлю, — поклялся он, его губы касались моей щеки. — Я никогда не оставлю.

Меня начало сотрясать. Я не хотела быть напуганной. Где были те сила и мужество, которые я испытывала ранее? Я хотела быть той, кто смело встретиться с Судьбой, с высоко поднятой головой, но я была напугана. Я знала, что пути назад не было. Я больше никогда не увижу своего отца, своих друзей, или Айдена. У меня вновь перехватило дыхание, и каждый раз, когда я делала вдох, я боялась, что он был последним.

— Не покидай меня. Пожалуйста? Я не хочу быть одна.

— Ты не одна, — Сет обвил меня руками, прижимая меня ближе к себе. — Ты не одинока, — его слезы смешивались с моими слезами. — Ты не одинока. Ты никогда не будешь одинока, Ангел. Я обещаю тебе. Ты никогда…

Я сделала вдох и так и не услышала его следующие слова. Последовала грубая брань со стороны Сета, и затем мир угас для меня, сразу после вспышки прекрасного, яркого солнечного света.

Моя вторая смерть оказалась совсем не похожа на первую. Открыв глаза, я поняла, что оказалась в Подземном Царстве, и я знала, что мертва. Не так мертва, как тогда, когда меня ударил ножом Линард. Не-а. Я была так же мертва, как все остальные вокруг меня.

Я так же не оказалась на берегах реки Стикс вместе с остальными мертвыми ребятами в ожидании Хаврона. После битвы там будут толпы.

Моя смерть была особенной во всех отношениях.

Когда я открыла глаза, обнаружилось, что я стою посреди дворца Аида. Не было боли, не было удушающего чувства, мгновение ока — и моя жизнь закончилась, и я пялюсь на полупрозрачное блестящее платье Персефоны.

Первое, что я увидела после смерти — это грудь и соски Персефоны. Или, по меньшей мере, один сосок, но он там определенно был.

Казалось, очень неправильным, что это первая увиденная мной в загробной жизни вещь.

Я была слишком ошарашена фактом своей смерти, чтобы что-то сделать или сказать. Аид уже вернулся, и когда Персефона обхватила меня рукой за плечи, я была слишком не в себе, чтобы волноваться из-за того, что она слишком близко ко мне.

— Где Аполлон? — спросила я, потому что я хотела увидеть его, мне было нужно его увидеть.

Заносчивость, обычно присутствовавшая в тоне Аида, ушла, и он покачал головой:

— Он придет, когда сможет.

Мне не понравился его ответ. Здесь должен быть Аполлон, не Аид. Аполлон обещал позаботиться обо мне, но я оказалась во дворце Аида. Пялясь на соски Персефоны. Я ожидала не этого, когда он клялся, что со мной всё будет хорошо.

Аид широкими шагами подошел ко мне и обхватил мои щеки ладонями. Я вздрогнула от неожиданности.

— Сегодня ты сделала удивительную вещь. Мы навечно у тебя в долгу.

Я даже подпрыгнула после этих слов.

— Тогда верните меня к жизни.

Он покачал головой и грустно улыбнулся.

— Я не могу исполнить такое желание.

Я снова подпрыгнула.

— Тогда освободите Айдена от его обещания.

Он опять покачал головой.

— Этого я тоже не могу исполнить, милая.

— Ты ничего не можешь сделать? — требовала я. — Ты бог и ты…

— Всё уже свершилось, Александрия. Всё закончилось, — посмотрев на жену, он кивнул. — Проводи её к месту её последнего отдыха.

«Месту её последнего отдыха?»

Я содрогнулась.

Это звучало так же жутко, как казалось со стороны.

Персефона подтолкнула меня к выходу из дворца и поначалу я остолбенела от увиденного. Это не было похоже ни на одну часть Подземного Царства, которую я видела до этого.

— Это прекрасно, не правда ли? — спросила Персефона. — Это начало Елисейских полей и они простираются насколько хватает глаз. Как и Тартар, они непрерывно изменяются, чтобы соответствовать представлению о рае для каждого человека.

Елисейские поля были… они были поразительны, и они выглядели так обычно, так по-настоящему, что моё сердце заныло. Небо было прекрасным — безоблачным и ярким. Воздух был тёплым, легкий запах жасмина напомнил мне о…

Я не дала себе закончить мысль.

— Твой рай будет таким, как ты решишь, Александрия. И ты можешь разделять его с другими, — объясняла Персефона, пока я пялилась на роскошные холмы и за ними крыши множества домов. В долине внизу покачивались вершины экзотических деревьев, игравших в гляделки с кристально-прозрачными водами, текущими под ними. — Это будет твой выбор.

Мой выбор?

Я выбрала не умирать.

Персефона взяла мою руку и земля, казалось, поглотила нас. Секунду спустя мы стояли на пустом поле, расцвеченном белыми и желтыми маргаритками.

— Это будет твой рай, — сказала она и исчезла.

И… всё. Она оставила меня на пустом поле.

В течение неприличного количества времени я стояла там, пока небо над головой не потемнело и маленькие сияющие звезды не появились на темно-синем покрывале ночи. К тому времени я узнала несколько фактов о том, как быть мертвой.

Мои лёгкие работали так же, как и при жизни, потому что я продолжала чувствовать, как воздух застревает у меня в горле. Я всё еще могла плакать, потому что на моих щеках пролегали дорожки от тихих слёз. Я всегда думала, что хуже всего рыдания, от которых сотрясается всё тело. Но я ошибалась. Безмолвные слезы текли, оставляя шрамы на моей душе и, казалось, им никогда не придет конец.

Я так же узнала, что после смерти мне все еще могло быть одиноко.

Но наконец, когда, казалось, прошла вечность, я нашла свой рай. Я закрыла глаза, приказывая слезам остановиться, и по какой-то причине, я подумала о Божественном острове, о бегущих волнах и чистом, теплом песке. Я услышала крики чаек и почувствовала влажные брызги океана на щеках. И я подумала о маленьком, но прекрасном коттедже, который все еще стоял на песчаной косе.

Открыв глаза, я слегка вскрикнула от удивления.

Я опять вернулась в Северную Каролину. Должно быть, так случилось, потому что передо мной спокойно перекатывался океан, его волны в ночи казались глубокого темно-синего цвета, и под моими ногами был песок. Я чувствовала запах моря и чувствовала на щеках влагу. Я повернулась назад и закричала, увидев коттедж, в окне горел мягкий желтый свет. Я побежала, поскальзываясь на песке на головокружительной скорости. Дверь была не заперта, и дерево было теплым и настоящим, таким настоящим, у меня в руке. Я распахнула дверь и поняла что, даже после смерти, мое сердце билось так, словно я заглотила галлон энергетических напитков.

Увидев гостиную, я прижала руку к груди. Она была точно такой, как я помнила, маленькая, удобная кухня справа, большой диван и телевизор, все в стиле минимализма. Я пошла обратно по короткому узкому коридору, пройдя мимо ванной, и зашла в просторную спальню.