Алена Федотовская - Милый враг мой [СИ]

— Моя любимая Мари… ты убил мою Мари — и умер сам. Малышка, я отомстила за тебя!

Ошарашенная Селина ничего не успела сказать — тотчас распахнулась дверь, которой воспользовались Селина и Людовик, и в комнату вбежали Габриэль и Бернар. Из-за их спин выглядывали Софи и принцесса Жанна.

Тихо потрескивал огонь в камине, озаряя неясным светом лица собравшихся в одной из гостиных Венценского дворца. Солнце уже давно взошло, однако яркие лучи не проникали сквозь плотную ткань задернутых штор: никто из присутствующих не хотел думать о том, что наступил новый день, с его заботами и проблемами, ибо тайны и загадки дня минувшего не позволили никому сомкнуть глаз.

Десять кресел для всех присутствующих разместили полукругом у камина. В центре сидела Селина, по левую руку от нее — Людовик, по правую — герцогиня Руанская. Габриэль и Софи расположились поближе к огню, напротив них — принцесса и Филипп де Шалон, которого пригласили как единственного свидетеля событий двадцатилетней давности. Герцог по приказу короля был безжалостно поднят с постели, однако совершенно не возражал против этого, поскольку причина, заставившая Людовика так поступить, была более чем весомой. Один вид неожиданно воскреснувшей Эвелины заставлял его сердце биться быстрее: надежда встретить эту женщину умерла три года назад, и счастье возрождения его мечты не покидало. Теперь он боялся только одного — встретиться взглядом с мадемуазель де Лодвиль, и потому сидел, как на иголках, несмотря на то, что немедленно по приезде принес ей свои глубочайшие извинения. Селина приняла их довольно благосклонно, хотя некоторая холодность ее тона заставила герцога впасть в уныние.

Кроме высокородных особ в комнате находились Бернар и Лили: верным слугам Селины разрешили не только присутствовать при разговоре господ, но и сидеть рядом с ними. Лили, не ожидавшая, что ей выпадет такая честь, испуганно жалась к Бернару — кресло ее мужа пустовало.

Все взгляды собравшихся устремились на Селину, которая, в свою очередь, обратила взор на герцогиню Руанскую.

— Мадам Адель, прошу, расскажите нам… — Селина запнулась, вспомнив, что ее наставницу теперь зовут по-другому. — Ваша светлость…

Но Эвелина остановила ее, подняв руку и улыбнувшись.

— Дорогая, не стоит называть меня «ваша светлость». Для тебя я навсегда останусь просто мадам Адель.

Девушка восхищенно взглянула на герцогиню: одетая в нежно-бирюзовое платье, она казалась помолодевшей и посвежевшей: от страха, который Селина привыкла видеть в ее глазах в течение двух лет, не осталось и следа.

Селина не успела сказать то, что намеревалась — раздался тихий стук в дверь, и в комнате появился Лоран.

— Мадемуазель Генриетта еще не уснула, и Одетта просит прощения — она придет несколько позже, — поклонился он и занял предложенное место рядом с женой.

— Хорошо, — кивнула Селина и вновь обратилась к Эвелине, — мадам, расскажите нам все, что знаете.

— Судя по тому, что вы с его величеством приехали в замок Карон, вам уже многое известно.

— Да, но не все, — возразила Селина. — Хотя именно то, что мы связали мадам Адель из монастыря и Эвелину Руанскую, пропавшую три года назад, позволило нам вычислить убийцу. Хорошо, что мы не опоздали — и вы, и моя тетя остались живы. Однако, если бы я рассказала обо всем королю, сейчас он был бы жив, — она прикрыла глаза рукой.

— Не надо, дорогая, — проговорила Эвелина. — Ты ни в чем не виновата. Наверняка подозревала Карла в убийстве твоих родителей, и я сама немало способствовала этому. Ты не могла никому доверять и боялась за мою жизнь. Здесь только моя вина — я должна была рассказать обо всем с самого начала, но в свою очередь боялась за тебя. Ты была еще совсем маленькой девочкой, без друзей, без поддержки близких, и надежда на то, что король поверит нашим с тобой обвинениям против его лучшего друга, была ничтожно мала. Именно поэтому Шарлотта Антуанская ничего не рассказала Карлу. Я прожила с Эдуардом двенадцать лет, и я знаю, что он умеет внушать страх. Однако я допустила большую ошибку — рассказала обо всем сестре Анне, настоятельнице монастыря святой Катарины, потому что без этого не могла рассчитывать на ее помощь. Мне и в голову не могло придти, что сестра Анна и Клименция де Монвиль — одно и то же лицо. Полагаю, она несказанно удивилась, что из всех монастырей Франции я выбрала именно ее монастырь. В то время она ненавидела Эдуарда за то, что он не позволял ей видеться с сыном, и была готова помочь мне во что бы то ни стало. Она многого добилась за двадцать лет: изменила имя и из простой монахини превратилась в настоятельницу, однако для своего сына желала большего — чтобы он оказался на троне.

Когда я познакомилась с Селиной и увидела в медальоне портреты ее родителей, я сначала не поверила, что мы вдвоем оказались в этом монастыре по вине одного и того же человека. Ее судьба пощадила — она не сразу вспомнила обо всем случившемся, и горечь утраты познала лишь спустя три года. Я не хотела, чтобы Селина вспомнила о смерти родителей — это было и больно, и опасно. Сама жила в страхе и не желала такой доли для моей маленькой девочки, — она с нежностью посмотрела на Селину. — Обо всем я узнала случайно, из разговора Эдуарда и одного из его слуг — и в ту же ночь бежала из дома. То, что судьба свела меня и Селину вместе, было знаком свыше, но я не поняла его, не рассказала о том, что ей нужно было бы знать. Предполагала, что когда-нибудь Селина обо всем вспомнит, и со страхом ждала этого часа.

— Простите меня, что я вмешиваюсь, — послышался голос Габриэля. — Но неужели король Карл и вы, ваше величество, не связали встреченную на дороге юную девушку и пропавшую дочь герцогов де Лодвиль? Когда три года назад я приезжал во Францию, никто и не упоминал о монастыре святой Катарины.

Людовик вздохнул.

— Никто и представить себе не мог, что эта девочка и есть Селина де Лодвиль. Она показалась мне слишком юной, намного младше своих лет, да и ответ ее няни сбил нас с толку. Мы и подумать не могли, что нас обманули — не попросили помощи у короля для невесты дофина. К тому же, несколько дней спустя я наведался в монастырь, но настоятельница сказала, что та женщина и ее внучка покинули его.

— Сестра Анна, — заметила Эвелина, — невзлюбила Селину с самого начала. Хотя непонятно, почему она не удивилась тому факту, что девочка одних лет с пропавшей мадемуазель де Лодвиль неожиданно появилась в монастыре, почему не посмотрела на медальон, на богатую одежду?

— Можно, отвечу я? — робко поинтересовалась Лили и, немедленно получив разрешение, произнесла: — В наших краях при нападении на замок пострадало множество людей. Некоторые умерли от взрыва, кого-то убили нападавшие, многие дома неподалеку от замка сожгли, и потому все монастыри в округе были заполнены жертвами тех ужасных событий. Госпожа Элоиза, няня мадемуазель Селины, рассказывала, что в ту ночь в монастырь, незадолго до нее и мадемуазель, прибыли другие раненые, и поэтому их появление не вызвало удивления. Монахини на какое-то время оставили мадемуазель Селину и ее няню одних, и госпоже Элоизе не доставило особого труда избавиться от платья мадемуазель. На медальон же, вероятно, просто не обратили внимания.