Мария Заболотская - Рыжая племянница лекаря. Книга 2-я [СИ]

Размышляя таким образом, я принялась слоняться по рынку, ища случай, чтобы стянуть еще хоть что-то съестное про запас – иные проявления предусмотрительности не были мне свойственны, к несчастью. Один из разговоров, подслушанных мной, заставил меня навострить уши – двое горожан обсуждали, что на площади у дворца герцога всю ночь происходило что-то необычайное.

-Готов поклясться всеми святыми своими покровителями! – говорил один из них с радостным волнением, обычным для сплетников, которым выпала честь первым рассказать свежую новость своим знакомым. – Всю ночь напролет! Всю ночь! Глаз нельзя было сомкнуть из-за грохота и стука! Никак Его Светлость собирается в честь приезда своей любезной сестрицы закатить какое-то удивительное представление, оттого и приказал что-то эдакое построить!

-Полно вам, кум Аржо! – отвечал ему недоверчивый приятель. – Вчера были богатые гуляния, проклятые нищие до сих пор спят посреди улиц! С чего бы Его Светлости сегодня затевать новое празднество?

-А вот посмотрим, кум Эрлунд, посмотрим! – пылко возражал первый. – Я поутру приходил к площади и своими глазами видел помост - и превысокий. Должно быть, готовится мистерия!

-Однако же, сестрица Его Светлости, - рассудительно возражал кум Эрлунд, - хоть и весьма благородная с виду дама, но все-таки не особа королевской крови, чтобы так пышно ее встречать.

-Это уж светлейшему герцогу виднее, какие почести ей оказывать, - упрямство и недоверчивость господина Эрлунда порядочно рассердили кума Аржо. – Все, кто видел прибытие дамы Лаурессы, отметили, что Его Светлость просветлел лицом, завидев ее, и стал куда здоровее после одного только сердечного приветствия, которым они с сестрой обменялись. Вспомните, как лекарь, этот бесчестный шарлатан, невесть откуда взявшийся, заставлял Его Светлость безо всякого проку пить всяческую богомерзкую отраву, которую называл микстурами!..

Я скривилась, и отстала от спорщиков, не желая выслушивать от них то, что знала и сама – дядюшка Абсалом не мог излечить господина Огасто, и лишь морочил голову всем обитателям дворца, пытаясь выгадать время.

Однако слова о готовящемся у дворца представлении меня не на шутку взволновали: возможно, мне представилась бы возможность увидеть дядю Абсалома! И не только дядюшку… тут я споткнулась и сбилась с шага, причем виной тому была вовсе не усталость – перед моими глазами возник образ господина Огасто. О, как бы я хотела сейчас вновь посмотреть в его глаза, пусть даже издали! Уж это-то стоило любого риска! И я, отбросив в сторону всякие сомнения, сделала первый шаг в сторону дворца.

В это же время, словно только того и ожидая, в центре рыночной площади раздался звонкий звук труб, и любопытствующий народ тут же заторопился к возвышению, на котором издали виднелся глашатай в нарядной одежде цветов герцогского дома.

-Жители Таммельна! – зычно объявлял он, без труда перекрикивая усиливающийся шум. – Его Светлость, господин Огасто нынче желает держать речь перед вами на дворцовой площади! Поторопитесь, верные таммельнцы! Каждый честный горожанин должен своими ушами услышать то, что скажет своему народу господин герцог!

Повторив это несколько раз кряду, глашатай торопливо слез с помоста, и направился в сторону дворца, показывая, что уж он-то определенно относится к честным жителям города. Пример этот показался остальным достойным подражания, и меня увлекло за собой течение толпы, по счастью, стремившейся именно туда, куда считала нужным идти и я сама.

Из-за быстрого шага и волнения сердце у меня стучало громче, чем барабаны, дробь которых была слышна все лучше. Странная мистерия, о которой говорили болтливые кумовья, началась до того, как подоспели зрители, и это меня необъяснимо встревожило – хоть я и не понимала толком, что же происходит. Впрочем, мне было не до раздумий – из-за бедного платья и чумазого лица все считали меня нищенкой, которую сами боги велели оттолкнуть со своего пути или же пнуть грязным сапогом, чтобы не мешалась под ногами. Площадь с трудом вместила всех таммельнцев, по-видимому, собравшихся со всех концов города.

Из-за своего невысокого роста я ничегошеньки не могла разглядеть, и тщетно пыталась протиснуться к месту, с которого можно было бы увидеть, что же происходит у стен дворца. Одни награждали тумаками слишком наглую нищенку, другие - проклинали на все лады, не желая даже краешком платья прикоснуться к ее грязным обноскам, и я почти выбилась из сил, упрямо пробираясь вперед. Но на кону стояло мое самое заветное желание, и ради того, чтобы увидеть сегодня господина Огасто, я готова была стерпеть почти все. Сердце сладко сжималось от безумной надежды на чудо: вдруг господин Огасто почувствует любовь в устремленном на него взгляде, чары на мгновение ослабеют и он узнает меня даже в этом убогом обличье…

От волнения я перестала прислушиваться к разговорам, и потому не сразу заметила, что в голосах горожан слышатся страх и тревога, а вовсе не простодушная радость, свойственная зрителям, ждущим веселого представления. Мне начало казаться, что людьми овладевает предчувствие чего-то дурного, темного, и оттого они так злы и грубы. Причину этого я поняла, когда взобралась на старую каменную ограду, отделяющую чей-то двор от дворцовой площади. Наконец-то мне удалось рассмотреть помост, затянутый яркими дорогими тканями –наверняка там были приготовлены почетные места для господина Огасто и его приближенных. Но то, что возвели нынче ночью рядом с ним, мне вовсе не понравилось, причем куда более, чем прочим таммельнцам.

Огромная перекладина виселицы с несколькими петлями в ряд ждала кого-то этим погожим утром. Я невольно потерла шею, сразу же покрывшуюся холодным потом.

Но тут под грохот барабанов и звонкий клич труб на помост взошел герцог Таммельнский, и я, сразу же позабыв обо всем на свете, ринулась в толпу, расталкивая людей локтями и протискиваясь в малейший просвет, словно уж. Спустя несколько минут, тяжело дыша, я остановилась, привалившись к какому-то столбу, который ранее был облюбован несколькими мальчишками. У этого замечательного во многих отношениях столба имелось каменное основание, благодаря которому даже у низкорослых зрителей появлялась возможность в подробностях рассмотреть грозные петли, толстую перекладину из доброго бруса, а также роскошные наряды герцога и дам, его сопровождающих. Злобно зашипев, как дикая кошка, я разогнала детишек, и сама торопливо взобралась на возвышение.

Сегодня господин Огасто показался мне нестерпимо красивым и я жадно пожирала его глазами: смуглое лицо словно освещалось изнутри чудесным пламенем, отблески которого полыхали в его черных глазах – даже с моего места было видно, как ярко они горят. Признаки недуга исчезли без следа, во всех его движениях сквозили истинно королевские сила и решительность, и я наконец-то смогла представить его во главе армии наемников, держащего в руках сверкающий меч. Да, он совсем не походил на того измученного, смятенного человека, которым я знала его ранее! И мое бедное сердце едва не разорвалось, не в состоянии вместить тот восторг, который я испытала при виде Его Светлости.