Агата Бариста - Три королевских слова-2

В целом, в механическом хаосе можно было увидеть определённую гармонию. Я даже не сомневалась, что всё это должно работать. И словно в подтверждение, указательный палец Кайлеана тихонько подтолкнул золотой шар. Маятник начал раскачиваться.

Устройство слабо засветилось, механизм дрогнул. Колёса начали медленно вращаться, подвесы сдвинулись с места — одни стали опускаться, другие пошли вверх. На циферблатах быстро проступали и так же быстро исчезали непонятные письмена.

— Х-хатшепсут!

Кайлеан обернулся, и глаза его яростно сверкнули.

— Три года!

— Эта история со сватовством произошла три года назад? — Я встала и сошла с помоста на пол. Пол был каменный, выщербленный, кое-где на плитах виднелись отчётливые борозды — от когтей, надо думать.

— Не было никакого сватовства!

Да? А что же это было, хотелось сказать мне, но я благоразумно произнесла другое:

— Если честно, я считаю, что вы легко отделались. Три года — это много, но всё могло быть гораздо хуже.

— Да. Если бы не вы…

Тема была скользкой, мне не хотелось к ней возвращаться. Бросив искоса взгляд на красную нить на своём запястье, я спешно задала вопрос:

— Что же с ней теперь будет, с этой вашей… как её там, на «И» начинается?..

— С Илгалеей? Пока не знаю — нужны доказательства.

— А вашего слова будет недостаточно?

— Недостаточно. Илгалея — правительница свободного королевства и к тому же далеко не глупа. Она могла тщательно замести следы. Да я и сам не уверен в её вине на сто процентов, — с досадой сказал Кайлеан, расхаживая туда-сюда. Он не любил находиться на месте, когда злился. — Последнее, что помню отчётливо, это прощальный приём… застолье… речи… Илгалея улыбается как ни в чём не бывало, хотя, мне кажется, она уже догадывалась, что не войдёт в клан Карагиллейнов… Дальнейшее смутно. Утренние сборы — отрывками, дорога домой — в тумане… мне даже мерещится, будто мы миновали пограничный камень и вступили на землю Эрмитании… Если подтвердится, что я действительно исчез на нашей территории, мне нечего будет предъявить на совете Конфедерации.

Он помолчал, затем объявил с сожалением, но решительно:

— Данимира Андреевна, в ближайшее время буду вынужден вас покинуть. Дела требуют незамедлительного вмешательства.

Я согласно закивала.

— Конечно-конечно, Ваше Высочество, понимаю, как вам хочется увидеть близких и узнать новости. Вообще не обращайте на меня внимания, занимайтесь делами. Но не могли бы вы, перед тем как удалиться, показать мне, где у вас тут… э-э-э… можно руки помыть с дороги и… э-э-э… всё такое? — Я обвела взглядом лестницы, цепи и брусья и тревожно осведомилась: — У вас же здесь есть… э-э-э… санитарная зона?

Ответ Кайлеана прозвучал слегка саркастически:

— Не поверите, мы тут все… э-э-э… моем руки с дороги. — Он подумал и добавил: — Ну, или почти все. Пойдёмте, до моего возвращения побудете в моих личных апартаментах, потом подберём вам что-нибудь.

Он провёл меня вдоль дивана и прозрачного камина к незамеченной ранее двери. Шляпки позеленевших медных гвоздей образовывали на дощатой поверхности вытянутый узор, напоминающий кельтский крест. В центре узора тускло сияла в медной оправе полусфера из чёрного камня.

Кайлеан коснулся камня, дверь отъехала в сторону и скрылась в стене.

Перед нами открылась комнатка метр на два примерно — пустое крошечное помещение без окон и дверей. Не успела я вопросить, что бы всё это значило, как заметила справа у входа панель с кнопками — «минус один», «один», «два», «три», «четыре», «пять». Цифра «два» светилась.

— Это что, лифт?!

— А что вас так удивляет? — Он жестом предложил мне пройти первой.

Я не ответила. Перед мысленным взором игривой иноходью проскакали пыльные гобеленовые единороги и резные сундуки на львиных лапах.

— Здесь есть электричество?

— Не совсем. Скорее смесь энергий. Но вы же сами видели, как я запустил генератор.

А! Так на стене был генератор. Магическая динамо-машина.

Я зашла, Кайлеан нажал на цифру «один».

Миг — и двери вновь открылись. Перед тем как выйти, Кайлеан указал на «минус один»:

— Вот этой кнопкой пока попрошу не пользоваться.

— Отличное подземелье? — проявила догадливость я. — Что у вас там? Рабы, вращающие подъёмный механизм? Скелеты в шкафах, призраки на цепях? Или попросту королевская сокровищница?

— Всего понемножку, — скромно сказал Кайлеан. — Позже я покажу всё, а пока настоятельно прошу в подвал не спускаться.

— Можете не волноваться, я не блондинка из фильма ужасов. — И с этими словами я ступила в жилище Кайлеана, где царил полумрак, потому что плотные шторы на окнах не пропускали солнечные лучи.

Кайлеан небрежно пощёлкал пальцами, зажглось несколько светильников. Моё внимание привлёк центральный, самый большой, — напоминающий шарообразную клетку, собранную из переплетений тонких металлических прутьев. Внутри клетки, изображая броуновское движение, в панике заметались тусклые огоньки и по-комариному что-то запищали.

Кайлеан поморщился и повелительно выбросил руку в сторону шара, буркнув коротко что-то на своём древнеегипетском. Писк и мельтешение быстро прекратились. Полёт огоньков стал плавным, они засияли ярче, распределились равномерно и медленно закружили, каждый по своей орбите.

— Что они говорили? — полюбопытствовала я.

Кайлеан снова поморщился, но перевёл:

— «Мы все умрём, мы все умрём». И так пятьдесят раз.

— А вы им?

— «Отпуск закончился»… один раз.

Я засмеялась и продолжила осмотр.

После промышленных просторов обиталище Кайлеана показалось мне довольно уютным. Но каким-то… слишком обыкновенным. Белые оштукатуренные стены, невысокий потолок, отделанный натуральным деревом, пол закрыт узорным ковром в серо-коричневых тонах, камин традиционного вида — у стены, из каменных блоков. Возле камина стояла пара объёмистых кресел, обтянутых тёмно-зелёной кожей. Мужская такая гостиная. Немного напоминала папин кабинет. Всё добротно, основательно, в сдержанной природной гамме.

В одном глянцевом журнале я как-то прочла занятную статью о том, что психологический портрет человека можно составить, внимательно взглянув на интерьер его жилища. По гостиной следовало судить о том, как человек относится к окружающему миру, по кухне можно было понять философию питания индивидуума… или её отсутствие, по спальне вычислялись интимные привычки и так далее.

Эта оригинальная мысль запала мне в память, и в таком свете Кайлеан Георгиевич выглядел добродетельным приверженцем консервативных моральных ценностей, поклонником «Гринписа». О чём я не преминула — со смешком — сообщить, упомянув, правда, что так считаю не я, а колумнист из журнала.