Агата Бариста - Три королевских слова-2

Падение длилось вечность, но вечностью не закончилось. Приземлились мы относительно мягко, упав на упругую поверхность, покрытую тканью, однако какое-то время лежали слегка оглушённые, не шевелясь и не расцепляя рук.

Широко раскрыв глаза, я смотрела вверх.

Помещение, в центре которого мы оказались, было просторным и круглым. Высоко над нами парило перекрытие — крыша красивой куполообразной формы, но при этом всё равно какого-то промышленного вида. Купол, собранный из листов серебристого металла, был опоясан трубами-воздуховодами. Подкупольное пространство перечёркивалось балками. По верхнему ярусу стены шли широкие арочные окна с частым переплётом, вдоль них — галерейка, огороженная тонкими железными перилами.

Сквозь окна проникал яркий солнечный свет и освещал цепи, спускающиеся с балок. На цепях на разной высоте были укреплены массивные деревянные брусья.

Спорткомплекс для Гулливера?

Мой взгляд опустился ниже.

Стены из прямоугольных блоков грубо тёсанного, красновато-коричневого — на солнце красно-оранжевого — камня были разделены по горизонтали на несколько этажей; многочисленные металлические лестницы, ведущие от уровня к уровню, переходы и площадки присутствовали в изобилии. Меж ними змеились трубы разнообразного диаметра и непонятного назначения. Примерно посередине, на уровне третьего этажа, располагались огромные запертые ворота с широкими подмостками перед ними.

Фабрика по производству… производству чего?

— Я когда-нибудь говорил вам, Данимира Андреевна, что вы умница? — прозвучало сбоку.

Я повернула голову.

Кайлеан глядел на меня и улыбался непривычно мягко.

По его умиротворённому виду сразу же стало ясно, что дела хороши, но мои брови вопросительно приподнялись.

— Можете говорить, всё закончилось. Мы дома.

— Нет, никогда! — вымолвила я с трагической горечью. — Вы говорили, что я пилю вас, и что вру всё время, и что я вас достала. Ещё вы сказали, что я толстая и голос у меня писклявый. А про умницу — никогда.

Он моргнул.

— Не говорил я, что вы толстая… — пробормотал Кайлеан. — С чего мне такое говорить?

— Вы предположили, что на мне брюки лопнут. Два раза. Ладно, если бы один раз. А то дважды!

Он снова моргнул, потом догадался и хмыкнул:

— Перестаньте дурачиться, прекрасно знаете, что я вовсе не то имел в виду.

Я рассматривала его довольное, но осунувшееся лицо… под глазами залегли глубокие тени, на подбородке и скулах проступила щетина… Сколько же мы шли?

— Тяжело было? — спросила я.

Кайлеан прикрыл глаза, затем взглянул вновь, пристально и остро.

— Вы умница, Данимира Андреевна, — произнёс он на этот раз без тени улыбки. — И мне нравится ваш голос.

От этих простых слов к голове прихлынула кровь. Я вдруг живо осознала, что лежим мы в опасной близости, по-прежнему держимся за руки, и что во взгляде Кайлеана начинает проступать некое не свойственное ему выражение. Именно такое выражение появилось у него перед тем, как он меня поцеловал — там, посреди водопада.

Вот теперь я испугалась по-настоящему… в основном, собственных желаний.

Тот поцелуй был так краток, я ничего не успела понять, не успела узнать, попробовать, почувствовать…

И ещё мне ужасно хотелось провести рукой по кайлеановской щетине…

Это были странные и очень неосторожные желания. В сочетании с реальным положением дел они могли породить только отчаянье и тоску.

— Кайлеан Георгиевич… — Настала моя очередь бормотать. — Ваше Высочество… отпустите, а?..

Не знаю, стало ли ему понятно, что просьба относилась не только к тому, что происходило сейчас, но он отвёл взгляд, нехотя разжал пальцы и наконец выпустил мою руку из своей. Затем живо вскочил на ноги.

Я с облегчением выдохнула, тоже поднялась, села на пятки и положила ладони на колени, выжидая, пока успокоится сердцебиение. Оказалось, мы находились на чём-то вроде большого футона, лежащего на помосте в центре круглого пространства.

— Что это за место? — Я завертела головой, озираясь по сторонам.

…Позади обнаружилось нечто, привычное глазу, — длинный диван молочного цвета, изогнутый буквой «П», перед диваном пятнистый бело-коричневый ковёр с густым ворсом и неровными краями, на ковре приземистый стол из тёмного дерева… Рядом располагался камин. Во всяком случае, так я идентифицировала прозрачный параллелепипед, уходящий ввысь, потому что внутри в полуметре от пола висел железный поднос с пирамидкой из поленьев.

— Это моя Башня, — сказал Кайлеан с таким выражением, с каким другой человек произнёс бы «да, это мой бриллиант, чистейшей воды, кило семьсот весом».

Когда Кайлеан ранее упоминал своё жилище, на ум почему-то приходили сумрачные портреты предков в золочёных рамах, тяжёлая резная мебель на львиных лапах, гобелены с единорогами, бронзовые канделябры и прочий антиквариат.

— А почему она такая?

Он сошёл на пол и направился к какому-то сооружению у стены, накрытому полотном.

— Это бывший драконятник. Когда построили новый — побольше и подальше от города, этот оказался заброшен. Отец было хотел его снести, потому что здесь завелись призраки. — Кайлеан остановился перед сооружением, словно не решаясь снять покров. — Но я выпросил его для себя.

Драконятник, значит. Может, это и не для драконов вовсе. А для коней неведомой породы «дра». Для коней, которые любят качаться на гигантских качелях на высоте пятиэтажного дома… Драконы, призраки… в какой мир я попала…

— А что призраки?

Не оборачиваясь, он пожал плечами.

— Разобрался. Таково было условие отца. Испытание на самостоятельность. Я ведь тогда ещё совсем мальчишкой был. Не сразу, но с призраками разобрался и получил свою Башню. Тут прочные стены, отличное подземелье… постепенно перестроил кое-что. Но я всегда чувствовал, что мне здесь хорошо, поэтому многое оставил.

— А-а… — Я подняла голову и снова посмотрела на цепи и брусья. — Теперь понятно… э-э-э… очень стильно получилось, Ваше Высочество. У нас такое называется «лофт». Ну, когда берут старую водокачку или свечной заводик бывший и перестраивают под жильё. Не так чтобы сильно доступно — водокачек на всех не хватает, но стильно, этого не отнять.

Кайлеан сдёрнул покрывало.

Под покрывалом оказался часовой механизм… или что-то вроде того. Для меня в мире Кайлеана пока всё являлось «чем-то вроде того», приходилось опираться на ассоциации как на костыли. На стене в причудливой композиции были соединены зубчатые колёса, подвесы, пружины, трубки, циферблаты с непонятными, бледно нанесёнными делениями и значками. Ещё я заметила подобие маятника — стрела, указывающая вниз, пронзала золотой шар.