Екатерина Верхова - Истинная чаровница

Подалась вперед, хотела обнять, но… остановилась в последний момент и присела в глубоком реверансе. Все же пять лет прошло, могу ли я как раньше бросаться на шею?

Лантира улыбнулась и подошла первой, обняла. Если бы не строгий взгляд Корнелии, которая минут десять подводила мне глаза, то я бы точно разрыдалась.

— Прекрасный выбор для знакомства с семьей Босн, — заметила она.

— Спасибо, — я ответила на улыбку.

— Ты гото?.. Здравствуйте, Ваше величество, — в мои покои едва ли не влетел Кенар, но едва приметил королеву, встал как вкопанный. Даже поклонился.

Стоило признать, впервые за все время нашего знакомства и нашей вражды в нем чувствовался аристократ. Строгий смокинг стального цвета, приглаженные назад волосы, гладко выбритые щеки и подбородок. Разве что с глазами что-то не так. И стоит как-то… ни шатко, ни валко.

— Молодой человек, вас не учили, что перед тем, как войти в покои незамужней девушки, полагается как минимум постучаться. Как максимум, дождаться приглашения? — строго поинтересовалась Лантира, хотя в ее глазах играли смешинки.

— Прошу прощения, Ваше величество, — пробормотал он, не отводя от меня взгляда. Изучал сверху донизу. Стало как-то неуютно.

— А прощение, маркиз Босн, следует просить у девушки, к которой вломился, — назидательно ответила королева.

— Проше прощение, Ланари, — непроизвольно ответил Кенар, все еще разглядывая меня в новом, непривычном для него обличии.

— У меня что-то на лбу? — резко спросила я.

— Нет, просто ты отлично выглядишь! — вместо Кенара слово взяла Корни.

— Вам пора, — напомнила Лантира. — Ари, поговорим завтра. К герцогу Босн опаздывать нельзя, даже если тебя задерживает королева.

Я кивнула. Направилась в сторону выхода, Кенар за мной. Только по пути темную бархатную коробку с розой захватила. Когда мы с Кенаром шли по коридору, я уловила стойкий запах алкоголя. Он что, напился? Прямо перед встречей с родными?! И это он боялся, что я его опозорю?! Но сдержалась, ничего не сказала — он взрослый мальчик, сам разберется, как ему быть.

Уже у кареты Кенар проявил чудеса галантности и предложил опереться на его локоть, чтобы не запутаться в подоле. Не удержалась от ехидного: “Вау, смокинг делает из тебя человека”, но в ответ услышала только молчание.

— Эй, что с тобой? — как бы невзначай спросила. — Или тебе кто-то в алкоголь зелье спокойствия намешал? Или ты эликсирами заливался?

— Помнишь самую первую пару по зельеварению? — внезапно спросил он.

— Когда у нас самые азы спрашивали?

— Да-да, а на вопрос, чем зелье отличается от эликсира никто ответить не мог, — хрипло рассмеялся Кенар.

— Я ответила! — напомнила.

— Вот именно тогда я на тебя и обратил внимание, — беззлобно ответил Кенар. — Я знал ответ. И еще как минимум пятеро ребят знали. Но не стали отвечать, чтобы не топить всю группу. А ты ответила. Тебе поставили высший балл, все остальные получили минус. Такое частенько случалось…

— Я… эмм… — раньше я не смотрела на все, происходящее в академии, таким взглядом. — Не знала, что это и правда имеет какое-то значение.

— Имеет, конечно. Я знаю как минимум троих, кто на дух тебя не выносил, — Кенар совсем разболтался. — Кто-то даже хотел крупно подставить, чтобы ты вылетела из академии как пробка. Подбросить амулет нашептывания ответов или еще чего…

— Что же не подбросили? — слушать это было неприятно. Скулы свело от того, как крепко я сцепила челюсти.

— Я отговорил, — просто ответил напарник. — Сообщил, что есть множество других способов, более веселых, поставить тебя “на место”.

— О да, это было ну очень весело, — едко выплюнула я.

— Я к тому, что все могло быть куда хуже, — улыбнулся он. Издевается? Снова?

Сейчас я смотрела в лицо Кенару, и каждая его черточка бесила. Изгиб губ, густые брови, прямой нос и даже подбородок. Раздражало до дрожи в пальцах. И сильнее всего задевало бессилие. Бросила взгляд на запястье со знаком Дара. Прошлась по нему пальцем. Знак, который делает меня сильнее. Знак, который обнажает мою слабость.

— Прости, мне, наверное, не стоило это говорить, — выдохнул Кенар. — Я просто нервничаю.

— А я не нервничаю? — поинтересовалась я, пытаясь запихнуть все свои чувства и эмоции на самые закрома души.

Глубоко выдохнула.

— Из-за чего ты нервничаешь? — спросила я.

— Из-за матери. Она может обидеть. Очень сильно обидеть.

— Боишься, что я расплачусь и убегу? — хмыкнула.

— Скорее, что разнесешь там все к демонам.

— Я произвожу впечатление истеричной идиотки?

— Скорее человека, который не приемлет критику.

— Это я не приемлю критику?! — с вызовом начала я, а потом осеклась. Подумала. И правда. — Кенар, ну сам посуди. Ни у нас, ни у них нет выбора. Всем попросту придется смириться. Я постараюсь произвести хорошее впечатление, а на все остальное, если задуматься, фиолетово.

В карете повисла тишина. Кенар смотрел в окно, о чем-то глубокомысленно размышляя. И только под конец выдал:

— Да, ты права, всем просто придется смириться.

Имение семейства Босн производило впечатление. Огромное трехэтажное здание с высокими колоннами и витражными окнами. Весь фасад украшен витиеватой лепниной, а под самой крышей в свете заходящего солнца блестел герб рода. Как только карета остановилась у широкой мраморной лестницы, Кенар тяжело вздохнул.

— Ну что, пойдем? — предложил он таким тоном, будто бы сильнее всего хотел остаться внутри. А лучше уехать, куда подальше.

Все члены семьи расположились в главном зале, где по этикету планировалось провести всю первую часть нашего вечера. После следовало пройти в гостевую столовую для самого ужина.

Герцог сидел в широком кресле с высокой спинкой, о чем-то беседовал с женой Патрисией. Женщиной, на вид лет сорока, с острыми чертами лица, поджатыми губами и сильно подведенными глазами. Она выглядела, как и подобает герцогине, крайне ухоженно и шикарно. Особенно взгляд цеплялся за серебристое платье с тончайшей узорной вышивкой, оно подчеркивало ее глаза. Вот только Кенар на мать совершенно не был похож, все черты лица перенял от отца. А вот младшие братья напарника пошли в мать. Оба юноши сидели по левую руку от отца на двухместном диванчике и откровенно скучали. Прямо рядом с Патрисией сидела женщина в возрасте, которую у меня бы язык не повернулся назвать старой, скорее — величественной. Седые волосы собраны в высокую прическу, на шее и в ушах сверкают бриллианты, а взгляд такой задорный, какой не всегда в молодых и амбициозных приметишь. Если верить монографиям, то это Сицилия Босн — бабушка Кенара. Когда-то она была одним из самых выдающихся чаровников-практиков, но исчерпала свой магический потенциал и ушла на покой. Интересно, каково это — всю жизнь положить на создание мощных артефактов, а потом оказаться не у дел?