Алина Углицкая - Перст судьбы. Лирин

– А еще говорят, что наследница Дома Маренкеш умерла. Ее растерзали таны, когда она пришла к ним поразвлечься. Но ты, как я вижу, жива. И никто об этом не знает.

Лирин вскинула на него пронзительный взгляд.

– Чего ты хочешь? Ты же чего-то хочешь от меня?

– Да. Мне нужно проникнуть в порт, на мой корабль. Но я не могу сделать это без пропуска, заверенного печатью одного из Высших Домов. Например, – он сделал многозначительную паузу, – печатью Маренкеш.

– Я поняла, – Лирин опустила голову, обдумывая его слова. – Ты предлагаешь сделку. Мою печать в обмен на твою помощь. Но почему я должна верить тебе? Кто даст гарантию, что ты не убьешь меня, когда получишь свой пропуск?

Лицо мужчины внезапно посуровело, замкнулось, в глазах вспыхнул нехороший огонь.

– Если бы я хотел убить тебя, – процедил он сквозь зубы, – то сделал бы это еще тогда, когда ты появилась на пороге этого дома. Но вместо этого я послал своего человека в храм, где твоего тана должны принести в жертву. И знаешь, что он узнал? Жертвоприношение перенесли. Императрица решила провести его на рассвете. И совершит его жрица Дома Маренкеш. Это так символично, – он усмехнулся, передразнивая голос Ауфелерии.

Лирин вскрикнула, хватаясь за горло. Взгляд метнулся к окну. Южные ночи так коротки! Сейчас только полночь, но скоро на востоке померкнут звезды, возвещая о приближающемся восходе.

– Пожалуйста! – она зашептала, задыхаясь от волнения и тревоги. – Пожалуйста! Спасите его… и я достану печать! Достану все, что угодно!

Даже если это означает прыгнуть в змеиную яму…

– Теперь ты предлагаешь мне сделку? – Хойган прищурился, изучая побледневшее лицо девушки.

Она поняла, что попала в ловушку.

– Да, – процедила, скрипнув зубами. – Я предлагаю тебе сделку. Пропуск в обмен на жизнь Эйхарда и… – внезапная мысль заставила встрепенуться. Ну да! Как же она сразу не догадалась! Ведь это так очевидно! Столько времени ломать себе голову, думая, как спастись, и не видеть открытые двери…

– И… что?

– И три места на твоем корабле!

Выпалив это, она уставилась на него, ожидая ответ.

– Три? Это для кого же?

– Для меня, Лирта и Эйхарда.

Хойган понятливо усмехнулся.

– Умная девочка. Лирта я и так заберу, мальчишка наш проводник. Но для тебя, так и быть, выделю два места на моем корабле, если мы к нему доберемся. Но особых удобств не обещаю. И еще, отрабатывать свой паек будешь вместе со всеми.

– Согласна.

Подчиняясь мгновенному порыву, она протянула руку ладонью вверх, так, как это сотни раз на ее глазах делали северяне. И Хойган ответил на ее жест. Они ударили по рукам, скрепляя сделку. И все сомнения, все страхи исчезли. Лирин почувствовала, как ее наполняет покой. Впервые в жизни она была твердо уверена, что сделала правильный выбор. Сама. Не по чьей-то указке.

Маленькая рабыня, игравшая в госпожу, изменилась. Она стала взрослой.

***

Той же ночью жрица Дома Маренкеш спешила в императорский шагран, когда ее экипаж внезапно остановился.

– Что происходит? – отдернув плотную шторку, она с недовольством высунулась из окна.

И тут же с глухим вскриком спряталась в глубине экипажа, увидев, как возничий замертво свалился на мостовую.

Руки лихорадочно нащупали ритуальный кинжал, спрятанный под одеждой. Мелек схватилась за его рукоятку, шепча молитву Бенгет.

Дверца экипажа распахнулась. На подножке возник мужской силуэт.

– Ты кто такой? – взвизгнула жрица, выхватывая кинжал. – Ты хоть представляешь, на кого посягнул?!

Она еще успела замахнуться. Но незнакомец, чье лицо до самых глаз закрывала повязка, легко парировал ее удар. Стиснул запястье жрицы жесткими пальцами, выкрутил, заставляя ее посереть от боли. Еще секунда – и Мелек ощутила, как вторая рука мужчины железным обручем обвивается вокруг ее горла.

Вместо крика с губ слетел полузадушенный хрип. Мелек засучила ногами, уперлась ладонями в грудь незнакомца, но все было зря. Оттолкнуть его оказалось не проще, чем сдвинуть с места гранитный постамент в дворцовом святилище.

«Где охрана?!» – мелькнула в голове запоздалая мысль.

Взгляд случайно упал на открытую дверь. Там, по ночной мостовой деловито сновали какие-то тени, волоча за собой тела аскаров в блестящих нагрудниках.

– Проверь, печать на ней есть? – ворвался в угасающее сознание чей-то озабоченный шепот.

– Есть. Девчонка не обманула.

Обмякшее тело жрицы швырнули на дно кареты. Кто-то сорвал с ее руки медный браслет наследницы Маренкеш с зеленоватой печатью.

Мелек хотела что-то сказать, но уже не смогла. Последнее, что запомнил меркнущий разум, это бесстрастный голос убийцы:

– Трупы свалите в сточную яму, некогда с ними возиться. Одежду жрицы отдайте девчонке. Через пятнадцать минут она должна быть готова сесть в экипаж и ехать в шагран… Да помогут ей боги Севера!

Эйхард не спал.

Кто же будет спать в последнюю ночь перед казнью? Хотя, если быть более точным, это даже не казнь. Ведь казнь это что? Наказание. А он получает смерть как награду.

Усмехнувшись, мужчина подергал цепь, которой его приковали на случай, если он передумает приносить себя в жертву. Ему, как победителю Тан-Траши, сегодня подали ужин с императорского стола, а потом в камеру заявились ансары, неся с собой бархатные подушки и шелковую перину, набитую лебяжьим пухом. Вслед за этим перед глазами удивленного тана возникла бадья с горячей водой, от которой шел аромат мяты и померанца.

– И что все это значит? – он с удивлением воззрился на слуг, которые сосредоточенно стягивали с него пыльные латы.

– Их императорское величество оказали тебе огромную честь, раб, – пробормотал один из них, силясь стянуть с левантийца нагрудник. – Перед смертью тебе будет позволено ублажить жрицу, которая завтра вырежет твое сердце.

– По-твоему, это должно меня вдохновить? – Эйхард оскалился.

– Зато ты умрешь счастливым.

Ансары ушли, оставив его чистым и разомлевшим от сытого ужина. Меланхолично ковыряясь в зубах деревянной щепкой, Эйхард улегся на подушки и приготовился ждать. До утра было еще далеко. До полудня и того больше. Но думать о том, что будет в полдень, ему не хотелось. Протянув руку, он взял со стола кувшин и взболтнул. Вина оставалось совсем немного, едва ли на полбокала. Слишком мало, чтобы напиться и ни о чем не думать.

Выругавшись сквозь зубы, мужчина подошел к решетке и легонько ее потряс. По опустевшему шаграну прошел дребезжащий звук. С потолка посыпались пыль и песок.

Даже сейчас, на пороге смерти, которую он избрал добровольно, Эйхард оставался рабом. Об этом недвусмысленно говорили железный ошейник и цепь, натянувшаяся между ним и кроватью, и огромный замок, появившийся на решетке, отделявшей камеру от коридора. Особые меры предосторожности, чтобы победитель не сбежал от награды…