Александра Елисеева - Заложница мага

— Ненавижу вас всех… Ненавижу вас… Ненавижу!.. — точно смеясь надо мной, разнесло эхо.

Я упала на Дамиана и зарыдала. Именно в этот миг пришло страшное осознание — князя уже не вернуть. Тело пронзило острая боль. Я бессильна.

Меня разбудил дождь. Веки дрогнули, когда по ним ударили холодные капли. Я открыла глаза и уставилась в небо. Внутри была пустота.

А дождь все лил…

Кап-кап-кап… Кап-кап-кап…

Запекшаяся кровь покрывала мои руки мертвенной краской. Я поднялась и села. Посмотрела на лежащее рядом тело. Сколько времени прошло?

Много?.. Мало?..

Все чувства выгорели дотла. Я была пуста. Ничего не осталось, даже горя. Я устала сгибаться от боли, устала вытирать с лица слезы и молить богов до хрипоты.

Что-то шевельнулось в душе, лишь когда я оглянулась вокруг. «Черная пустошь» изменилась до неузнаваемости. Сквозь серую корку пепла прорезались хрупкие ростки. Зеленый цвет странно смотрелся посреди безжизненного серого, но стало ясно — скоро он заполонит все вокруг.

Я долго смотрела на горизонт. Мокрое платье прилипло к телу, но я не ощущала холода. Дождь струился по лицу, стирая с него ненавистный красный цвет. Казалось, что все плохое уходит в прошлое вместе с льющейся влагой, но рана в груди Дамиана и не думала затягиваться, как трещина в земле. Я практически не шевелилась, оцепенев от пережитого ужаса.

Теперь была готова простить Грасалю что угодно. Я забыла о непонимании между нами и высказанных обвинениях. Это все — так глупо!..

Ничего не имело былого значения, вся эта пустая болтовня. Не истолкуй я превратно слова Илис, и Дамиана можно было спасти. Наверное… Я не знала.

«Это настоящее», — стояли в голове слова Илис. Губы Дамиана возле моих губ, желание и ненависть, сплетшиеся воедино. Она не говорила о любви, а предупреждала об опасности подобной связи. Только наивная девчонка, вроде меня, могла поверить в обратное.

Я провела руками по лицу, стирая с него грязь. Умывшись дождевой водой, почувствовала себя немного лучше, если «лучшим» можно счесть чуть прояснившийся разум. Мысли по-прежнему путались, и хотелось выть от отчаяния.

Что делать дальше? Возможно ли это «дальше»?

Меня по-прежнему трясло. Больше из желания чем-то занять руки, чем привести себя в порядок, я расчесала пальцами спутавшиеся до колтунов волосы. Раздирая пряди, ощутила облегчение от нахлынувшей боли. Боль — это хорошо. Это значило, я еще испытываю хоть какие-то чувства.

Я добралась до левой части головы и замерла. Со всем произошедшим не сразу заметила: сапфировая диадема исчезла. Я так привыкла к ней, что ощущала практически частью себя. Несмотря на отсутствие рядом живых людей, нахлынуло странное осознание: как будто отрубили ногу или руку. Ее недоставало.

Я огляделась вокруг. Серый пейзаж вызывал щемящую сердце тоску. Но не исчез же венец бесследно?! Я прошла по кругу, увязая ногами в грязи. Дождь ручьями струился по земле, пробуждая ту к жизни.

Наконец в тусклых лучах солнца сверкнуло что-то синее. Я опустилась на землю и откапала практически целиком утопшую в черной жиже диадему. Прежде яркие камни словно потеряли прежнюю насыщенность. Я долго вглядывалась в дар покойной царицы, пока не поняла: сапфировая диадема сломана. По всей ее поверхности прошла глубокая трещина, испещрившая каменья мертвым узором.

Как только я осознала это, с плеч словно свалился тяжелый груз.

Я посмотрела вверх, на утянутое тучами небо. Свинцовые облака медленно расходились, обнажая ослепительно-яркое солнце. Я уставилась на светило, а затем вынужденно зажмурилась от рези в глазах. Когда я снова подняла веки, перед взором стояли мушки. На мгновение ослепнув, почувствовала себя совсем беззащитной, когда горячие руки обхватили мое лицо.

Меня затянуло в зелень глаз Дамиана Грасаля.

— Но ты же… Ты же умер! Тебя убила Илис… — я зарыдала не то от счастья, не то от осмысления собственного безумия.

— Царица? Духи не материальны, Айрин. Проникнуть в наш мир — предел их возможностей.

Он снял с моих волос невесть как снова оказавшуюся на голове диадему. Камни так потускнели, что стали больше серыми, нежели синими. Теперь в них даже самый опытный ювелир не распознал бы сапфиры.

Я ошарашенно смотрела на князя, не зная, верить или нет своим глазам. Живой!.. Я провела ладонью по его лицу. Настоящий, не призрак…

— Демоны сделали все, чтобы проникнуть в твой разум, но им удалось лишь нарушить контур наложенного на венец заклинания.

— Ох, Дамиан… — только и смогла произнести я, попав в его объятья.

— Тише, фиалка. Теперь все позади. Что бы ты ни увидела — это не правда. Сломанный артефакт сработал не так, как было заложено. Вместо того, чтобы обнажить мысли других, он проникнул в твои собственные, отзеркалив самые ужасные страхи. Я еле до тебя достучался! — покачал он головой и крепче прижал меня к себе, — Уже сам успел нафантазировать всякого.

— А как же демоны?

Я оглянулась вокруг, все еще не готовая поверить — это правда. Бирюзовое небо было чисто и ясно. Солнце жарило, как летом, прошибая до пота, скатывающегося по спине. Землю все так же усыпал пепел, но в душу закралась стойкая уверенность, что вскоре от пустоши останется только название, а повсюду раскинется зелень. Проклятье исчезло вместе с уходом демонов, даже дышаться стало легче. Гнетущее ощущение, возникавшее в присутствии рядом исчадий бездны, полностью прошло.

— Демоны там, где им и положено, — заперты под землей, — сказал Дамиан Грасаль. — Больше никто не сможет призвать их в наш мир, пока они надежно спрятаны в бездне. Царство Льен может спать спокойно.

— А ты?

— Как видишь — жив, здоров и даже могу сразиться с кем-нибудь еще, если понадобится, — он усмехнулся и тут же посерьезнел: — Но диадему нужно уничтожить. Теперь она опасна как никогда.

Я улыбнулась, прислонившись к его груди. В объятьях Дамиана я ощущала себя в безопасности. Ну и что, если раньше мы были врагами. Главное — кто мы сейчас.

Где-то вдалеке раздался птичий крик. Я резко подскочила.

— Слышал?.. Слышал?

Прямо над нами пролетел златоперый сокол. Взмахнул мощными крыльями, крикнул что-то на птичьем наречии и исчез за горизонтом, как будто и не появлялся. А в душе разожглось тепло.

Позади прозвучал тихий шепот:

— Айрин, несносная девчонка, как же я тебя люблю.