Тесса Доун - Кровавая судьба

— Это все мое, — его голос был хриплым, уверенным. — Твое сердце… твой разум… твое тело. Мое, чтобы касаться. Мое, чтобы любить. Мое, чтобы боготворить. Все это. Ты принадлежишь мне. Ты понимаешь? — он приподнял ее подбородок, чтобы встретить ее взгляд. — Я не хочу чувствовать на тебе никакой другой запах, кроме своего.

Джослин резко вдохнула, несколько удивленная его заявлениями. Ее тело было в огне от его прикосновений… и она поняла, что он имел в виду, каждое слово. Он клеймил ее, обволакивая своим ароматом, устанавливая над ней свое господство.

А затем он укусил ее.

И да помогут ей небеса, у нее подогнулись колени… от желания большего.

Джослин всегда была сильной женщиной, независимой личностью. И, вероятно, такой и останется. Но где-то глубоко внутри, она знала, что этот мужчина заставляет ее желать подчиняться. Делать все, что высмеивала в других женщинах. Она хотела принадлежать ему.

Глядя в его завораживающие глаза, Джослин моргнула. Он был невероятно порочным… и красив, как дикарь. А потом он наклонился, чтобы яростно заклеймить ее рот своим. Глубокий поцелуй был сильным, но мягким, требовательным, но уговаривающим, эротичным, но любящим, отнимал дыхание и наполнял желанием.

Она чувствовала себя возбужденной и более чем готовой.

— Пришло время в полной мере привести тебя в мой мир, Джослин. Я не думаю, что смогу пережить еще одну ночь, подобно этой.

Джослин просто смотрела на него.

А затем моргнула…

Как влюбленная девочка-подросток, которой каким-то образом удалось сходить на свидание со звездой футбольной команды.

Вести себя достойно становилось все сложнее рядом с этим мужчиной, и она не была уверена, что сможет взять себя в руки в ближайшее время. Но, черт возьми, когда он смотрел на нее так, она теряла голову.

По правде говоря… она была готова принадлежать ему.

Она хотела, чтобы он привел ее в свой мир.

Джослин проснулась в понедельник поздно вечером, когда солнце уже село. Она потянулась и, осмотрев комнату, поняла, что находится в доме Натаниэля — архитектурном чуде в загородном стиле со множеством современных удобств. До этого ей не приходилось видеть главную спальню, но тут, определенно, было на что посмотреть.

Высокая двойная арка, сделанная из широких дубовых досок ручной работы с тонкими, извилистыми узорами, представляла собой вход в комнату. На потолке, от стены до стены, тянулись тяжелые деревянные балки.

Как и остальная часть дома, комната была выдержана в мягких тонах: янтарном, золотом и темно-коричневом, что делало ее похожей на осенний сад. Мебель из натуральной древесины украшали те же узоры ручной работы, что и полы, потолок, окна.

Здесь было опрятно и чисто, взгляд притягивался к центру комнаты и к большому камину между двумя панорамными окнами, которые открывали захватывающий вид на лесную долину насколько хватало глаз.

Джослин обратила внимание на египетские хлопковые простыни и кровать с балдахином, которая была сделана из прочной сосны и выглядела так, будто весила целую тонну. Две толстые круглые колонны поднимались от ее основания, а изголовье с замысловатой резьбой возвышалось по меньшей мере на пять футов над матрасом. Каркас кровати походил на произведение искусства: профессионально вырезанный с детализированными фигурками лесных хищников — медведь гризли, пума и пара волков в окружении красивых осин и сосен, как будто животных перенесли из их естественной среды обитания.

Джослин нашла бежевый халат, лежащий на краю постели, и спокойно надела его. Скользнув левой рукой в мягкую ткань рукава, она заметила, что повязки, которую сделал Кейген, больше нет, а ее раны полностью зажили. Она поднесла руку к лицу, чтобы убедиться, нет ли шрамов или отметин, любых признаков ужасной раны, и, ничего не найдя, направилась в ванную. Но движение в углу привлекло ее внимание, заставив мгновенно подскочить.

Натаниэль вальяжно сидел в удобном кресле, положив скрещенные ноги на тахту. И смотрел непосредственно на нее… с темным голодом в глазах.

Он слился с фоном как кошка, наблюдающая за своей добычей: совершенно неподвижный… тихий. Его взгляд был сосредоточен, и уголки губ приподнялись в легкой улыбке, стоило ему понять, что она заметила его.

— Добрый вечер, красавица, — он почти мурлыкал.

Джослин резко вдохнула, электричество словно пронзило ее позвоночник, заставив задрожать. Этот гипнотизирующий голос… она никогда не привыкнет к его звуку.

— Добрый вечер, — ответила она, — как долго ты здесь сидишь?

— Недолго, — низко зашипел он и заерзал на стуле, медленно выдыхая. — Ты так невероятно красива, когда спишь.

Джослин покраснела и отвернулась.

— Я проспала весь день?

Он улыбнулся.

— Мы оба.

Джослин посмотрела на кровать, пытаясь вспомнить, как оказалась на ней, или как Натаниэль лежал рядом. Такое женщина не могла легко забыть. Она сжала свою одежду.

— Как получается, что ты уже одет и побывал в душе, а я еще нет?

Как только слова слетели с губ, она пожалела о вопросе; потому что он прозвучал словно предложение, хотя являлся обычным наблюдением.

Натаниэль ухмыльнулся, будто прочитав ее мысли.

— Ты приняла душ вчера вечером. Я же просто заснул в изнеможении, — его зрачки расширились, странно изменившись, что она уже считала характерным для вампиров.

Джослин нахмурилась.

— Я не помню, как принимала душ.

Натаниэль наклонился вперед.

— Кейген дал тебе довольно сильнодействующее болеутоляющее для руки, поскольку я не мог продолжать блокировать твою боль, пока спал. Поэтому, вероятно, ты не помнишь многое.

Глаза Джослин расширились, но спросить не хватало смелости.

Не может…

Натаниэь засмеялся.

— Нет, любовь моя. Я заверяю тебя… это ты бы запомнила.

Внезапно он поднялся и стал приближаться, двигаясь плавно и уверенно.

Рефлекторно Джослин сделала шаг назад. Не потому что боялась его больше, чем обычно. Но из-за того, как он двигался. Это посылало холодок по ее позвоночнику и будоражило все инстинкты. Она была человеком, в конце концов, а он… нет. Требовалось время, чтобы привыкнуть.

Натаниэль, словно хищник, медленно и изящно подбирался к своей добыче. Его глаза сузились.

— Ты убегаешь от меня? — тихий веселый смех наполнил комнату.

Джослин сильнее сжала одежду, наблюдая, чувствуя, как с каждым его шагом ее волнение и страх увеличиваются.

Он, казалось, наслаждался ускоренным стуком ее сердца, легкой паникой в глазах и явной чувственной реакцией, которую, несомненно, уловил в ее аромате. В комнате стало жарко… очень жарко… и чувствовала она себя… неловко.

Глубокое, восхитительное рычание родилось в его груди, когда он, наконец, преодолел расстояние между ними, чтобы взять ее руку в свою. Затем медленно поднес к губам, поцеловав внутреннюю часть ладони, потом запястье, прежде чем мягко втянуть ее палец в свой совершенный рот.