Сара Рааш - Иней как ночь [недоформатировано]

— Я устала сражаться, — говорю я, покачав головой. И это правда. — Если ты предлагаешь мир и покой, то я с радостью их приму.

Расслабившись, Терон опускает руку. Я собираюсь сдобрить правду ложью, но Терон вдруг вращает ладонью, и каждый мускул в моем теле пронзает боль. Терон не спеша идет ко мне, усмехаясь.

Я не могу пошевелиться. Его магия пригвождает меня к месту, мышцы деревенеют, и я даже поморщиться не могу, когда он останавливается рядом, прижимаясь ко мне. Я всегда направляла магию с помощью рук и никогда не пыталась использовать ее, будучи недвижимой. Терон склоняет голову набок. От его улыбки меня бросает в панику и жар.

— За покой и мир нужно заплатить… пусть и не очень высокую цену. — Он наклоняется ко мне, и его губы останавливаются в опасной близости от моих.

Распад отпускает мою голову, держа в тисках тело. Терон не целует меня, ожидая, что я сделаю это сама. Что я приму его.

Я едва заметно дергаю головой, и мои губы отодвигаются от его губ. Этого ответа ему достаточно. Терон сжимает в кулаке мои волосы и запрокидывает мою голову назад.

— Тебе бы это далось так легко, — рычит он, глядя мне в глаза. — Но ты опять отказываешь мне. Даже когда покой так близок, когда до спасения мира рукой подать.

Лицо Терона темнеет. Он наклоняется еще ниже, поднося губы к моему уху в дразнящем, нежном жесте возлюбленного. Его магия не отпускает меня, мое тело жаждет броситься в драку, сознание затмевает ослепляющая, всепожирающая паника, какую я испытывала в комнате Ирода в Эйбриле.

Это Терон, а не Ирод… Это Терон, а не Ирод…

Но сердце не верит разуму и бешено стучит в груди.

— Все дело в бывшем короле Винтера, так ведь? Интересно, где ты была все это время? С ним? — вздыхает Терон. — От тебя несет им. Но ты всегда была моей. Принадлежала мне с той самой минуты, как я спас тебя в Эйбриле. И я буду напоминать тебе об этом, пока ты не позабудешь о его прикосновениях.

Терон с решительным видом отстраняется и отходит в сторону.

— Еще один шанс, — говорит он. — Еще один.

Его слова звучат почти как мольба. Он больше волнуется за себя или за меня?

Распад освобождает мою правую руку.

— Атакуй меня! — приказывает Терон. — Прими новый мир, Мира. Пожалуйста.

Он действительно умоляет меня. Его лицо напряжено, в глазах волнение.

— Хорошо, Терон. — Я поднимаю руку.

Он улыбается. Надеясь и нуждаясь в том, чтобы я поддалась. Я выхватываю из чехла шакрам. Улыбка сходит с лица Терона.

— Магией!

Да, я использую магию…

Вокруг меня вьется метель, и я покрываю лезвие шакрама льдом.

Прости, Терон.

Я запускаю шакрам в ту секунду, когда Терон кидается ко мне. Ледяной диск ударяет его по голове, и они оба падают на пол. Терон потерял сознание. Распад отпускает меня, и я бросаюсь к Терону проверить пульс. У меня вырывается вздох облегчения. Пульс есть. Слабый, но ровный.

Я запускаю пальцы в карман Терона и достаю ключи. Гляжу на два кусочка холодного металла и не ощущаю ничего, кроме чувства долга. Нужно немедленно отправляться в лабиринт. Это еще не конец.

До меня внезапно доходит: я касаюсь ключей, но не вижу видений. Магия не показывает мне, что нужно сделать, чтобы попасть к магическому источнику, и ни к чему не готовит меня. Я внимательно осматриваю ключи. Никакого сомнения — это они. Наверное, это значит… что я готова. Я убираю с шакрама лед и засовываю диск в чехол.

Терон тихо стонет, когда я направляюсь к дверям. Каждый шаг напоминает о том, сколько раз я молча обещала себе, что спасу Терона.

* * *

Во дворе царит хаос.

Корделлианцы криками передают друг другу, где в последний раз видели атакующих винтерианцев. Кто-то заметил их на западной стороне, кто-то — на восточной. Я же, благодаря своей магии, чувствую, что все они несутся по разным крышам дворца, попутно бросая в солдат все, что можно. Я выхожу прямо к доведенным до бешенства солдатам.

— Королева!

— За ней!

Небо над городом затягивают свинцовые тучи, и я вскидываю руки, призывая их обрушиться вниз снежной бурей. Поднимается сильнейший ветер, белая пелена из снега и града слепит всех во дворе. Корделлианцы, взвыв, бегут укрыться от бури. Слышится лязг доспехов и топот ног.

Я безмолвно сообщаю Мэзеру, Генералу и Гриру, что встречусь с ними на севере от дворца, и перемещаюсь туда. Магия опускает меня в нескольких шагах от мечущихся и отбивающихся от града корделлианцев. Сквозь завывающую ледяную бурю я вижу две фигуры — Мэзера и Генерала. Я посылаю им мысленный приказ бежать ко мне, но Мэзер уже слепо идет вперед, ведомый не магией, а инстинктом. Приблизившись, он пылко стискивает меня в своих объятиях, и мне так приятно, что из груди вырывается стон.

Подходит Генерал. У меня нет времени на разговоры, поэтому я просто хватаю его за руку.

— Где Грир? — перекрикиваю я завывания ветра.

— Он останется здесь, — отвечает Генерал.

Спорить тоже времени нет. Я утыкаюсь лицом в грудь Мэзера, сжимаю пальцами ладонь Генерала и перемещаю нас ко входу в магический источник, оставляя позади Терона и объятый метелью город.

31

Мира

Грот освещают факелы. Он точно такой, каким я его запомнила: узорчатый каменный пол, пропитанный магией воздух, массивная дверь с детально вырезанными картинами. Я перенесла нас прямо к ней и опустила возле невидимого барьера — нашего первого препятствия на пути к источнику.

Когда я спустилась сюда впервые, в мире все было по-другому. Терон был со мной, был моим союзником, а не врагом. И, стоя перед этой дверью, я испытывала благоговение и страх, а не решимость.

Однако в прошлый раз нас не дожидались в гроте солдаты. Я выдергиваю из чехла шакрам и тут же бросаю. Его лезвие обагряется кровью прежде, чем Мэзер и Генерал успевают сориентироваться в пространстве. Я вновь помогаю им магией, и они сразу кидаются в бой. Секунды спустя корделлианцы уже мертвы, и их густая кровь заливает выемки в узорчатом полу.

Я убираю шакрам и направляюсь к двери.

— Мира, подожди, — хватает меня за руку Мэзер.

— Не надо, — прошу я, не в силах смотреть ему в глаза. — Я не выдержу, если буду мешкать и думать. Пожалуйста, Мэзер…

Мне нельзя ни на минуту задумываться о желаниях Терона, о сражающихся на поле боя Кэридвен и Каспаре, об оставшихся в лагере Коналле и Николетте, о Раресе и Оане — снег небесный, как они там? У них получилось собрать поддержку?

— Хорошо. — Мэзер ослабляет хватку. — Как мы войдем?

Я потираю глаза и поворачиваюсь к двери.

— Вместе.

Генерал встает рядом. Раньше его молчание бесило меня, сейчас же я ему благодарна. Мы выстраиваемся в линию перед дверью.

— Помните, — шепотом говорю я. — Наше желание пройти к источнику должно быть общим и искренним.